Это было страшно — потому что повисла тишина. И она давила. Давила в разы сильнее, чем разочарованный взгляд отца или укоризненный Симоны.
Мы застыли странной композицией. Словно на картинке… Одно мгновение, и волк пригнулся, демонстрируя готовность… К нападению?
Первый удар сердца, второй… И взявшаяся буквально из воздуха яркая бабочка, вспорхнувшая словно с моей головы и неровными зигзагами полетевшая вперёд. Медленная, непонятно откуда взявшаяся в середине апреля, но она приземлилась прямо на нос медведя. Широко распахнутыми глазами, я видела, как она неуверенно переступила своими тонкими лапками. И медведь, недовольно рыкнув в мою сторону, медленно побрёл прочь.
А я… Наверно, я застыла в третий раз за последнюю пару минут. Никогда не думала, что волк может оказаться опаснее медведя. Непросто выйти победителем из схватки, но вовсе этой самой схватки не допустить!
Правда облегчение моё длилось недолго — ровно до момента, как волк повернулся ко мне своей мордой.
Возникло ощущение, что я пропустила что-то важное. И, кажется, страх повлиял на меня гораздо сильнее, чем я думала. Например морда волка мне казалась женственной и озадаченной, а чудесная бабочка растворилась как не бывало. Скорее даже просто исчезла. Или, что ещё более вероятно — и не существовала нигде, кроме моей фантазии. Не зря ведь мне пригрезилась именно такая яркая летунья, как на любимой мной иллюстрации про Арион?!
К волчице осторожно подошли три щенка и доверчиво прижались, с любопытством глядя на меня.
— Кто?
Мои глаза распахнулись ещё шире, хотя я думала, что это невозможно, и я моргнула, шокированно глядя на волков.
— Ты. Кто? — волчица нахмурилась.
— Я…
Вопрос от животного — уже звучит невероятно. В то же, что передо мной оборотень, я попросту не верила. Точнее, знала, что это не оборотень. И жмущиеся к ней щенки были лучшим тому подтверждением — оборотни совершают свой оборот не раньше двенадцати лет, а эти выглядели слишком маленькими, чтобы заподозрить в них моих ровесников.
Но вопрос всё равно поставил меня в тупик. Потому что я не знала, что отвечать. Едва ли животные знают о принцессах, а больше… С неприятным холодком осознала, что больше мне и нечего ответить.
— Ты. Двуликая. Почему?
— Чт… О чём ты?
— Ты. Двуликая. Здесь. Почему.
— Я не дву…
Я с сожалением качнула головой и ощутила несоответствие.
Видимо страх наконец прошёл, хотя бы частично, и ко мне вернулись все прочие чувства.
В нос ворвались запахи мокрой ткани и меха, с примесью ароматов талого снега, подснежников, еловых веток, нелюбимых мною карамельных яблок с корицей и ромашек. А ещё стал отчётливее звук текущей в ручье воды и скрип древесной коры.
И я окончательно растерялась, не понимая совершенно ничего.
— Двуликая! Лгать! — волчица начала злиться и, подойдя ближе, мордой подтолкнула меня, опрокидывая.
Я взмахнула руками, но увидела — лапы! И замерла, догадавшись наконец опустить голову и теперь рассматривая своё не своё тело. Такая же серебристая шерсть, как у зверей рядом, такие же лапы…
Я оглянулась, убеждаясь, что даже хвост — такой же!
И потрясла… мордой? понимая теперь, почему всё изменилось. И почему я не могла даже отползти от медведя. Я сидела в куче собственной одежде, и до сих пор не могла поверить, что произошло. Я не просто дочь оборотницы — я и сама оборотень!
Интересно, знал ли отец. И Астер…
После воспоминания о сестре, против воли вырвался тяжкий вздох. И я снова потрясла головой, чувствуя, как в ушах начинает звенеть.
— Я — Мия.
Нашлась наконец, что сказать.
Волчица неопределённо дёрнула мордой и настороженно прислушалась к чему-то. Волчата беспокойно завозились. А я поморщилась, чувствуя, что дурацкий звон не просто вернулся, но ещё и становится громче, и начинает ощутимо давить на уши.
— Мия, — повторила волчица. — Идти. С нами.
— Куда с вами?
— Мия. Опасность. Идти. Быстро!
