Не смей обращаться ко мне по имени! — рявкнула я и злобно оскалилась.
Если бы только он подошел чуть ближе, ух, я бы тогда… Зубами бы впилась в его глотку, лишь бы стереть с лица это сочувствующе-понимающее выражение. С тем же лицом он слушал, когда я рассказывала о смерти тетушки. Мой понимающий и добрый коллега! О нет, друзьями мы не были, но всегда прекрасно ладили и готовы были помочь друг другу в трудную минуту. По крайней мере, я так полагала. А потом оказалось, что Уэсливер из тех, кто готов огреть коллегу по голове и связать. И что-то мне подсказывает, что это не безобидные ролевые игры.
— Если ты еще хоть раз посмеешь назвать меня по имени, — прошипела я и бессильно обмякла. Пригрозить оказалось нечем. Беспомощная и слабая, вот какой я была.
— Не горячитесь, профессор Маккой, — ничуть не обиделся Уэсливер. — Если вам так угодно, можем вернуться к более официальному формату общения. В конце концов, слово дамы — закон.
Вспышка надежды мелькнула в моем изможденном мозгу.
— Может, тогда отпустите?
— Хотел бы, да не могу.
Он пожал плечами, мол, прости, но никак. Судьба-злодейка, видишь ли.
— Как это не можете? Вы ведь здесь главный, — вкрадчиво напомнила я, отрывая где-то в глубинах памяти правила общения с преступниками.
Министерство одно время очень переживало, как бы какой-нибудь злоумышленник не вздумал захватить нашу академию, так что прошлой осенью нам провели целых четыре семинара про противодействию разнообразным злоумышленникам, которые могут что-либо злоумышлять. В числе прочего мы учились вызволять заложников и вести переговоры. Когда ведешь переговоры, прежде всего, нужно напомнить преступнику, что он здесь главный и решения принимает он. Они такое любят. Моя тетушка, та самая, покойная, сказала бы, что это как раз то, что нравится мужчинам. Говори ему, какой он сильный и как все решает сам, и сможешь делать с ним все, что душе угодно.
В моей ситуации, к сожалению, ни заветы министерства, ни подсказки любимой тетушки не помогли.
— У вас, профессор Маккой, слишком важная миссия сегодня, чтобы я мог так просто вас отпустить.
— Ну, какая же миссия? Я ведь всего-навсего обычный преподаватель. Что во мне важного?
Я нисколько не кокетничала, а действительно не понимала, за каким велсом моя скромная персона ему понадобилась. Сначала я было подумала, что я случайная жертва обстоятельств, но, кажется, Уэсливер меня стукнул очень даже целенаправленно.
Мысли все еще путались одна за другую, и соображала я примерно как дон Хаксли на опросе. Итак, если Уэсливер сейчас аккуратно выкладывает парящие камни по кругу, значит, это именно он пытается провести ритуал. Значит, именно его мы всей нашей дружной командой искали. А вот он как раз достает из сумки чашу Экобареро. Подозреваю, что где-то там затерялись и гравилат с бойтатой. Пока все логично и гладко. Вопрос один: зачем ему я?
— Зачем вам я? — выпалила я вслух. Все же сотрясение сильно влияет на способность держать язык за зубами.
Впрочем, Уэсливер ничуть не обиделся и, повернувшись, охотно сообщил:
— Вы, Мере.. прошу прощения, профессор Маккой — живое воплощение стихии воздуха.
— А.. А артефакт?
— Разве я говорил, что мне нужен артефакт? Вы сами пришли к такому выводу. Откровенно говоря, я собирался заняться ритуалом без лишних помех, но ваша веселая компания так рьяно взялась за разоблачение моих планов, — он покачал головой, устанавливая чашу на полу. — Всячески мешали мне работать.
Стихия воздуха. Если воплощение воздуха это я, земля — гравилат, вода — чаша, а огонь — бойтата, то… Не складывается что-то. Равновесие нарушается. В ритуале очень важен баланс. Кажется, я опять что-то упускаю. Что-то важное и невероятно очевидное.
Гравилат занял свое место в круге.
— А теперь посидите здесь еще немного. Долго вам скучать не придется, обещаю. Я вернусь очень скоро.
Как ни странно, слова Уэсливера о том, что он скоро вернется, меня ничуть не успокоили. Вот ни капельки.
Я дергалась, пытаясь ослабить путы хоть немножко. Безуспешно. Уэсливер сделал свое дело на совесть. Связал так крепко, что без посторонней помощи ни за что не выбраться. Горячие злые слезы брызнули из глаз. Беспомощная, связанная, слабая.
Любой преподаватель скажет, как важно уметь контролировать ситуацию в аудитории. Если ты не будешь главной, это место займет кто-то другой и, поверьте мне на слово, группа студентов, возглавляемых каким-нибудь бесшабашным хулиганом, способна на многое.
Не терять контроль — одно из главных правил в работе преподавателя. Я его потеряла. Чем больше времени проходило, чем сильнее я дергалась, извиваясь, как беспомощная гусеница, тем сильнее накатывала паника и ощущение собственного бессилия. Сумасшедшие эксперименты Уэсливера ставят под угрозу всю академию! И это в лучшем случае. Неизвестно ведь, что он собирается делать со всей поглощенной магией дальше. При лучшем раскладе Уэсливер разрушит Форише Глас, сравняв старое здание с землей.
Студенты и преподаватели вряд ли уцелеют. План Бриара с библиотекой был хорош, когда мы предполагали, что в ритуале будут использоваться артефакты, а не живые существа. Как Уэсливер вообще додумался до подобного? Использовать в качестве стабилизатора и передатчика живое существо. Во мне кровь сильфид, но при этом я обладаю своей собственной магией. Да, это будет мощнее любого рога или что там еще можно было придумать… Вот только…
Я взглянула еще раз на круг. Мое присутствие создаст сильный перекос, который нужно чем-то выравнять. Чем-то вроде…
— Эхои, — беззвучно прошептала я. Ужас сковал голосовые связки, и я поняла, что не смогла бы издать ни звука, даже если захотела бы. — Ему нужна Эхои.
Она — живое воплощение огня. Вот как он это сделает! Огонь это Эхои, земля — гравилат профессора Остерандо, воздух — я, вода — чаша Экобареро. Бойтата тут не при чем! Логичное предположение о том, что огненная змея была украдена из зверинца именно для ритуала, вот что нас подвело. Нет ничего опаснее логики. А у Уэсливера вот-вот будут в руках два олицетворения стихий.
Не сомневаюсь, что он сумеет умыкнуть Эхои так, что никто не заметит. По крайней мере, заметят не сразу. Очаровательный Митч Уэсливер, давно и крепко влюбленный в Эхои. Ну,
