Это был рай, это было блаженство, это было самое божественное чувство, какое я когда-либо испытывала… Пока он не переместился, и его рот не коснулся моих ушей в тот самый момент, когда он вошел в меня. Я вскрикнула, мои руки впились в его тело. И он заполнил меня не только твердой плотью, он заполнил пустоту во мне счастьем, теплом… и любовью. Она была похожа на сияющий луч солнца, пробивающийся из-за грозовых туч.
Мои ногти процарапали его спину, и я вцепилась в его ягодицы, сдвигая свои бедра и вбирая его в себя.
— Я хочу тебя внутрь! — Закричала я.
— Любимая, если я войду в тебя еще глубже, то выйду через твой рот, — пробормотал он, издав стон, когда я обхватила ногами его бедра, чтобы он сильнее вонзился в меня, и он укусил кончик моего уха.
— Я хочу тебя внутрь. Я хочу внутри всего тебя, — умоляла я. Мир начал разваливаться, когда я почувствовала знакомый наплыв экстаза. Не в состоянии сдержаться, я укусила его плечо, не нежным любовным укусом, а до крови. Когда мои зубы пронзили кожу, его спина неожиданно выгнулась. Я бросилась на него, заставив упасть на спину. Я встала на колени, чтобы впитать его образ. Он был таким красивым, таким мужественным, но не этого, внешнего, я жаждала, я хотела его сердце, его душу.
Он зарычал на меня, на самом деле зарычал, когда я сползла с его тела, и мои груди заскользили по всей длине его влажного пениса.
— Сэм, я говорил тебе, что люблю командовать сам.
— Прекрасно, — сказала я, сделав паузу, чтобы укусить его за бедро. Он ахнул от удивления. Я улыбнулась и слизала языком капельки крови, что выступили на коже. Я вела языком с одного соска до другого. Он на мгновение задержал дыхание в ожидании, укушу ли я его за сосок, как он меня раньше. Я успокаивающе ему улыбнулась, затем склонилась над ним и укусила в грудь. — Прикажи, что делать теперь.
Он задрожал, когда я слизала несколько капель крови, затем без слов вытянул ноги, подтянув меня к спинке кровати, схватил мои бедра и, прежде чем я смогла вздохнуть, пронзил меня.
— Люби меня! — Потребовал он, потянув меня вниз, чтобы поцеловать, его руки подстегнули меня ускорить ритм. Я укусила его за язык.
— Сэм! — Зарычал он, отдернувшись. Я наклонилась вперед и укусила его за губу.
— Я люблю тебя, Пэйн. Теперь заполни меня! Заполни каждый мой дюйм. Я хочу тебя всего!
Его мысли затопили меня эмоциями и ощущениями, которые переполняли его. Свет его любви почти ослеплял меня. Я чувствовала восторг, который он испытал, когда я укусила его, и не думая о том, что делаю, уткнулась в его волосы и укусила в мышцу, которая соединяла его шею с плечом. Он простонал что-то вроде извинений, а затем во мне вспыхнул болезненный, жаркий взрыв в таком же месте. Его оргазм взорвался жизнью, посылая волну за волной опьяняющего экстаза и сквозь него, и сквозь меня, вызывая мой собственный, когда каждый из нас одновременно и отдавал и получал жизнь.
Он наполнил меня, завершив меня, сделав меня снова целой … пока я не вернулась на землю и не оказалась такой же полой, такой же пустой, какой я была до того, как мы начали.
Пэйн крепко сжимал меня в объятиях, и я ревела всю долгую, темную ночь.
Глава 17
— С чего начнем? — Спросил Финн без предисловий, когда Пэйн и я вышли из спальни несколько часов спустя. — Со статуи или манускрипта?
Мы ответили одновременно.
— С манускрипта, — сказал Пэйн.
— Со статуи, — произнесла я.
Любовь всей моей жизни уставился на меня.
— Сначала мы найдем манускрипт. Тебе нужна душа.
— Сначала мы найдем статую, — возразила я, не обращая внимания на его недовольство. Я налила себе чашку чая из теплого чайника и стащила кусочек тоста, оставшегося от разбросанного по столу завтрака Финна и Клэр. — Моя душа уже потеряна, но душа твоей матери все еще у нее.
— У нас есть день, чтобы найти… — Начал было Пэйн.
Я покачала головой и прервала его, говоря с набитым ртом.