Я хотела возразить. Объяснить, что мне надо в другую сторону. Меня там наверное ждут… Может даже ищут…
Но слова застряли в горле, стиснутые осознанием.
Не ждут. И не ищут.
Отец уже не один раз показывал, что ему не нужна я. И Астер это сегодня сказала. Терион и Корнелия… У них своя жизнь, свои семьи, зачем им я.
К тому же… Вряд ли секретарь отца по своей воле решил увести меня поглубже в лес. И вряд ли волки и медведи встречаются вблизи замка.
Нет, к секретарю я не питала злости и даже отчасти была благодарна — он всё-таки хоть немного пытался мне помочь.
— Мия!
В рыке волчице слышалась тревога, вырвавшая меня из мыслей.
Я заметила, что звон стал почти нестерпимым. Но, что важнее, волчата тоже тревожно скулили и пытались спрятаться под мать. А один, которому не хватило места, попытался спрятаться под боком у меня.
И это — стало решающим.
Неуклюже поднявшись на ноги, на пробу сделала пару шагов. Волчица нетерпеливо рыкнула на волчат, подталкивая их вперёд, но беспрестанно оборачивалась на меня.
Привыкнуть оказалось не так сложно, как я думала. И уже через десяток шагов я не чувствовала никакой неловкости и мы смогли ускориться.
Звон в ушах — не пропадал, но пока не становился сильнее. А мы бежали всё быстрее, и быстрее.
Звенящая в ушах нота достигла апогея через минут пять нашего бега. И ошеломила, словно взорвавшись.
Я не удержалась на ногах — или на лапах? И волчата, успевшие вымотаться, увидев это, решили последовать моему «примеру» и радостно плюхнулись на землю рядом. Лишь волчица замерла стоя, и настороженно прислушиваясь к окружающему нас миру.
Но вокруг царила блаженная тишина. Даже птицы замолчали, и лишь ветер да деревья тихонько поскрипывали, успокаивая.
— Спаслись?
— Да, — помедлив, согласилась волчица и строго взглянула на меня. — Спорить. Нет! Слушать. Делать.
Кажется, я уже начала привыкать к её немного урезанной речи, потому что без труда поняла, что меня просят больше не спорить, а просто делать, о чём просят.
— Почему ты меня спасла?
Я не могла не спросить. Тем более, что меня этот вопрос действительно волновал.
— Щенок. Малыш. Спасти. Защитить. Учить.
— Я же оборотень?
— Щенок!
Она просто припечатала меня взглядом, словно я сказала какую-то несусветную глупость.
— Пора. Идти.
Я с грустью смотрела, как волчица негромко поучает своих щенков. Прощаться не хотелось. Хотя ещё недавно я всерьёз рассуждала о том, что волки обошлись со мной более человечно, чем собственная семья…
А сейчас щенки так доверчиво жались к моему боку.
Я не нужна своей семье. Но, кажется, сейчас я нужна этим зверям.
— Могу я… Пойти с вами?
* * *
Дорога уводила их всё дальше и дальше от пресловутой охотничьей полянки. И Лерион тревожился всё сильнее. Потому что это совершенно не совпадало ни с его планом, ни с указаниями для Ганса.
Они потратили на дорогу уже гораздо больше времени, чем предполагалось, но… Они не имели права повернуть назад. Потому что король желал знать, что случилось на его земле. И, что гораздо важнее, он желал убедиться, что ничего не случилось и с Мией.
— Где-то здесь, — магистр с сомнением натянул поводья, осматриваясь по сторонам.
По правую сторону от дороги тянулся густой еловый лес, а слева — почти пустое поле.
— Лерион?
— Он прав, сестра. И, думаю, сейчас у него больше шансов найти место.
— Но это ты — король! — возмущённо прошипела Шонель, спешиваясь вслед за мужчинами.
— Зато он — маг.
Голос Лериона звучал сухо, а взгляд был тяжёлым, что не способствовало дальнейшим спорам.
Пробурчав себе под нос что-то про «этих глупых мужчин», Шона укоризненно поджала губы и скрестила руки на груди, пристально наблюдая, как магистр Виарно что-то магичит.
— Боюсь, Ваше Величество, здесь я не лучший специалист, — с сожалением произнёс Виарно, повернувших к спутникам. — Леди Шонель, не окажете ли вы честь, подсказать направление… Аномалии?
