другого проще, чем себя. Даже зная правду, до сих пор ощущая её на кончиках пальцев, я хотела продолжать искать виноватых. Нет, не для того, чтобы мстить им, или до конца своих дней ненавидеть их — а чтобы перестать отравлять саму себя обвинениями. При том бессмысленными, потому что ничего уже не исправить.
Пока я неподвижно стояла на месте, внутренний голос во мне продолжал кричать: «Нужно было отстраниться ото всех!», «Ты должна была смириться с одиночеством, не искать человеческого тепла!» и «Нельзя было впускать других в своё сердце!». Беспрерывной поток сожаления захлестывал меня.
Вернуться бы в прошлое…, но даже тогда нет гарантий, что я смогла бы противостоять доброте Ив и старейшины Лейланда. Они не хотели зла, в их действиях не было тайного умысла. Как раз поэтому мне хотелось походить на них — испытывать чувства, делиться ими, а не предполагать, что я должна испытывать в той или иной ситуации. У меня нет права их винить и поэтому остаётся только обвинять себя.
В груди скручивался неприятный узел, но он не мешал мне оставаться собой. Со временем, может его потребуется больше, чем я могу представить, но это пройдёт. Всё проходит, и моя ненависть к себе рано или поздно утихнет. Но, прах предков, как же больно сейчас.
Ветер становился холоднее, однако плащ мужа согревал меня подобно очагу. И чем сильнее убывал день, тем отчётливее я ощущала чужое тепло. Ашер был всё ближе.
Вначале это походило на разыгравшееся воображение, потому как даже моя сила не улавливала его присутствия. Однако, когда меня накрыла большая тень, а ветер вокруг едва не превратился в ураган, я подняла голову и увидела чёрное брюхо Дрейка. Дракон завис надо мной, выбрал место, чтобы не задеть меня, и сел рядом. В ту же секунду как лапы дракона коснулись земли, на меня налетела высокая фигура, чтобы заключить в объятья.
Ашер ничего не стал говорить, он просто сжал меня так крепко, что стало трудно дышать. Удивительное дело, но в этот же миг тепло от плаща мужа начало пробираться мне под кожу, изгоняя из груди холод обрушившейся на меня правды. И пока вокруг нас разливалась тишина, как сердце, так и душа Ашера в унисон шептали «Люблю, люблю, люблю…»
Кажется, я умудрилась заразиться от него. Это чувство, то, что все так легко и привычно зовут любовью, не только всё ярче расцветало в Ашере, оно коварно так же захватывало и меня. Поддавшись порыву, я обняла мужа за шею и, прижавшись щекой к его щеке, прошептала:
— Извини, что напугала. Со мной всё в порядке.
— Не смей больше так пропадать, — не стал отрицать причины своего порывистого поведения муж и поспешил добавить: — Только я могу тебя похищать.
— Это была…, — начала я, но Ашер немного отстранился и перебил меня, сказав:
— Знаю. Каена оставила послание одному из воинов. Правда я не сразу смог его прочитать…
Почуяв неладное, поспешила спросить:
— Надеюсь ты не натворил глупостей?
— Хотелось бы похвастаться своей выдержкой, но…, — резко замолчал на середине признания муж, чем меня не на шутку взволновал.
— Ашер?
Заметив моё волнение, муж успокаивающе улыбнулся и произнёс:
— Не беспокойся, глупостей я не натворил. Попытался, но не натворил. Знаешь, — вдруг неожиданно весело заговорил Ашер, сжимая меня в объятьях, — а дедушка ещё запросто может дракона на лету остановить. — После чего с теплотой закончил: — Будет интересно узнать его поближе.
Такое заявление заставило скрыть улыбку, а затем сказать:
— Позже обязательно поблагодарю его. А теперь полетели домой? — как только я это произнесла, вдруг осознала, что в родной дом Ашеру теперь путь заказан и потому стушевавшись, залепетала: — Ох, то есть… прости, Тарг же не твой дом…
На что муж тепло рассмеялся, затем ослабил хватку, чтобы освободившейся рукой погладить меня по щеке и сказать:
— Разве ты не знаешь, что дом — это не место, а люди? Потому Тарг совсем скоро станет и моим домом тоже, ведь там будешь ты.
На миг мне показалось, что жар рук Ашера перебросился на мои щеки, чтобы запылать там ещё сильнее, но я сделала вид, будто не заметила этого.
— Поразительно, — тихо заговорила я, прижимаясь к широкой ладони, — как день полный отчаяния положил начало для надежды. Правда, поняла я это только сейчас.
— Да, день нашей встречи для меня тоже был чем-то вроде последней капли, — прозвучало признание мужа, но теперь в нём не было той горечи, которая сквозила в словах Ашера до нашего соглашения. — Тогда я думал, что после всего случившегося во мне не останется ничего человеческого. Я действительно почти стал Тенью. Ты спасла меня, Рейна.
Теперь я точно смутилась и попыталась спрятать лицо на груди мужа. Но он не дал мне этого сделать. Потому пришлось произнести рвущиеся из меня слова, глядя в его рубиновые глаза.
— А ты спас не только меня, — мой голос немного дрогнул, но я упрямо продолжила. — Твой отец правильно опасается — если бы всё шло как раньше, я бы не стала усмирять драконов. Ашер, мне хотелось увидеть, как вы горите в драконьем пламени. И мне было безразлично, что это станет последним, что я увижу. Вот насколько опасно верить мне. — Между нами повисла тишина, и не в силах её терпеть, я поспешила разрушить молчание, повторив недавно заданный Ашером вопрос: — Теперь ты… страшишься меня?
Стоило мужу услышать его слова из моих уст, как он усмехнулся и, покачав головой, ответил:
— Нет. Как я и говорил: уже поздно. Отныне ничто не изменит моих чувств к тебе.
Возможно, мне хотелось, чтобы сейчас меня сковали в какие-то рамки, сказали, что мне нельзя поступать как вздумается. Проще говоря — взяли на себя ответственность за мои решения. И когда я услышала, что Ашер примет меня любой я… вздохнула с облегчением и прошептала:
— Моё отношение к тебе тоже уже ничего не изменит. Чувства во мне всё сильнее и ярче всего они расцветают… рядом с тобой.
Каждый из нас понимал, что это значит. Каждый из нас знал, что уже действительно нет пути обратно. Теперь наши судьбы связаны и идти дальше можно только вместе.
Ашер медленно наклонился, чтобы поцеловать меня в ответ на признание, которое, судя по ярко горящим глазам, он давно ждал, но тут над нами загремело и с неба полился дождь. Однако даже так в тот вечер мой муж всё же исполнил своё желание. Над нами раскрылось крыло дракона, защищая от внезапного дождя, а после
