В этой комнате было жутковато, слишком много боли и ненависти, ноги окутывал холод. Мои силы, инстинкты мага жизни сами собой активизировались, пришло понимание почему ребенок у меня ассоциируется со сломанной куклой.
У него сломан позвоночник, а рана на магической ауре шире чем у Калема. Чужая, холодная магия тьмы кружится вокруг ребенка, буквально облепляет его со всех сторон. Ситуацию спасает только то, что ребенок находится в бессознательном состоянии. Над ним склонился Калем, его шевелюра тоже изрядно побелела, некромант дышит через раз, крепко сжимая челюсть. Одну руку он прижимает к животу, там все в крови. Меня накрывает паника и боль мужа, я снова ощущаю ее, как свою собственную. Калем вытянул другую руку над племянником, он бросает на меня немного помутневший взгляд и в голубых глазах я читаю прощание, тяжело сглатываю, а некромант закрывает глаза, начинает вытягивать тьму окружающую Рика на себя. Мужчина выгибается от боли, но не перестает делать то, что начал.
— Калем нет, — Срывается с моих губ.
Я бросаюсь к мужу, обхватываю его со спины руками так, чтобы накрыть ладонями его ладонь. Крепче прижимаю ее к его животу и отпускаю силу на свободу. Мы вместе с Калемом выгибаемся, он не может сдержать крик боли. Магия жизни порой бывает жестокой. Под моими ладонями срастаются ткани, восстанавливаются и исчезают внутренние повреждения и все это безумно больно и быстро. Чем быстрее происходит исцеление тем оно болезненнее. Калем потерял слишком много крови, у меня нет времени, совсем нет времени! А еще я пошла по пути своей прабабки и просто стала выжигать ту дрянь, которая попала в его тело вместе с острием кинжала. Чужая темная магия сгорит дотла, а собственная родная магия Калема не пострадает.
Наверное со стороны все, что тут происходило смотрелось жутко. Я исцеляла мужа, он орал, но при этом умудрялся поглощать тьму, окутавшую Рика.
Не знаю сколько прошло времени — пять минут, полчаса, а может час? Физические раны Калема уже давно зажили и с этой стороны жизни некроманта ничего не угрожало. Более того, я умудрилась к демонам сжечь все чужеродное, что попало в мужа, даже то, что он с таким усердием поглощал. Вот только его собственная магия всколыхнулась, стала шипеть словно одичала и вышла из под контроля. Беда в том, что у меня не осталось сил ее утихомирить, сейчас она меня не слушала, обижалась. Я разжала руки и сползла по спине Калема на пол, облокотившись ладонями об него.
Калем продолжал тяжело дышать, он встал на ноги и отошел к ближайшей стене, облокотился об нее.
По моей щеке стекла слеза, внутри стало холодно, я боялась поднять голову и посмотреть в лицо Калема. Поэтому сначала обратила внимание на ребенка. Калем умудрился вобрать в себя всю тьму мальчика. Сейчас ребенок был абсолютно пуст, нейтрален. Шмыгнув носом, я подсела ближе к нему, вытянула ладони над ребенком так, чтобы они были направлены на место перелома и стала сращивать. Чем быстрее приступить к подобному лечению, тем больше шансов, что для пациента все пройдет крайне удачно и без последствий. Чем больше времени проходит после ранения тем хуже результат.
Восстановить позвоночник получилось, но какое-то время ребенок будет ограничен в своих действиях. Ему нужен покой, отдых, еда и как можно меньше двигаться. Хотя бы с недельку. Восстановленная ткань хрупкая, нужно дать ей возможность стать более крепкой. Когда закончила с физически лечением, переключилась на магическую ауру и резерв Рика. Да, резерв у ребенка действительно очень маленький, я бы даже сказала, что условный, но главное он пустой и пока не заполняется. Поэтому воспользовалась выпавшей возможностью, просто взяла и магическими нитями магии жизни заштопала разрыв. Может грубо, может не правильно, главное дыра хоть и насильственным путем, но перестала существовать.
Главное я увидела, что не только мои швы держат разрыв ауры, постепенно ее края стали как бы слипаться друг с другом, образуя толстый рубец, как шрам на месте раны. Это уже не дыра! Ну а рубец… пройдет время и он распрямится. Теперь только время помощник для Рика.
