поселение. Непроглядную тьму разгоняли лишь чадящие факелы — их вонь долетала до нас с порывами ветерка.
Я подошел к моей ягодке и положил ладони на ее плечи. Такая миниатюрная, словно выточенная из драгоценного камня статуэтка! Даже не верится, что в этой хрупкой красавице таится столь мощная магия.
Найяна вздрогнула.
— Не бойся, я не обижу тебя, — прошептал ей.
— Я не боюсь, — шепнула в ответ, развернувшись.
Руки погладили мою грудь, взлетели вверх и обвили шею. Она прижалась ко мне, заглянула в глаза, улыбаясь. Я со стоном прижал эту почти невесомую малышку к себе, сцеловывая нежную улыбку со сладких уст. Кровь забурлила, будто в вены залили лаву. Я с ума схожу от нее! А ведь мне даже мечтать о ней — недозволительная роскошь!
— Ягодка моя, — прошептал, тяжело дыша.
Даже губы болят, стонут, умоляют продолжить поцелуй!
— Что? — донесся тихий ответ.
Прижавшись щекой к груди, она еще сильнее взвела мое желание. Да как же так можно! Сжал зубы, рискуя стереть их в порошок. Втянул воздух, с трудом удерживая себя на краю бездны. Нельзя, нельзя, нельзя!
— Найяна, так нельзя, — боль словами сорвалась с прокушенного языка.
— Почему? — бесхитростно заглянула в мое лицо.
— Потому что… — нервно сглотнул, утопая в ее золотых глазах.
Хоть одну мысль поймать бы за хвост!
— Потому что это девушка должна опасаться, что ее соблазнят. А у нас искусительница ты.
— Искусительница? Вряд ли. Кусь я уже пробовала, — она усмехнулась. — Твою броню не прокусить.
Ошибаешься, девочка! Твои взгляды, полные неосознанных признаний, кусают в самое сердце!
— Мне попался зачерствевший дракон, — пошутила она и со вздохом развернулась ко мне спиной.
Распахнула нижние ставни и вышла на небольшой балкончик. Я последовал за ней, как привязанный. Найяна погладила вьюнок, который вился по стене. Это заставило мое сердце сжаться. Она любит все живое, сочувствует ему, бережет, являясь созидательницей, в то время как большинство стремится лишь присвоить, обладать, поглотить, даже если в результате желанному объекту грозит уничтожение.
Вьюнок вдруг встрепенулся и заскользил вниз по стене — будто кто-то внизу дернул за него, как за веревку. Через секунду стало ясно, кто. Сначала на перила лег длинный черный коготь длиной в три человеческих ладони, не меньше. А потом показалась мохнатая лапа.
— Найяна, назад! — я рванул девушку за руку, успев буквально в последний момент.
Коготь со свистом разрезал воздух — ровно в том месте, где она только что стояла!
Глава 28 Твари
Недовольный стрекот наполнил воздух режущими слух звуками. На балкон запрыгнула черная тварь с алыми глазами. Похожая на огромную блоху — только размером с лошадь, она покачалась на длинных лапах, стреляя во все стороны маленькими глазами.
— В комнату, живо! — крикнул я, выхватив меч и начав пятиться.
Стрекот повторился, а тварь, не желая упускать добычу, вытянула вперед лапы с острыми когтями на концах и со скрежетом провела одной по другой. Взмах меча и…
Рано обрадовался, гадина успела отскочить назад, взвившись в воздух. Но нам с моей ягодкой как раз хватило этого времени, чтобы вбежать в комнату и захлопнуть деревянные ставни.
Поняв, что люди ускользнули, тварь испустила от разочарования протяжный вопль и так вдарила по ставням, что те заходили ходуном. Да, они недолго продержатся против такого монстра!
— Мансур! — вскрикнула моя ягодка.
Я резко обернулся. Прямо на моих глазах дверь рухнула плашмя, и в спальню начал протискиваться собрат гадины, которая продолжала бушевать на балконе, разнося все в щепки. Брат к нам лез явно старший, потому что был раза в два крупнее. Из-за этого и застрял в дверном проеме, взвыв от обиды.
— Наверх! — бросил я, ногой выбив окно в стене рядом с кроватью.
Подчистив подоконник от осколков, я схватил Найяну за талию и подсадил на него. Сам тут же забрался следом. Мы выбрались на крышу. Вдали, где чернота ночи уходила за темно-синий небосвод, пульсировало мертвенно-голубое свечение.
— Это Прореха? — догадалась моя ягодка.
— Она самая, — тихо ответил, не в силах отвести взгляд от розовых прожилок, которые дрожанием пробегали по сиянию разрыва в ткани бытия.
Мотнул головой, сбрасывая морок, не до того сейчас, всмотрелся в поселение. Жители уже всполошились. Истерично заголосил, как при пожаре, набат. Из приземистых домиков наружу один за другим выскакивали мужчины, кто с пиками в руках, кто с дубинками, кто попросту с рогатиной. И все с факелами, огни которых заметались по улицам.
Женщины с детьми забирались на крыши. Тенями пробегающие между домов твари косили мужчин одного за другим. Не время они выбрали для открытого боя! Быть сейчас одному в темноте, ничего не видя дальше света факела, равносильно смертному приговору.
Впрочем, укрытия не было нигде. Работающие слаженно явно неглупые гадины легко вспарывали острыми когтями и двери, и окна. Отбрасывая их в сторону, крупные монстры уступали место тем, что помельче. Те легко пробирались внутрь жилищ, из которых тут же несся крик. Он обрывался на самой высокой ноте, когда породивший его человек расставался с жизнью.
Твари вытаскивали безжизненные тела наружу, словно больших тряпичных кукол, и устраивали кровавый пир, вспарывая их, раскидывая повсюду требуху, небрежно отпинывая оторванные головы прочь.
Ни один не ел человечину, я такого не заметил. И тем безжалостнее было массовое убийство, на которое мы с Найяной, замерев, смотрели с крыши постоялого двора, оцепенев от неправдоподобности и ужаса происходящего.
— Вы тут! — облегченно выдохнул Эль, вылезший на крышу.
Подав руку Элси и Лайле, он помог им выбраться следом.
— Какой ужас! — девчонки, дрожа, отвернулись.
— Посмотрим, придутся ли им по вкусу фаерболы! — я свел руки вместе, чувствуя, как напряжение начинает гудеть между ними.
Перстни, порождающие магические шары, раскалились добела. Чары заклубились между ладоней, начав рост от небольшой черной точки. Шло с натугой — магия отказывалась проявляться рядом с разрывом в ткани бытия.
Когда фаербол разгорелся до глубокого синего цвета, я размахнулся и швырнул им в одну из снующих по улицам тварей. Ту подбросило в воздух, перевернуло, и искорежило, будто дрянь комкали огромные невидимые ладони. На булыжную мостовую смачно шлепнулось уже какое-то месиво.
— Получилось! — вскрикнула Найяна.
Ее радость горячей волной омыла мое сердце. Никогда не был зависим от женского восторга, но ее мне безумно хотелось удивлять, радовать, чтобы восхищалась мной.
