Улыбка Белинды не поблёкла ни на гран, выражение фиалковых глаз не изменилось. Я и не поняла бы, что это камень в её огород. Но Эдмунд вдруг развернулся к Мэту:
— А ты, братец, в своей полицейской псарне разучился себя вести!
Вот когда проявилась разница в возрасте: мать само хладнокровие, а сын кипит, как чайник.
— Довольно, — негромкий голос Мерсера Даймера кнутом рассёк воздух, тяжёлый взгляд обратился на сыновей, затем на меня. Потребовалось усилие, чтобы не опустить глаза и не втянуть голову в плечи. — Пройдёмте в столовую.
Через несколько минут мы уже сидели за обеденным столом в большой светлой комнате. Бежевый жаккард на стенах, мебель в кремовых тонах, крупные чайные розы в мраморных вазах, магические фонари в фигурной оправе. И вид на вечерний город, звёздным скоплением сияющий далеко внизу. Снегопад наконец перестал, небо прояснилось, и было ощущение, что мы парим в космосе.
Подумалось: первые семьи, как горные орлы, вьют гнёзда на вершине мира, чтобы чувствовать себя его повелителями.
— Где вы познакомились с Мэтом, Симона?
Сервировка стола выглядела изысканно, но перекармливать нас на ночь не собирались. Белинда посоветовала отведать карпаччо из лосося или фаршированных овощей. Кажется, это было даже вкусно. Однако Мерсер Даймер сидел прямо напротив, и под его взглядом мне кусок не лез в горло.
— В Бежене.
— Отдыхали на озёрах?
За доброжелательно-светским тоном почудился сарказм. Наверняка Даймер-старший уже вызнал всю мою подноготную.
— Симона — переводчик, — вмешался Мэт. — Выполняла кое-какую работу для полицейского управления Бежена.
— О, как интересно! — оживилась Белинда.
Эдмунд, сидевший на правом торце стола, отчётливо хмыкнул. И я наконец осознала, что именно в нём показалось мне странным в прошлый раз…
Беседа текла мирно. Расспросы о доме, родителях, работе и моих впечатлениях от Джеландии перемежались кулинарными восторгами и замечаниями о погоде. Я немного расслабилась. Неуютно быть мишенью общего внимания, но кажется, никто не собирался побивать меня камнями. Или золотыми слитками — что там у Даймеров под рукой.
Ещё бы Эдмунд не смотрел так, будто подозревал, по меньшей мере, в мировом заговоре…
Мы успели дважды поднять бокалы, когда глава концерна объявил, что сейчас подадут веселье.
— Вы когда-нибудь пробовали веселье, Симона?
Уж не был ли господин Даймер, всемогущий и всевидящий, осведомлён о меню нашего с Мэтом свадебного обеда в "Море Изобилия"? Я бы не удивилась!
— Должен заметить, это весьма неожиданно — после первого же трёхмесячного брака сразу заключить бессрочный. Вы уверены, что не поспешили?
Вот он, вопрос дня.
— А к чему медлить? Мы убедились, что хотим быть вместе, — ладонь Мэта легла мне на запястье, придавая сил. — Не вижу смысла лишний раз ходить в мэрию.
От бесцеремонности… свёкра? — подумать только! — жгло в груди. Но не было желания зареветь в три ручья, вынести лбом бронированное окно и отправиться в свободный полёт с неизвестно какого поднебесного этажа, лишь бы избежать неудобных расспросов. Наоборот, хотелось бросить вызов этим чванливым снобам. Доказать… нет, показать, — доказывать я никому ничего не собираюсь! — что достойна мужчины, который сидит по левую сторону от меня, готовый поддержать и защитить от самого страшного зверя на свете — от своей родни.
— Собственно, — добавил Мэт, — это у меня наследственное. Ты, помнится, не разменивался на временные браки.
Как ни странно, Даймер-старший не рассердился, наоборот взглянул на сына чуть ли не с одобрением.
— Вот что, Мэт, возвращайся. Хватит уже, показал характер. Сменишь старого Петруса в Утландском филиале. Это не весь концерн, но хороший его кусок, и он целиком твой.
— Ценю твоё доверие, — отозвался Мэт нейтральным тоном. — Но мне нравится моя работа.
— У тебя теперь семья, пора думать о будущем. Или так и будешь бегать по чужой команде?
— Меня повысили. Теперь я командую, а другие бегают.
— А вы что скажете, Симона? Вас это тоже касается.