— Ты сам сказал, что моя душа схоронена где-то в Акаше. Она никуда не денется, но, Пэйн, в опасности душа твоей матери. Любимый, и ты, и я — мы оба знаем, как ужасно жить без нее. Я не хочу, чтобы твоя мама прошла через этот ад.
Он помрачнел еще сильнее, пока сам не стал таким же темным, как его глаза. Скрепя сердце — и я была польщена его нежеланием отложить в долгий ящик охоту за моей душой — он согласился.
— Но только потому, что, возможно, эти вещи взаимосвязаны. Найдя статую, мы можем выйти если не к самой Коде, то к информации об ее местонахождении.
— Логично, — сказала Клэр, водя вилкой по периметру маленького холмика яичницы-болтуньи. Я посмотрела на Финна и поразилась тому, на что раньше не обращала внимание.
— Ты можешь есть пищу? Человеческую пищу, в смысле, а не только… людей? — Спросила я.
Он усмехнулся.
— Вообще-то, я предпочитаю последнее, но, да, я могу есть человеческую пищу. Клэр настаивает, что я захвораю, если не буду питаться ничем другим, кроме жидкого завтрака.
— О. — Я посмотрела на Пэйна. — Ты тоже можешь питаться чем-то еще, кроме крови?
— Если вынужден, то да.
Я размазала по тосту немного грейпфрутового джема.
— Здорово. Я волновалась, что из-за того, что я потеряла пару кварт крови, тебе придется завтракать в другом месте, но если ты можешь есть обычную пищу, это прекрасно.
Он покачал головой.
— Сэм, пища для нас — не еда. Чтобы выжить, Финну и мне нужна кровь. Я просто подожду, пока ты полностью выздоровеешь, а затем поем.
Ты подкормился несколько часов назад, заметила я.
Всего несколько глоточков. В его голосе слышалось сожаление. Мне очень стыдно, я не хотел брать даже каплю твоей крови, пока ты не оправишься от ее потери, но ты так меня завела, что максимум, на что я был способен — сдержаться, чтобы не выпить больше.
— Я чувствую, как ты голоден, Пэйн, — сказала я, принимая от Клэр тарелку с яичницей. — Мне очень не нравится мысль, что ты питаешься кем-то еще, но сейчас несколько необычная ситуация, поэтому я даю свое согласие, чтобы ты слегка кем-нибудь перекусил.
— Я не могу, — ответил он, подошел к окну и уставился сквозь жалюзи.
— Я ценю, что ты не хочешь вонзать свои клыки в кого-то еще, но у меня такое чувство, что твоя сила нам сегодня еще пригодится. Поэтому пойди и найди себе кого-нибудь на завтрак. Только не слишком сильно ею наслаждайся.
Клэр закатила свои голубые глаза и пошла за пальто и сумкой.
— Ты не понимаешь. Я не могу питаться никем, кроме тебя, — сказал Пэйн, глядя в окно.
Я отодвинулась, любопытствуя, на что он смотрит. Опять шел дождь — холодный, мрачный, противный дождь, который почти точно соответствовал холоду, темноте и противной пустоте внутри меня.
— Не можешь? Это еще один пунктик насчет Возлюбленных?
— Да. Когда я сказал, что Темный не может выжить без своей Возлюбленной, я имел в виду именно это. Как только он находит ее, человеческая кровь, взятая у любого другого человека, становится для него ядом. Точно так же твоя кровь неприемлема для любого другого Моравийца.
— Стоп, — сказала я, по рукам пробежал холодок. — Получается, если бы я умерла, когда Пилар пытался меня убить…
— Пэйн бы тоже умер, — сказал Финн, вставая. — И за это я тоже должен тебя благодарить, Сэм.
— Я думала, что ты бессмертный. — Сказала я Пэйну. — Ты бы умер без меня? Действительно умер?
— В конечном счете, да. Это процесс не слишком быстрый и приятный, но совершенно неизбежный.
— Кто придумал эти правила? — Сердито спросила я. Я не возражала бы, чтобы в случае моей смерти Пэйн долго страдал по мне и убивался, но ведь не настолько, чтобы убиться насмерть.
— Надеюсь, ответ на этот вопрос находится в Коде, — сказал он, опустив жалюзи, и повернулся к нам лицом. — Вы закончили?
— Есть или задавать вопросы? — Я засунула в рот последний кусок яичницы, запивая его остывшим чаем.
— И то, и другое.
— Да, я — всё. Поехали, найдем Пилара и заберем статую.
