жить. Тьма. Нет ни крупицы света. И вдруг следующий день даёт намёк на что-то новое, даёт намёк на то, что жизнь не окончена. Новолуние. Меня уже не разрывает на части, а мой крик боли не заглушает гул окружающего мира. Надежда приходит и протягивает мне руку. С каждым днём я становлюсь сильнее и тянусь к свету, протягивая свои руки, пытаясь дотянуться и почувствовать этот свет. Надежда греет меня.
И так, в одночасье, за какое-то утро, моя жизнь снова перевернулась с ног на голову. Вечером, когда мы с Ромой и папой сидели в беседке в саду, и папа жаловался, что подобное изобилие гостей за эти два дня подрубит его здоровье и трезвый ум, раздался телефонный звонок. Папа, не подозревающий о пугающей новости, берёт трубку, с ещё сохранённой улыбкой от приятного вечера, и слушает. С его лица постепенно стекает радость и лицо хмуреет. Мы с Ромой внимательно следим за ним, ловя каждую его эмоцию, следя за каждым мускулом на его лице. Отец кладёт трубку телефона. Молчит. Наливает себе полную рюмку коньяка и выпивает её залпом. Молчит.
– Андрей? – нарушает его молчание Рома.
– Звонили из города. Тени хотят встретиться с нами и обсудить все.
– Это разве плохо? – вмешиваюсь я в разговор.
– Они хотят нас видеть 25 июня на закате на нашей земле в сосновой посадке недалеко от Красной Звезды.
Рома откинулся назад на скамейку и закурил. Отец продолжал смотреть в одну точку на столе, думая о чём-то тяжёлом и горьком. А я сидел и смотрел на обоих, не понимая в чем тут проблема, пока не прокрутил слова отца в голове снова. На нашей земле. На закате. Кто проводит деловые встречи на закате в безлюдном месте? Какие могут быть деловые встречи на закате в безлюдном месте?
– Началось, – тяжело выдохнул Роман, смотря куда-то вдаль.
После звонка я всю ночь не мог сомкнуть глаз. То и дело ворочаясь в своей постели, я перематывал слова отца в голове, пытаясь найти здравый смысл или что-то скрытое от меня. Может быть, оборотням проще вести дела вечером? Но это же безлюдное место без света и всего прочего. Зачем Теням вести такие встречи вечером, когда бумаг не разглядеть? К чему я увиливаю от правды, всё же ясно – нас с отцом грохнут. Нас убьют, а потом придумают какую-нибудь бредовую легенду о неисправном двигателе, о сердечном приступе, да что угодно. Тени уже решили, что с нами делать, и нам никак этого не избежать. Всё предрешено.
Решив немного освежиться, я осторожно вышел из комнаты и направился в сторону балкона вместе с полупустой пачкой сигарет и спичками. Я предпочитаю пользоваться спичками.
Закрыв за собой дверь балкона, я сел на пол и, чиркнув спичкой о коробку, закурил. Несмотря на лето, на улице было прохладно, где-то в траве пели сверчки, успокаивая мою растревоженную предстоящей встречей голову.
Прошлый день стал казаться каким-то невозможно длинным и бесконечным, который всё ещё продолжается и никак не хочет меня отпускать. Утром я проводил своих друзей домой, сиял от радости, хоть на душе мне было и тяжко расставаться с ними, с моими псами. Немного взбодрившись после пробежки, я пришёл домой и обнаружил, что оказывается у меня есть дядя по маминой линии. Рома раскрыл завесы прошлого моих родителей, о которых я почти ничего не знал и никогда не задавался вопросами. Мой дядя оказался человеком хорошим и во многом со знакомыми мне взглядами на жизнь. Я снова наполнился энергией, открылся этому миру. Но это было ещё не всё. Как говорится, ещё не вечер. Тем самым вечером отцу позвонили и назначили дату нашей казни. Не хочется думать в таком негативном ключе, но от этого не избавиться. Правда есть правда. Вот только надежда всё равно не покидает меня. Я всё ещё надеюсь на то, что всё как-то разрешится мирным способом без потерь, что мы неправильно поняли предложение Теней, и за предложением встретиться на закате в безлюдном месте может скрываться нечто иное, менее опасное.
Выкурив три сигареты, я почувствовал, что мне достаточно, вспоминая поговорку Светы о «неказённых лёгких», я пошёл обратно в свою комнату, чтобы попытаться уснуть в очередной раз. Взяв в руки телефон, чтобы узнать сколько сейчас времени, я был неприятно удивлен. До 25 июня осталось пять дней. Сегодня уже двадцатое. Подобную отсрочку перед казнью сложно назвать щедрой.
Утром я проснулся с тяжёлой головой и долго не спускался бы вниз, если бы не урчание в животе. Есть хочется так сильно, что я готов съесть кого угодно и что угодно.
На кухне я встретил Рому, который как ни в чём не бывало сиял и излучал положительные эмоции, как электропечка.
– Где папа? – первое, что вырвалось у меня, как только я его увидел.
– Доброе утро. Он поехал в лес, – ответил мне Рома, ковыряясь в своем телефоне.
– Доброе. Почему не взял меня? – хмуро поинтересовался я.
– Ты всю ночь не мог заснуть. Мы решили тебя не будить.
– Как-будто сейчас нет дел важнее, чем сон, – хлопнул я дверью холодильника.
– Кажется, кто-то встал не стой ноги. Слушай, Елизар, сейчас очень сложное время. Сейчас не время показывать свой характер и свое негодование решениями взрослых, – голос Ромы перестал излучать дружелюбие, его брови сомкнулись на переносице, а серо-голубые глаза потемнели.
Я ничего не ответил. Образ сердитого дяди разбудил во мне какой-то страх перед ним, что-то похожее из детства, как будто меня за что-то отчитывали.
– Наш план таков – мы усиливаем контроль за границами, созываем всех ваших сюда, чтобы иметь в случае чего подготовленную оборону. С сегодняшнего дня наши земли будут под контролем волчьей стаи и вас молодых.
– Это не опасно? Выпускать волков из леса.
– Они будут патрулировать по ночам безопасные для них территории. Ты и твои друзья будете патрулировать все области, где волки могут себя выдать. Не хватало нам ещё охоты на волков ко всему прочему. К тому же волки оставят свой запах, где только можно. Это должно немного припугнуть Теней. Они не должны вторгаться на наши земли до 25 июня.
– Хорошо.
– Как умоешься и позавтракаешь, набери посвящённым из вашей стаи и вызови их сюда.
– Окей.
– Вы ознакомитесь с маршрутом и с планом действий.
Кивнув дяде, я направился в ванную. Но как только я оказался один, запертый в душевой кабине, мне вдруг захотелось остаться здесь навсегда. Мне не хочется выходить