Показалось странным, что Мерсер завёл столь щекотливый разговор при всех. Неужели вообразил, что я приму его сторону, соблазнившись троном королевы филиала? Утланд… Кантон площадью с два Татура — или с Татур, Чехар и ещё чуть-чуть. Правда, крупных городов там мало. Зато природа, говорят, красивая.
— Вы правы, господин Даймер, касается, — я улыбнулась кротко и любезно. — Именно поэтому я поддержу любое решение Мэта.
Святое Облако, зачем он так смотрит? Я же поседею к концу ужина.
— Как я понимаю, вы анимат, Симона. Значит, обладаете неким талантом?
А тон такой, что я сразу почувствовала себя на допросе в татурской тайной полиции. Пыточный подвал. Цепи, пилы, щипцы, клещи, калёное железо…
— Я вижу чужие анимы.
Принесли веселье. В самый раз — разрядить обстановку.
Даймер-старший отослал официанта, намереваясь лично разлить особенный напиток.
В почтительном молчании все следили, как он наполняет радугой росяной туман.
Но я зря перевела дух.
— Итак, Симона, вы можете сказать, какие у нас анимы? — Мерсер поставил передо мной чарку, полную разноцветных огоньков. — Просто так, на глаз.
— Конечно, может, — громко вмешался Эдмунд. — Мой драгоценный братец её просветил!
Застенный волк тебе братец, подумала я. Могла ведь и раньше заметить, что в нём нет ни одной фамильной черты Даймеров.
Мэт явно собрался дать Эдмунду отповедь, и теперь уже мне пришлось придержать его за руку. Семейный ужин и так балансировал на грани скандала.
— Пригласите кого-то, о ком я не знаю, — предложила, глядя на Мерсера. — Ваш официант не анимат. Но один из охранников носит в душе кентавра и гидру. Тот, черноволосый, который был с нами в лифте.
— Якуб, — в глазах Даймера-старшего проступил ленивый интерес. — Но для начала ответьте, кто я, Симона?
— Орк. Чистый орк, как минимум в третьем поколении, — я и не знала, что могу различать такие нюансы. — А госпожа Даймер — чистый эльф.
— Зовите меня Белиндой, дорогая, — ласково улыбнулась красавица. — Ах, я придумала! Давайте позовём Лизетт. Это помощница моего мужа и тоже анимат.
Среди изящных перстней госпожи Даймер суб-кольцо было совершенно незаметно. Наверняка эксклюзивная модель с золотым напылением и бриллиантами.
— Лизетт, зайдите к нам в столовую.
— Отставить, Лизетт, — велел Мерсер. — А что насчёт Эда, Симона? Он не сдавал анализов, но для вас это не препятствие, верно? Тем более, анимы обычно наследуются. Вам нужно просто сложить одно и другое.
Может, он всё знает, а я сделала неверные выводы? Спящая или скользящая анима, которая проявилась через поколения, скорее всего со стороны матери. Уникальный случай, из тех, что бывают раз в сто лет. Просто решено хранить это в тайне, чтобы не провоцировать пересуды.
Но чего в таком случае добивается Мерсер? Проверяет меня? Считает шарлатанкой, охотницей за миллионами? Или хочет убедиться, что семейная тайна не покинет этих стен?
А Эдмунд?
Его густые брови сдвинулись над переносицей, тёмные глаза угрожающе сверкнули.
И я решилась:
— Это не тот случай, господин Даймер.
Скажу правду. Если попросят молчать, буду нема, как целый косяк рыб, мне не жалко.
— Я знаю эту гадюку! — Эдмунд вдруг вскочил на ноги, и я поняла, что сейчас он меня ударит.
Но Мэт оказался быстрее.
Резкое движение, звон посуды, брызги соуса — и вот уже правая рука Эдмунда вывернута, прижата к столу, а сам он боком лежит на тарелках, скребя по скатерти левой рукой.
Белинда вскрикнула, я торопливо поднялась и отбежала на безопасное расстояние.
— Ты дурак, братец! Тебя облапошили, как тупого гоблина! — Эдмунд выплёвывал слова между хрипами и бранью. Абсолютно банальной, как отметила аналитическая часть моего сознания. — Это же цыпа из эскорта! Грегор заказывал её на мальчишник… Ай! Пусти-и!
— Ещё одно неуважительное слово о моей жене, и я сломаю тебе руку, — ледяным тоном предупредил Мэт, делая с братом что-то такое, от чего тот глухо подвывал, а стол вздрагивал и мелко звенел посудой, будто в ужасе.
