— Как это?
Надежда вспыхнула яркой звездой, и вызвала улыбку на моём лице. Неужели она наконец отстанет от моего мужа? Лично мне судьба прочих фейри была безразлична.
— Если в её окружении появился тот, кто не менее ценен для сидов по разным причинам, жертва вполне может быть заменена, — объяснения Кайдена делали картину понятнее, хотя в ней ещё оставалось немало белых пятен. Ох, мне никогда не понять до конца мне «странный народ»!
— И жертву не обязательно убивать,— добавил фейри, наградив меня внимательным взглядом. — Иногда сиды требуют доставить её в чертоги. Навсегда, разумеется.
***
— Ты имеешь в виду меня?
Я и сама не верила, что это так. Скорее, задала вопрос, смутившись изучающего взгляда мужа.
— Это одно из предположений. Возможно, ошибочное, — Кайден отвёл взгляд в сторону и вернул разговор в прежнее русло.
Я поняла, что и дальше расспрашивать бесполезно. Но сомнения мужа, в которые он не считал нужным меня посвящать, настораживали.
Придётся действовать самой, только вначале придумать, как именно. И желательно, чтобы не навредить.
Как только мы вошли в дом, Кайден неожиданно громко, я даже вздрогнула, сказал:
— Помнишь, Дивона, я говорил, что после поездки мы будем представлены к королевскому двору? Мы отправляемся завтра рано утром. До столицы не больше дня пути.
Я удивлённо посмотрела на мужа, даже мелькнула мысль, что он придумал это только что. Но спорить не стала. Видимо, так надо, чтобы помешать Нарине.
— Хорошо. Могу я взять с собой Асцелину? — спросила я осторожно и, подумав, добавила: — И Фолкора.
— Его-то зачем? — хмыкнул Кайден, но у меня уже был наготове ответ:
— Я чувствую себя виноватой перед ним.
Улыбка получилась вымученной, я опустила глаза. Это была ложь, но лишь отчасти: на Фолкора у меня имелись свои планы. Пусть Кайден что-то придумал, чтобы завлечь Нарину в ловушку, а я буду действовать со своей стороны.
— А знаешь, ест способ заставить её признаться, — внезапно остановилась я, осенённая догадкой. Конечно, эти слова я произнесла шёпотом, чуть слышно, даже не понимая, сказала ли я их вслух или только подумала.
Кайден кивнул и, взяв меня под локоть, увлёк наверх.
— Думаешь, лепрекон будет тебе благодарен? — произнёс он, когда мы поднимались по широкой лестнице. Я старалась не смотреть в лицо мужу, и без того перед глазами стояла его недоверчивая ухмылка. — Ты слишком их идеализируешь.
— Почему вы все говорите о них, как о втором сорте?
Я не раз задавала этот вопрос фейри и дриадам, но в ответ получала лишь вежливые возражения: «Они злобные, это всем известно». Но ведь должна быть всему этому какая-то причина!
— Я слышал много различных версий, Дивона, — Кайден подал руку, помогая подняться на последнюю ступеньку, да так и не выпустил ладонь.
Я шла, как зачарованная, и не могла думать ни о чём другом, кроме как о нас. И о том, возможно ли, что в будущем мы останемся вместе.
Надо будет узнать у Асцелины, были ли раньше случаи, когда человек и фейри прожили бок о бок долгие годы. Состариться вместе нам не суждено. Жизнь фейри течёт иначе, даже время даёт им скидку на продление молодости. Я никогда не спрашивала, сколько ему лет, но, судя по морщинкам, иногда собирающимся в уголках глаз, нас разделяло не одно столетие.
— Ты не слушаешь? — мягко спросил Кайден, толкая дверь в мою комнату и пропуская вперёд.
— Задумалась. Прости, — усталость вновь накатила волной, и всё, чего мне хотелось — лечь и, обняв его, заснуть рядом. Мы не раз были близки, но никогда не засыпали вместе.
— Не бойся. Я не позволю причинить тебе вред, — Кайден убрал прядь, что так и лезла на глаза и мешала видеть. Впрочем, я снова расчувствовалась, и была даже рада такой маскирующей завесе. — Ни Нарине, ни кому-либо ещё.
— Ты хочешь, чтобы я осталась? — И уставилась в глаза фейри, пытаясь угадать, что он думает. Первая реакция — самая верная.
