удивятся, когда я буду про бал королевский рассказывать!
— Давайте без кружения, — заметил муж, а мы снова стали топтаться по залу.
— Без кружения никак! Это последний модный танец при дворце! Только его и танцуют.
Рядом с нами так же топтались два учителя. Один за девочку, другой за мальчика. И показывали нам, как правильно двигаться.
В дверях показался Гиос, но тут же заметив танец, старик сказал: «Все, я не мешаю!». И исчез.
— Давайте, вы ей рот чем–нибудь закрывать будете, во время кружения, — послышался голос учителя.
Карета с учителями ехала обратно. Бертран стоял у окна, провожая их взглядом. Огромная полная луна светила сквозь плотные шторы, на кровати спала уставшая супруга. Она храпела, пуская слюнку на подушку, туфелька спала с ее ноги, которая осталась на полу, платье смялось, но это была не сама главная проблема.
Послышался тихий стук на который герцог моментальной обернулся.
— Не здесь, — произнес он, глядя на спутанные рыжие волосы, словно водоросли по прибрежным камням расползшиеся по подушке.
Бертран вышел, глядя на свечу в сморщенной руке Гиоса.
— Узнал? — спросил Бертран, хмурясь и косясь на дверь.
— Да, все узнал, — вздохнул старик, поглядывая на Бертрана. — Вы ее сильно любите?
Такой вопрос Бертрану сразу не понравился. Он нахмурился еще сильней.
— Выкладывай, — потребовал он, мысленно приготовясь к худшему.
— Матушка Пять Мешков, Мариэлла, умерла в двадцать семь. В доме ее родственников вспыхнул пожар. В нем она и сгорела. Аккурат в свой день рождения, — полушепотом произнес Гиос. Свеча дрогнула от его дыхания, а он увел ее подальше. Причудливые тени плясали на стене старинного замка, а Гиос, вздохнул.
— Помнят и ее бабушку. Такую вряд ли забудешь. Бабка была из Лорманда… Это на самой границе ваших владений. Однажды дед Пять Мешков ехал мимо, увидел красавицу, а ее родственники тут же его поймали и женили. Когда ей исполнилось двадцать семь лет, в амбаре начался …
— Пожар, — произнес Бертран.
— Именно, — кивнул Гиос. — Муж спасся, а она нет… Его прабабка была тоже родом из Лорманда. Сирота. Круглая. Ни отца, ни матери. Прожила на окраине леса. Однажды пришла учиться к ведьме, которая стращала всю округу. Поговаривают, что ее туда послали, чтобы ведьму извести. Умирая, ведьма прокляла…
— Она проклята? — шепотом перебил Бертран. Его глаза расширились, а он обернулся на дверь.
— Нет, она прокляла деревню за то, что та подсунула ей прабабку! — заметил Гиос, а Бертран мысленно посочувствовал злой ведьме. — Ее она проклясть не успела. Похоронив ведьму, она осталась жить в хижине. Родила ребенка. Дочку. А ее отобрали наивные родственники. В итоге избу сожгли в тот день…
— Когда ей исполнилось двадцать семь, — кивнул Бертран. — А когда у Пять Мешков день рождения?
— Завтра, — вздохнул Гиос, пряча рукой пламя свечи от сквозняков.
— А были ли девушки из ее рода, которые жили дольше? — спросил Бертран, снова поглядывая в сторону двери.
— Эм… Нет. Таких не помнят, — пожал плечиком Гиос, уберегая свечу от сквозняка.
— Понятно, — кивнул Бертран и направился в сторону двери. Когда он вошел в комнату, там ничего не изменилось. Все та же расшитая сверкающая туфелька лежала на боку возле кровати. Все та же ножка нависала над ней. Все тот же храп и посапывание из–за шторки волос.
Бертран колебался. Он посмотрел на портреты, которые скорбно молчали, словно зная, о чем он думает.
Потушив камин и дождавшись, когда истлеют последние угли, Бертран пошевелил в них спрятанной кочергой, убедивший, что ни один из них не смотрит красными глазками в ожидании ветра.
Никогда еще герцог не думал о том, что будет бояться потерять человека. Он спокойно пережил похороны родителей. Абсолютно спокойно менял слуг, как перчатки. Кроме старого Гиоса. И тут на тебе!
Бертран задумчиво смотрел в окно, опираясь на камин. Впервые в жизни ему не хотелось терять.
Почему то в этот в момент жизнь Пять Мешков показалась короткой и яркой вспышкой, которая осветила его жизнь, чтобы померкнуть. Может, они действительно прокляты?
Оттолкнувшись от камина, Бертран упал на кровать, проводя рукой по спутанным рыжим волосам. Ему ужасно хотелось схватить ее, прижать к себе и просидеть так всю ночь, не пуская никого к себе.
— Гиос! — крикнул герцог, тут же успокоив спящую, погладив по волосам. — Проследи, чтобы все свечи, камины и факела, — все было потушено!
— Как скажете, — произнес Гиос, кряхтя на лестнице.
Бертрану ужасно хотелось сказать что–то нежное спящей жене, поэтому он склонился над ее ушком и прошептал самое нежное, на что был способен:
— Если умрешь, я тебя убью, поняла?
А потом, сняв с нее туфли и осторожно стянув платье, он уложил ее спать, а сам приказал слугам дежурить над спящей. Посменно.
Бертрану нужно было с кем–то поговорить. Желательно с понимающим и тонкочувствующим. Кроме дракона ему никто не шел на ум, поэтому шагнув в ночную прохладу, герцог раскинул крылья и взмыл в звездную высь.
— Приятного аппетита, надеюсь, не помешал? — вежливо улыбнулся Бертран, видя, как дракон обернулся.
Из его пасти торчал парик одного из учителей и рука, умоляющая о помощи в дырку отсутствующего зуба.. Неподалеку лежала разбитая карета со следами огромных когтей.
— Нет, может, я зайду попозже? — заметил Бертран, а дракон скосил глаза на добычу, которая вылезала из зубной дыры.
— Нет! — кричал учитель, а Бертран вздохнул и присел на карету. Над ними светила огромная луна. Она освещала извилистую дорогу, опасной змеей спускающейся вниз и огибающей горы.
— Ну, хорошо. Я рад, что не помешаю, — заметил Бертран, а его обдувал ночной ветер. — Как у тебя дела?
Дракон вздохнул и что–то проурчал, а из дыры снова появилась слюнявая рука.
— Помогите!!! — закричал голос, а из дракона показалась голова.
— Понимаю, — вздохнул Бертран. — Нелегко. Нашел себе новую пещеру?
Дракон проворчал что–то и показал глазами на гору, в которой зияла дыра.
— Ну как она тебе? — спросил Бертран, рассматривая новое жилище.
— Выпустите меня отсюда!!! — орал учитель.
Дракон довольно кивнул.
— А с сокровищами как? — спросил Бертран. Дракон снова вздохнул.
— Ничего, насобираешь. Я же тебе предлагал переехать ко мне. Ну что? Мы
