какая-то выпечка. Мелькавшие мимо слуги, накрывающие к завтраку в столовой, торопливо поклонились и пожелали доброго утра, подсказав, что господа уже встали и готовы трапездничать. Нц, а я надеялась покормить ребенка так, чтобы этого никто не заметил.
– Спрячься в моем кармане, – негромко сказала я. – Боюсь, каша пока что отменяется, покормлю тебя чуть-чуть позже, ладно?
Чертик без лишних разговоров нырнул в мой карман, крайне удобно расположенный на подоле платья, и затаился. Я же с совершенно невозмутимым видом прошла в столовую и грациозно присела на стул, отодвинутый для меня дворецким.
– Доброе утро, лучик, – тепло улыбнулся отец. – Как продвигается твой проект?
– Доброе, папа. Знаешь, всё просто великолепно, не смотря на вчерашний инцидент. Тебе ведь уже доложили? Так вот, не смотря на это, совсем скоро я получу первые плоды и покажу тебе то, к чему так стремлюсь.
– Надеюсь, вы нас не отравите, любезная невеста, – ядовито сказал Роберт, которого я была искренне не рада видеть за столом.
У меня резко испортилось настроение. Не смотря на то, что последние несколько недель этот лысый черт… ох, прости, малыш… это лысый мудак не пересекался со мной дольше, чем на несколько минут, он все равно находил способ отравить мне жизнь.
С тех самых пор, когда на церемонии установления уровня дара разглядел на моем пальце фамильное кольцо, спертое Ясенем из его кабинета, он стал относиться ко мне немного иначе: уже не пытался командовать или наказывать, опасаясь не только сопротивления, но и того, что я сообщу отцу, где была найдена моя драгоценность, и в то же время старался побольнее уколоть, когда представлялась такая возможность, напоминая мне озлобленную собаку. Что ж, это будет не самый приятный завтрак, но аппетит он мне не испортит.
– Е-щ-ш-о-о, – с присвистыванием донеслось из кармана.
Я незаметно отщипнула кусочек пирожка и опустила руку под стол. Завтрак продолжился ничего незначащей и необременительной беседой ровно до того момента, пока привлекательный аромат пищи не достиг одного маленького пятачка. Уловив возню в кармане, я попыталась накрыть его рукой, однако оголодавший чертик только деликатно поцарапал меня коготочками, намекая, что кроме каши на столе много всего вкусного. Пришлось украдкой подкармливать маленького гостя, делая вид, что все сопутствующие звуки – расстройство моего желудка.
– Ваша светлость, вы озаботились заказом свадебного платья? Или мне отправить своих слуг к портнихам, раз уж ваши не в состоянии позаботиться о госпоже без напоминаний? – яд так и сцеживался с моего будущего… бр-р-р.
– Это вне зоны вашей ответственности, уважаемый жених, – холодно ответила я, стараясь прикончить свою порцию как можно скорее.
– Не хотелось бы, чтобы моя невеста вышла к алтарю в устаревшей безвкусной хламиде.
– Роберт, – поджал губы отец. Готова поклясться, ему тоже успела разонравиться эта идея с браком. А как иначе? Родная дочь годами терпела, не желая расстраивать капризами отца и свято веря в свою обреченность на брак с уродом, а папенька и не вникал – не противится и ладно. А мы тут раз за разом пикировки устраиваем, ходя по грани скрытого хамства и скандала. Ну, то есть по моему мнению этот мудак хамил мне постоянно, я же просто отвечала ему в стиле «вежливое пожелание отправиться подальше». Однако такое поведение леди по отношению к будущему мужу, который старше тебя в два раза, да еще и является тебе -юродным родственником недопустимо. Это заставляло господина графа хмуриться и досадовать сначала на мою строптивость, потом – на хамство потенциального зятя.
К счастью, с кашей я управилась быстро и прихватив два пирожка, поспешила к себе наверх.
– Госпожа Гретта, – вскочила служанка при моем появлении, – я… Вот.
Она неловко махнула рукой в сторону стола, где стоял поднос с блюдом, накрытым крышкой.
– Я уже поела, спасибо.
– Я знаю. Пожалуйста! – прижала она руки к груди.
Я вздохнула и приподняла крышку. Моему взору предстала маленькая тарелочка с кашей, пирожок, несколько конфет и крошечная чашка с морсом. В ответ на мой озадаченный взгляд камеристка засуетилась и вытащила из передника крошечную ложку, завернутую в кусочек салфетки.
– Кукольный сервиз, – тихо шепнула она. – Который вы мне дарили, когда три пары из него разбили.
– Спасибо, – с одобрением сказала я, выпуская чертика на волю.
– Ух ты, каша! – счастливо улыбнулся чертенок и… кинулся к конфете.
– Э, нет, друг мой! Сначала каша, потом пирожок и только потом конфета. Или никаких конфет вообще.
После секунды молчания каша начала потихоньку убывать. Клятик уминал кашу со вкусом, не забывая поглядывать на конфеты и как бы невзначай двигаться в их направлении. Облизав последний фантик и сыто откинувшись на стопку, книг чертенок насупился.
– Я чистый. Мама всегда учила меня расчесывать хвостик и чистить копытца перед сном, – с вызовом сказал он, косясь на Миру.
– Помыслы клятов нечисты, от того нечистыми и кличут, – вздохнула служанка, подхватывая поднос с посудой.
– Наверное, ты ничего не понимаешь в чистоте, раз так говоришь, – глубокомысленно заключил бесёнок и погладил себя по кисточке хвоста.
– Я горничная ее светлости, я все знаю, – обиженное бурчание прервалось закрытой дверью. А я удивилась. У чертов есть мамы? Хотя… согласно преданиям моей страны у черта есть и мама, и бабушка, которые периодически принимают гостей. Но так буквально?
– Есть, конечно. Вернее, была, – погрустнел клятик в ответ на мой вопрос. – Люди её убили.
У меня защемило сердце. Странно они, конечно, относятся к смерти. Мой ребенок сразу был готов, что я его убью, даже не защищался. Может, для них смерть не так буквальна, как для нас? Может, их обратно в ад возвращают, когда здесь «убивают»? Откуда-то же он появился рядом со мной в лавке кузнеца. А до этого жил с мамой, но явно не в этом мире, иначе бы клятов было полно вокруг нас.
– А что значит «убили»?
– Убили – значит убили. Умерла она.
– Значит, вы не живете в аду и смерть не возвращает вас обратно?
– Почему же? Живем, – охотно согласился чертик. – А потом к вам приходим сюда. Но когда вы нас убиваете, мы просто умираем. Нельзя кляту через смерть вернуться домой, только когда клятва будет нарушена. Тогда мы вас сожрем и домой пойдем, –
