— А чего это ты так радуешься? — взглянула на нее с подозрением.
Подруга, покраснев, опустила глаза.
— Рассказывай, кто он! — строго сказала я, а потом все же улыбнулась.
— С ним пересеклись еще на прошлом отборе. Мне, правда, тогда он не понравился, он был ведущим отбора, а по профессии журналист. Да, представляешь, тогда мужчина вел! Как женихи с невестами разъехались в этот раз, он приезжал репортаж снимать. Оказывается, он теперь не ведущий, а оператор. Брал у меня интервью по поводу вас всех, какие козни за кадром были. Столько комплиментов мне дарил…
Глупо! Похоже, Рима влюбилась. Вот только как он к ней относится?
— И знаешь, он взял мой номер часов и дал свой… Я боюсь, что позвонит. А что я ему могу дать?
Ох, Рима, боюсь разочаровать тебя!
— А тут повод ему позвонить! Скажу, что пойду смертельное испытание проходить!
Я вспомнила тайный репортаж Луши Г оворун. С другой стороны, шумиха нам на руку.
— Позвони! — разрешила я. — И оденься завтра в нормальную одежду. У тебя есть красивые платья?
Девушка помотала головой.
— Зайди к Авроре, пусть тебя принарядит! Прямо сегодня!
Подруга кивнула и убежала. Вот Аврора обрадуется! Может новые модели опробует! Теперь важно мне не высовываться, пока Рима не вернется. А рано она вряд ли освободится.
Поэтому я ушла домой, в соседнюю квартирку-студию через смежную дверь, посчитав, что на сегодня я свободна.
Изначально это была квартира Римы со спальней, совместным санузлом, кухней-столовой и раздельным санузлом. Но нам с мужем нужно было не привлекающее внимание раздельное жилье по соседству с Римой. А тут было два независимых входа, два санузла. Пришлось Риму потеснить, как бы разрезав двухкомнатную квартиру на две маленьких квартирки.
Рима оказалась непритязательной и уступила нам кухню-столовую, сказав, что ей спальни и санузла вполне достаточно, а поесть она может и на кухне. Ну а мы с мужем ютились рядом. Я всегда ходила только через комнату Римы, а муж через вторую дверь в комнату-студию.
На завтра и у меня, и у Римы был общий выходной. И мой принц сообщил мне на часы, что у него — тоже. Следовало хорошенько отдохнуть, выспаться перед испытанием. И хоть я не собиралась в нем участвовать, но болеть за подруг буду!
Но я в предвкушении ждала своего принца, не ложась спать.
Сперва отправилась в душ. А когда помылась и вытерлась, натянула на себя лишь банный халат. Можно было бы и платье надеть, но гардероб мой сейчас содержал лишь служа ночью форму и одно скромное домашнее платье, да и муж все равно не увидит.
Я засела под настольной лампой с книгой в руках, ожидая любимого, очень надеясь, что его на ночь тоже отпустят. Голоден будет ли он — я не знала. Ели стражники по очереди, но заходил ли муж поужинать на кухню, я не знала. Он ужинал обычно не дома, так как я задерживалась частенько на работе, а без меня Славика ждала холодная еда, которую он на дух не переносил. Разбаловали его местные повара да Даша. Ну и я тоже.
Эту квартирку мы делили с ним, совмещающую в себе и гостиную, и кабинет, и спальню, и даже столовую с холодильником и маленькой электрической плитой с духовкой.
Накрыть на стол или нет?
Я вздохнула, перевела взгляд с холодильника на книгу. Она была та самая, которую все никак не представлялось возможности прочитать. Несколько раз перечитывала одно и то же, силясь понять, что имеется в виду под "плато" и "оргазм". В итоге захлопнула книгу, так и не разобравшись. Если честно, и разбираться не хотелось.
Дуновение ветерка. Дверь почти бесшумно закрылась.
Ощутила, что в комнате кто-то есть. Даже больше — любимый. Закрыла глаза и улыбнулась. Громкие шаги.
— Ну и чего "крадешься"? — спросила я.
— Не хотел тебя пугать. Выключишь свет?
— Так и мешает моя внешность?
— Да. Никак не привыкну.
