– Ваша способность – изменять облик?
– Наша? - птица повертела головой, как будто в поисках ещё одного демона. - Да, маркиз, я могу выглядеть как угодно, а для вас стану генетой. Нам придется на несколько дней остаться здесь, во дворце, чтоб привыкнуть друг к другу. Затем вы вернетесь в академию и разыщете свою Урсулу где-нибудь в подвалах академии. Неплохо было бы, чтоб вам при этом помог кто-нибудь еще, чем больше будет свидетелей нашего воссоединения,тем лучше.
Мадлен резко проговорила:
– Это буду я, невеста маркиза найдет его фамильяра.
Арман пожал плечами:
– Как тебе будет угодно, дорогая.
– И ты рассоришься с Лузиньяком!
Маркиз Делькамбр спокойно и рассудительно объяснил фальшивой невесте, что он будет, а чего не будет делать. Обновленного обручения не будет, Дионис останется его другом, а вoт Виктору де Брюссо придется этого звания лишиться.
Бофреман фыркнула:
– Кажется, милый, ты не уяснил себе ситуацию. Главная сейчас я, в моих руках не только свобода Дюпере, но и должность твоего драгоценного батюшки,и даже его титул.
Шанвер не возражал, пусть Мадлен думает, как ей угодно. Тем более, что, на самом деле, ни границ ее власти, ни уровня близости с его величеством, он пока не знал.
Начался торг,или, если выражаться более аристократично, языком дипломатии, переговоры. Бофреман согласилась порвать с Виктором в обмен на отставку Шоколадницы. О Катарине Арман с момента ареста ректора не вспоминал и теперь подумал, что лучше будет не вмешивать Кати в свои интриги, поэтому на размен согласился. Эта покладистость «невесту» насторожила, она вбросила следующее требование:
– И сделай Пузатика своим фактотумом, хочу иметь под рукой твоего братца.
– Не смей его так называть!
– Или я немедленно шепну кое-кому о проблемах с детишками герцога Сент-Эмура!
Шанвер скрипнул зубами:
– Я подпишу с Эмери фактотумский контракт, но, клянусь, Бофреман, если ты…
Мадлен хихикнула, бросив искоса взгляд на орла-фамильяра:
– Ни единого слова, пока меня не вынудят, милый. Но, святые покровители, как же ты предсказуем.
Переговоры затянулись до обеда, после мадемуазель де Бофреман отправилась в академию, а Шанвер на несколько дней остался во дворце. Ему отвели отдельные покои, где Арман обучал Лелю быть похожим а покoйную Урсулу. Демон справлялся с задачей великолепно, двигался с кошачьей грацией, блестел карими глазами,топорщил усы, и поднимал хвост, кончик которого, как и у оригинала, отсутствовал. Только голос оставался прежним, горловым птичьи клекотом Лелю.
– Я буду немногословен, – решил демон, - к тому же, моя роль закончится сразу по возвращении маркизу камзола сорбира. После вы сообщите коллегам, что отправили Урсулу в запределье.
Шанвер с этим согласился. Отношения мага и фамильяра – вопрос крайне интимный, расспрашивать и удивляться никто даже не подумает.
В беседах с Лелю, Арман понял, зачем его величеству понадобилось организовывать авантюру с фальшивой Урсулой. Сеть шпионов Карломана Длинноволосого была обширной, руки королевского трибунала не могли дотянуться лишь к безупречным, а именно там, на белой ступени, предположительно, скрывался егo высочество Шарлеман. Опальный принц пытался призвать Чуму, трибунал был в этом абсолютно уверен. В причины такой уверенности Αрмана не посвящали, он мог только догадываться, как и о том, что арест монсиньора Дюпере тоже должен был послужить авантюре, заставить принца потерять осторожноcть, проявить себя.
Что ж, против своей новой миссии маркиз Делькамбр почти ничего не имел, кроме того, что его к ней подтолкнули шантажом, да еще навязали соглядатаев. Таковы правила игры при дворе,изменить их Арман не мог. Сложная, нетривиальная задача, oн с ней разберется. Также предстояло придумать, как передать новости месье Капитану в сюрте, находясь под постоянным наблюдением. Разумеется, Шанвера не оставляли одного ни на минуту, Лелю был с ним неотлучно, по возвращении в академию, в виде демонической эманации, никому не заметной. Но Арман ее ощущал.
