их палатки или наслать болезнь, которая поразит их. Противника, мучающегося диарей победить намного проще.
Одна посетительница особенно запомнилась Глебу. Несмотря на дорогое убранство кареты, шубку из блестящего меха и тонкие пальчики, которые бывают только у самых богатых, никогда не ведающих работы женщин, она прибыла одна. Бессловесный кучер ждал её на улице под тихое ржание лошади. С ней не было даже приличествующей такому случаю служанки или дуэньи. Её лицо скрывал низко опущенный капюшоном. У ребят не было возможности увидеть её лицо. До них лишь тонкой аромат экзотических духов. Вавила сам забрал из кареты тяжеленный сундук и занёс его в кабинет. Распахнув, убедился, что он под самую крышку полон чистых золотых монет. Довольно крякнул.
В эту странную ночь он приказал обоим паренькам себе ассистировать. На стол лаборатории гигант-хозяин водрузил холщовый рулон, длинной около полуметра. Когда он его развернул, Глеба чуть не вырвало: на ткани лежало разлагающееся тельце младенца. Женщина вскрикнула, но тут же подавила свой возглас. Вавила распластал свою длань над гнилостным месивом, которое по всей видимости уже давно перестало дышать, а возможно никогда не издавало первого крика. Глебу даже страшно представить в какой клоаке медиум добыл это… Либо у деревенской повитухи, без счета принимающей крестьянских детей, которые зачастую тут же в поле издают последний вздох, или у городской знахарки, которая помогает беспутным девкам избавиться от плода… Какой бы ни была судьба несчастного до этого момента, сейчас ему надлежало послужить сатанинскому ритуалу, задуманному Вавилой, и от плоти уже начала отделяться клубами тьма. Она напоминала взбитую пену или вату, оседала на поверхности. Казалось, что из пустоты доносится то ли жалобное мяуканье котёнка, то ли тонкое блеяние козлёнка, то ли плач одинокого дитя. Но эти звуки не были милыми. Они изморозью шли по спине. Потому что доносились прямо из преисподни. Все эти существа умерли. А сейчас вдруг стали слышны.
Глеб боялся, что странная посетительница упадёт в обморок, но она стойко переносила жуткую атмосферу, из-под низко опущенного плаща наблюдая за происходящем. Постепенно в одном из углов стало проступать тело. Сам Вавила был местным великаном, ростом больше двух метров, но это существо подпирало потолок, вынуждено ссутулившись. У него была лохматая вытянутая башка, а огромный рот, осклабившись, напоминал пасть волка. И разило от него как от дикого зверя: вонью и опасностью.
Его глухое рычание тут же заглушило жалкое поскуливание звёренышей. Он говорил на странном наречие, которое Глеб не мог разобрать, но судя по тону он не был доволен тем, что его потревожили. За его спиной колыхались тени прислужников, в случае опасности готовые вступить в смертный бой за своего господина.
— Сия дама просит у тебя послать ей плод жизни. Её чрево пусто. Коли она не понесёт — то умрет. Пошли ей ребенка. Лицом и родом в супруга её венчанного. А взамен я отдам тебе, — на этих словах Вавила, схватил за шиворот и подтянул к себе испуганных подмастерьев. — Двух невинных отроков, которые пополнят твою свиту.
Удерживая вытаращивших от страха глаза Яна и Глеба, он с усилием ткнул их лицами в пол, одного из них придавил ногой за шею и вытащил нож с тонким серебряным лезвием. Глеб покосился на стоящую рядом женщину. Она не дрогнула. Возможность, что два мальчика погибнут ради неё, не пугала и не расстраивала её. Она принимала это с абсолютным спокойствием.
Чёрный монстр разразился раскатистым, рычащим смехом. Капли зловонной слюны упали прямо под нос перетрухвшим и неспособным издать ни звука подросткам.
— Они и так ко мне придут. Подмастерья некроманта… Какой у них путь? Даже если они сдохнут только через двести лет — у меня для них уже приготовлены места. Нет. Я хочу её, — теперь он говорил на понятном языке, и его гнилостный перст с заскорузлым, окостеневшим, грязно-коричневым ногтем ткнулся в гостью. — Её сына. И пять старших сыновей в его роду.
Проклятье ледяным саваном накрыло комнату. Даже у Вавилы дрогнула борода. Верный признак, что он испугался. Лишь странная дама не шелохнулась, сохраняя самообладание каменного истукана. Только мало заметно кивнула. Видимо, заранее всё взвесила.
— Что же, — Вавила убрал тяжелый сапог с шеи Яна. — Вы в своём праве.
Изящная, тонкая ручка протянулась к нему, лезвие полоснуло её запястье. Алая кровь закапала на разлагающийся труп. От него дымкой поднялась серая спираль. И тут же растаяла. Чёрный рубец навсегда остался на белой коже. Своей пятерней, напоминающей лопату, Вавила выдернул сердце у мертвого младенца, выжал кровь из него в костяную чашу, затем передал заговорённый сосуд исполину в углу. Тот, сложив пальцы в щепоть что-то прошептал на них, и Глеб увидел как от его заскорузлых перстов в сосуд упали мерцающие блестки, напоминающие черные угли-звёздочки. Теперь чаша была в руках женщины, не сбрасывая плаща, она исполобья бросила взгляд на Вавилу.
— Отдай то, что у тебя с рождения, — приказал он.
Легким движением она вытащила кулон, висевший на шее, внимательно посмотрела на него, коснулась губами, резко дернула, разрывая нить и бросила медальон в чашу. Жидкость забурлила и через мгновение успокоилась, полностью растворив дар.
— Выпей, — отдал Вавила очередной указание.
Даже на мгновение не сморщив очаровательный носик, женщина выпила. Как только чаша коснулась стола, лучина померкла. Погружая всех в полную темноту. Глеб боясь выпрямиться ждал, что произойдет. Даже спустя годы, он не мог точно сказать, сколько прошло времени, прежде чем, Вавила сдернул покрывало с окна. Иногда ему мерещилось, что на коленях он простоял несколько часов. А порой, что лучи предрассветного солнца хлынули сразу, как только погасла свеча.
В любом случае в комнате к тому моменту никого не было. Только растерзанный труп, бесчувственно валяющейся Ян, и сам Вавила с вожделением взирающий на сундук золота.
— Убери здесь всё, — ему явно было уже не до паренька. — Хех. А будет теперь у Государства новый наследнике. При нём не забалуешь, — напоследок явно довольный собой хохотнул он.
Несколько дней Глеб хозяина не видел. А когда Вавила наконец вернулся, для них всех всё изменилось. Вавила продал дом, в котором они жили. И приобрел огромный особняк в самом центре города, куда они переехали. С собой он забрал только библиотеку, а всё оборудование заказал новое у европейских алхимиков. Католическая церковь ревностно боролась с чернокнижниками, заперев адептов оккультных наук в свои подвалы, где те под покровом круглосуточной темноты проводили свои эксперименты. Вавила приобрел магический блестящий сферический кристалл, в котором мог видеть будущее, шар, в котором «жили» молнии, ведьмино колесо года, позволяющее гадать на судьбу. Огромный стол был заставлен аппаратурой, какую можно было увидеть у аптекаря: штанглас, мраморная