— Нет, Дивона. — И фейри чуть заметно вздрогнул, а в глазах отражалась непроницаемая пустота. — Ты сама не хочешь этого, даже если сейчас считаешь иначе. Иначе бы вопрос бы не возник вновь.
Я хотела что-то возразить, начать доказывать, что в любом случае это будёт только моё решение, перекладывать вину за которое я нечестно, но муж дотронулся указательным пальцем до моих полураскрытых губ и заставил замолчать.
— А я мог бы уговорить тебя, но не буду, — тихо сказал он, приблизившись так, что я видела вспыхивающие на серой радужке тёмные точки. — Ты всё должна решить сама. Но пока время для этого не пришло, моя Дивона.
Я закрыла глаза и потянулась навстречу.
***
И всё же отказываться от плана по разоблачению Нарины с помощью Фолкора не имело смысла.
Уже под вечер, проснувшись в одиночестве, я позвала Асцелину и объявила, что завтра мы едем в столицу.
— Ко двору! — восторженно округлила глаза девушка и захлопала в ладоши, принявшись кружиться на месте. — Спасибо вам, арта!
Она благодарила меня снова и снова, заливаясь густым румянцем, будто это она будет представлена их величествам королю Оберону и королеве Титании.
— Да хватит тебе! — наконец, не выдержала я, прервав поток бессмысленного красноречия. — Лучше расскажи, что ты знаешь о лепреконах. Можно ли им доверять, к примеру?
— Да что вы такое говорите, арта?! — Асцелина захохотала, и по комнате будто пронеслось звучание серебряных колокольчиков. — Кто же доверяет башмачникам?!
— Почему так?
Видя искренний интерес, дриада с моего разрешения уселась рядом на постель и принялась рассказывать так, как воспитательница детского сада доносит важную информацию до несмышленых малышей. Простым, понятным языком и в словесных картинках.
— Когда-то они жили рядом с людьми, но не как мы. Совсем рядом. В одних домах или хлевах со скотом. И помогали много. В каждом доме был свой лепрекон, только показывался не всем, самым чистым душой. Он были красивыми, статными и высокими, некоторые девы даже не выходили замуж, посвятив душу и тело невидимому прочим жильцу.
Асцелина мечтательно перевела взгляд на окно и вздохнула.
— И детей от них рожали. Потом, во время Великого Исхода, когда пути людей и иных существ стали расходиться, они долго не хотели покидать насиженные места. Лепреконы последними ушли в Фейвильд.
— И здесь стали меньше ростом? —ахнула я, заслушавшись. Всегда любила волшебные истории, а эта обещала быть лучше всех слышанных мной ранее.
— Не здесь, — укоризненно покачала головой дриада, поджав босые ноги. Туфли она давно сбросила, как делала при каждом удобном случае. Дриады — маниакальные чистюли, но ненавидят натирающую их нежную кожу обувь. Даже самую невесомую и лёгкую. — Когда люди перестали верить в волшебство, подаренное им «странным народом» и отдавались во власть холодному железу, у них появились новые боги. И те не хотели терпеть наше соседство. Люди становились смелее, жестче и хитрее. Начались гонения с целью забрать наши силы, и мы ушли. А лепреконы продолжали помогать людям в надежде, что их не тронут. Но время шло, и люди отвернулись от них, перестав подпитывать собой волшебные силы. Племя зеленокожих стало хиреть, уменьшаться в размерах, но люди не жалели тех, кто работал во благо их домов. Тогда лепреконы прокляли людей и исчезли, перейдя Черту. Но и здесь им не было места, ведь «странный народ» винил перебежчиков в том, что те не с ними, не помогали осваивать новый мир, не дрались за него, а пришли на всё готовое. Тогда лепреконы отправились в болота на Севере.
Я очнулась только тогда, когда дриада замолчала. За окном разливались густые сумерки, в таинственные права вступала волшебная ночь Лугнасада, и нарушать стрекот сверчков в саду казалось мне святотатством. Вот бы закрыть глаза и переродиться! Слиться с ночью, принять её силу и обратиться, как в сказках, в истинную сущность. Быть человеком и одновременно немного волшебницей.
— Не плачьте, арта! — всхлипнула дриада, заметив слёзы и по-сестрински обняв меня. — Всё будет прекрасно! Я чувствую, что вы меняетесь.