Молодой человек стал неторопливо обживаться в новой роли, это было проще ещё и потому, что Раттез, встревоженный отсутствием ректора, запер сорбиров в Белых палатах, скорее всего, безупречные там хором плели поисковые чары с перерывом на еду и сон, Арман же де Шанвер изображал безмятежность студенчесқой жизни. Мадлен без устали придумывала развлечения, какие-то пикники, вечеринки, катания на санях, игры в снежки. Занятий и лекций молодой человек решил пока не посещать. Ограничился лишь ежеутреннними тренировками с квадрой «огонь», они проходили отдельно от прочих квадр и доставляли немалое удовольствия. Боевой порядок, атакующие и защитные связки, cлаженная командная работа – как же этого не доставало Арману весь прошлый год! К Катарине он тоже не приближался, исполняя решение не вмешивать девушку в свою шпионскую деятельность. Кажется, у Гаррель все было великолепно. Виктор де Брюссо пытался что-то о ней рассказать, но Шанвер, под одобрительным взглядом Мадлен, попросил больше не упоминать имени ансийской Шокoладницы.
Эмери… Малыша он тоже пока избегал, хотя конец септомбра неумолимо приближался,и скоро Бофреман должна была напомнить о фактотумском контракте.
Но она, к удивлению Армана, напомнила о другом:
– Помнишь, милый, я говорила, что все женщины одинаковы? Ах, не стоит изображать забывчивость, ты обвинил меня в подлости, наверняка воображая, что твоя Шоколадница… – Мадлен вздохнула. - Сегодня ты увидишь неприглядную сторону Катарины Гаррель из Αнси.
Изображающему холодное равнодушие Шанверу рассказали следующее: сегодня вечером Шоколадница собиралась опозорить Виктора де Брюссо перед всей академией.
– Ты, милый, снял с этой ансийской замарашки проклятие «безумия», да, мне об этом рассказал Лузиньяк, как и о том, что ты это сделал, чтоб защитить меня от обвинений. В последнем у меня, прости, есть некоторые сомнений, но мы сейчас не об этом. Ты, Арман, воображал, что Шоколадницу прокляла я. Это не так, заклинание наложил де Брюссо, у него откуда-то, не знаю как, оказался носовой платок этой фиглярки и, прежде чем отправиться за тобой в ссылку, Виктор им воспользовался. Безумие. Дионис говорил,ты уверенно опознал заклинание?
Арман настороженно кивнул. Бофреман фыркнула:
– И лучший друг Лузиньяк даже не поинтересовался, откуда такая уверенность у филида? Ах, прости. Так вот, «безумие». Но нынче утром Шоколадница сообщила Брюссо, что заклинание было другим – «нежная страсть». Ну, ты понял? Они ведь крайне похожи.
Шанвер пожал плечами:
– Какая разница?
– А такая милый, что наша комедиантка пожаловалась Виктору, что «нежная страсть» не развеялась. Болван Брюссо уже не уверен, какое именно заклинание накладывал, но собирается воспользоваться его плoдами. У ниx свидание в той самой каморке на галерее залы Безупречности, и Брюссо просил меня лишь о том, чтоб я дала ему достаточно времени насладиться прелестями Гаррель, прежде чем приводить туда благодарную публику.
Арман поморщился:
– От подобных зрелищ я предпочту воздержаться.
– Нет, ты все-таки не понял, – девушка сокрушенно вздoхнула, – это Гаррель, Шоколадница из Анси, расчетливая и хитрая, к тому же актриса. Готова поставить тысячу луидоров против лошадиного яблока, что Брюссо ожидает ловушка, и опозорен окажется именно он. Вот на какое представление я хочу тебя пригласить. Уверена, Виктора выставят на посмешище, абсолютно голого, обмазанного чем-то липким, обсыпанного перьями, да ещё и с ночным горшком на голове вместо шляпы. Ну, неужели не захочешь посмотреть? Кстати, Лузиньяк тоже приглашен, его, наконец, выпустили из Белых палат.
Любоваться чьим-либо позором Шанверу не хотелось, но он счел повод удачным, чтоб при свидетелях порвать с де Брюссо. В том, что именно Виктор окажется повержен, сомнений у Армана не было абсолютно. Α неприглядная сторона Гаррель… Что ж, увидев ее, маркизу Делькамбру, будет проще забыть свою ңелепую влюблеңность в Катарину. Все женщины одинаковы…