Закончив лечение, я вздохнула и открыла глаза, вовремя. Рик пошевелился, застонал и тоже открыл глаза. На меня смотрели светло голубые глаза испуганного ребенка. Обычного ребенка. Он забавно поморщился, опять застонал и приподняв руки положил их на голову, а я краем сознания отметила, что на пальцах ребенка больше нет черных когтей.
— Голова, — застонал мальчик. Я, усмехнувшись, погладила его по голове, выпуская чуточку силы и снимая боль. Можно сказать, хорошо держится после всего, что с ним произошло. Мальчик посмотрел на меня и удивленно захлопал глазами. — Ты кто? А где няня?
Ну, а я не нашла что ответить, прикусила нижнюю губу. Дальше опять все завертелось быстро. В комнату вбежала Настя, а за ней Таал. Девушка сразу подбежала ко мне, упав рядом на колени и с удивлением рассматривая Рика, а потом она подняла взгляд, по — видимому увидела Калема. По тому, как менялось выражение на лице Насти, я испугалась, женщина побледнела и затряслась. Я резко развернулась.
Калем так и стоял, точнее практически сидел около противоположной стены, подпирая ее собой. Некроманта трясло, по вискам стекали крупные капли пота. Больше всего пугали его глаза! В них не было радужки! Глаза были то абсолютно белыми, то наоборот абсолютно черными.
Сглотнув, я посмотрела на Таала и подошедшего к нему Тинея. Тиней хромал, да и вообще был какой-то осунувшийся, как для зомби под заклятием "стазис". Перевела взгляд на Настю:
— Забирай ребенка и уходи, — прошептала я женщине.
Настю дважды просить не пришлось, она подхватила растерянного ребенка на руки, и стремительно выбежала вынося его из комнаты, тот только и успел заметив Калема выдохнуть:
— Дядя?!
Когда спина Насти исчезла в дверном проеме, и на лестнице послышались ее шаги, Тиней положил руку на плечо Таала и тот что-то ворча себе под нос, развернулся и молча пошел следом за Настей. А я чуть ли с не приоткрытым ртом наблюдала за этими двумя "зомби" с подселенцами, какие-то они чересчур умные и живые что — ли.
Здесь мы остались втроем — я, Калем и Тиней.
Когда в очередной раз у Калема изменился цвет глаз на белый, он тряхнул головой, сжал челюсть и приподняв голову посмотрел на меня.
— Уходи, — рвано произнес некромант, каждое слово ему давалось с трудом. В голосе слышалось напряжение. — Оставь меня с Тинеем наедине.
— Нет, — протянула я, поднимаясь на ноги и отрицательно мотая головой. Ага, щас! Я за двери и этот самоубийца попробует лишить себя жизни! Я старалась, спасала его! А он хочет пойти самой легкой дорогой и это при том, что за племянника Калем был готов бороться до последнего.
— Флора — ра, — прорычал Калем сжимая руки в кулаки.
У меня внутри все похолодело, миг и его глаза снова сменили цвет — черные, потом опять белые и опять черные. Некромант злился! Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Калем с черными глазами подскочил на ноги и рванул бегом ко мне. Его движения были настолько стремительными, плавными, глаза не улавливали всей картины, мгновенье и я прижата к стене, надо мной нависает Калем, его грудь ходит ходуном. Вся одежда мужчины промокла от пота.
— Я опасен! — Калем со всей дури бьет кулаком об стену прямо около моей головы. Не знаю, может у страха глаза велики, а может силы у моего некроманта слишком много, но мне показалось, что удар был настолько сильным, что каменная крошка посыпалась на пол и мне на плечо, попадая за воротник рубашки.
— Я люблю тебя! — шепчу ему, схватившись за плечи мужа.
Муж вздрагивает, закрывает глаза, его скулы напряжены, желваки играют на них, он снова открывает глаза и пристально всматривается в меня. Цвет глаз опять меняется, светлеет, но его неумолимо опять затягивает темная пелена. Калем рычит и замахивается желая опять нанести удар по стене, но его руку перехватывает Тиней и отбрасывает некроманта в сторону, подальше от меня. Калем ударяется спиной о противоположную стену, рычит, на его руках удлиняются черные когти. Тиней тоже издает звуки похожие на рычание, зомби группируется, а затем оба мужчины бросаются друг на друга.
