однорукими автоматами и лихорадочно возбужденными посетителями, кричащими что-то друг другу, кто в позитивных, а кто в негативных тонах, и машущими руками. Удивляюсь, как еще меня никто не пихнул и не задел.
При моем приближении мужчины в костюмах настороженно глянули в мою сторону, сузив глаза, точно собирались сию секунду броситься в драку. Спокойно, я не террорист!
— Не подскажите, где четвертая комната? — мило проворковала я.
Я ожидала, что мне ответят что-то вроде «Василий Львович умирает как жаждет вас видеть, покоя себе не находит», но они лишь молча кивнули друг другу, и тот, что стоял ко мне ближе, отрывисто бросил:
— Следуйте за мной.
Таким образом, пройдя пару метров за широкой и сильной спиной, я очутилась в небольшой темной комнате, где на одном из двух одинаковых с бордовой обивкой диванах восседал нога на ногу мой злейший враг. Рядом с ним сидел очень худой мужчина в очках, с тонкой полоской усов. Они были такими черными и ровными, что создавалось впечатление, будто дядя для придания внешности артистизма нарисовал их себе сам жидкой подводкой, той, которой я крашу глаза. Забавно, однако.
— Почему вы улыбаетесь? — грозно вопросил Львович, одновременно со своими словами показывая мне на диван напротив, через стол.
— Красиво тут у вас, мне здесь нравится, что в этом плохого? — релаксированно пожала я плечами и впрямь села, куда мне указали.
— Я же говорил тебе, — шепнул что-то непонятное в сторону усатого главарь банды. Тот заинтересованно кивнул.
В этот момент дверь закрылась — это провожавший меня парень вернулся к своим «коридорным» обязанностям.
— Ну так что? Ты принесла мне деньги?
— Может, предложите для начала даме выпить?
— Обойдешься.
— Ну ладно. — Я полезла в сумочку и извлекла завернутый в непрозрачный полиэтиленовый пакет мешочек с голубым алмазом. Швырнула через стол Василию прямо на колени.
Он удивился, взял в руки, но не спешил открывать.
— Это что такое? Где мои деньги? — в голосе послышалась нотка напряженности. Похоже, враг решил, что я его обманываю.
— Спокойно. Здесь пять миллионов долларов. Я отдаю вам камень и требую сдачу. Желательно наличными.
Усатый хмырь нервно хихикнул, а Львович развернул-таки пакет.
— Что это? Решила раздарить брюлики покойной прабабушки?
Его сосед опять захихикал, а я рассказала Вороному все, что знала про этот камень, упустив лишь один момент — место, где я его нашла.
— Ты серьезно? Миллион долларов за карат?
— Угу.
— Офигеть! — Львович расцвел на глазах. Заулыбался, лицо порозовело, брови мечтательно приподнялись, наверно, в уме подсчитывал вырученные в скором будущем деньги.
— Я по-прежнему требую сдачу.
— Милая, ты же прекрасно все понимаешь сама. Ты не за молоком в магазин пришла.
— Хорошо. — Не сказать чтобы я удивилась. — Тогда у меня условие. Вы навсегда оставляете нас с Игорем в покое. Оставляйте сдачу себе. На чаевые.
— Она хороша! — пропел худой.
— Не то слово. Деточка, я согласен на твое условие. Вы мне с твоим хахалем на фиг не нужны, хотя лично ты попила немало моей кровушки.
— Как и ты моей.
— Ну… стало быть, квиты?
— Лады. Тогда я пошла.
Я поднялась, но Василий Львович, оказывается, не торопился меня отпускать.
— Стой! — поднял он ладонь.
— Не вижу необходимости оставаться, — ответила я и направилась к выходу, в следующий миг произошло непредвиденное: каким-то образом дохлый хмырь очутился возле двери быстрее меня, он будто воспарил над диваном и перелетел через Львовича, который как раз и был к двери ближе, и настолько стремительны были его действия, что я сперва почувствовала сильную боль в солнечном сплетении, а затем уже, приседая, заметила, что он стоит надо мной. Кто бы ожидал от этого хихикающего суриката, что он способен на такую прыть и на такой удар?
Взяв меня, все еще скрюченную, под локоть, усатый толкнул на прежнее место, сам остался стоять подле, а я, когда пришла в себя, сказала:
— Хорошо же вас мама воспитала.
— Да, бить женщин некрасиво, — согласился со мной Василий Львович и, засмеявшись, погрозил пальцем своему приятелю: — Ай-яй-яй, Егорушка. Поаккуратнее с ней. Это ценный клиент.
— Чего тебе надо?
— Ксения Михайловна, вы же понимаете, что я басен не слушаю. Вы сочиняете какие-то небылицы, и я обязан верить? Я бы не был бизнесменом, если бы верил всем на слово.
— Это не басня. Это правда.
— Пускай, — кивнул он. — Но я должен проверить.
— Так проверяйте ради бога. Я-то куда денусь? Ты ж, зараза, все равно меня найдешь! И за Игорем следишь. И если я вру, я знаю прекрасно, на что ты, сволочь, способен. Так проверяй себе дальше, а я пошла домой.
— Нет, — покачал он головой. — Ты подождешь здесь, пока я не проверю, что это за камень. Егор, вызови специалиста.
— Понял.
Усатый покинул комнату.
— Что ж, а ты пока устроишься со всеми удобствами в отличном подвальном помещении. Извини, что не могу оставить тебя здесь: ко мне скоро придут гости. А ты настройся на длительное ожидание. Лучший ювелир из всех, кого я знаю, живет в другом городе.
При этих словах мое сердце екнуло. Уж не о том ли человеке он говорит? Но он же улетел в Швейцарию. Или это только в моей хорошей жизни он улетел?
Вороной сделал один звонок, в комнату тут же вломились те самые парни из коридора и поволокли меня в подвал.
— Мешок-то на голову не хотите мне надеть? — спросила я по пути, но ребятки не были настроены на беседу.
Помещение было абсолютно пустым. На полу свежий паркет, на стенах обои, видимо, из комнаты планировалось в ближайшем времени что-то сделать полезное. Но что именно ввиду отсутствия мебели сказать невозможно. «Настройся на длительное ожидание», — эти слова показались сейчас издевкой. Как тут можно настроиться? Я села на пол и взгрустнула. Потекли томительные минуты. Мою сумочку Вороной оставил пока у себя, так что следить за временем я не могла: часов на руке не ношу. Да и позвонить никому не могла тоже.
Помещение было отапливаемым, так что вскоре я устроилась комочком возле батареи и приготовилась спать. Однако мысли, бороздившие просторы разума, этому занятию мешали. Голова заболела, я стала ворочаться, да еще и свет лампочек навесного потолка для подвального помещения был слишком уж ярок, в общем, я снова села.
Через долгое время я услышала шаги. Затем дверь открылась, вошел Василий Львович, следом за ним двое парней, один из которых нес стул. На него сел гендиректор «Восхода», а парни остались стоять с двух сторон.
— Удивительная история… — пробормотал главный бандит. — Ювелир подтвердил твои слова. Камень действительно редкий и