Мне, если честно, тоже сложно было отдаваться на волю ощущений, поэтому старалась просто не замечать его внешность, и, целуясь, закрывала глаза.
Выключила настольную лампу.
— Ты поужинал?
— Нет.
— Накрыть на стол? — я подскочила, собираясь поухаживать за ним. У нас в холодильнике была еда, я в процессе кормления Авроры и Рианы не забывала пополнять и собственные запасы. Часто любимый приходил голодный, только пересекались мы редко. Но иногда на обед все же пересекались, и я умудрялась разогреть ему еду и вновь бежать выполнять поручения.
— Нет, — он уже был рядом. — Я так соскучился…
Он развернул меня спиной к столу и поцеловал солеными губами. Не так, как обычно, а жадно, неистово, будто был голоден.
И эти поцелуи будили во мне новое чувство. Казалось, жар затопил всю меня, и только его прикосновения приносили облегчение и в то же время желание чего-то большего.
Не заметила, как оказалась без халата, лежащая на нем на столе, а муж покрывал меня всю поцелуями.
— Слав… — застонала я.
— Да, родная…
— Что ж ты со мной делаешь?
— Люблю, Марусь… — он сжал одну мою грудь в ладони.
— Сильно?
— Сильно! Так, что не могу больше без тебя… — лег на меня, но не придавил.
— Марусь, ты готова стать женой во всех смыслах?
— В к-каких во всех? — заикаясь, спросила я.
— Марусь… — его голос совсем охрип, а дыхание опалило кожу на шее, там, где заканчивалась маска, и начиналась собственная кожа. — Ты сводишь меня с ума. Я так долго мечтал о том, чтобы обладать тобой на всех уровнях, — продолжил шептать он. — Марусь, на всех… Ты ведь читала…
Он про ЭТО? Про близость… Ту самую?
Сердце застучало быстро-быстро.
Но тут мои уста накрыли его, и все стало неважным, кроме его поцелуев, прикосновений и нестерпимого жара внизу. Хотелось прикоснуться к его коже, ощутить более близкий телесный контакт. Я попыталась расстегнуть его мундир, но это удавалось весьма плохо. И муж просто рванул его, послышался треск, но мундир поддался.
Я стянула с его плеч, скидывая на пол. Рубашку постигла та же участь.
С ремнем возилась уже сама, и со штанами.
— Слав…
— Да, родная…
— Я твоя — во всех смыслах. Сделай уже ЭТО, не хочу больше бояться.
Дважды просить не пришлось. Славик словно обезумел, стал с еще большим
напором целовать меня везде, лицо, шею, грудь, живот, ноги… Сжимая порою до боли, но я лишь стонала и выгибалась, желая быть еще ближе.
Я дрожала, плавилась от его поцелуев и хотела большего.
И в какой-то миг он раздвинул мои ноги, позволив обхватить его ягодицы, я обвила его шею руками, и, целуясь, меня уложили на стол.
Я ощущала его желание, прикосновение его плоти к своему лону. Это манило, завораживало.
Мой принц лег на локти, заключив меня в объятия. Ближе, еще ближе.
— Возьми меня уже, — прошептала я.
И он в один миг ворвался внутрь меня, сделав своей. Замер, поцеловал в уста. Боль была яркой, но короткой.
— Прости, это только в первый раз…
— Все хорошо, — поймала его поцелуй. Действительно, почти не больно. В моей жизни бывало и похуже. Но это чувство наполненности, чувство, что мы стали единым целым… оно пьянило.
— Люблю тебя, Марусечка! — и ласковый невесомый поцелуй.
Шепот нежностей, осторожные прикосновения его губ.
Потихоньку муж начал двигаться, постепенно ускоряясь. И это было так безумно-волшебно-прекрасно, мы были единым целым, навсегда.
Этого стоило ждать так долго. Ждать моего Славика.
Засыпала я бесконечно счастливая.
Примечания по главе:
"вижу цель, верю в себя и не замечаю препятствий*" — цитата из советского фильма "Чародеи".
Глава 18. Смертельное испытание
Утро началось с ласкающих теплых лучиков восходящего Солнышка.
— Доброе утро! — прошептал любимый, целуя меня в губы, опускаясь ниже, на грудь, втягивая вершинку, заставляя застонать.
— Славик…
— Да, родная…
