— Это все? — В голосе Леона слышится недовольство.
— Еще, что Зен не жилец и скоро Стив за мной придет.
— Бросила ему в лицо, что он чудовище, которое никто и никогда не любил. — Поворачиваюсь к Леону. — И знаешь, после того, как ты не сказал, что с Зеном на самом деле все хорошо, в моем представлении ты такой же монстр, как и Гибсон! — Ударить не могу, но словами я готова расчленять на куски.
Леон выкидывает окурок в окно и громко смеется, словно безумец.
— Заблуждаешься, Даша, — говорит он, закончив веселиться. Включает двигатель, и мы резко трогаемся с места. — Я еще хуже.
38 глава
Полночи я перебираю светлые волосы Эмиля и рассматриваю его красивое лицо. Насмотреться и надышаться сыном не могу. Его рождение до сих пор кажется чем-то нереальным, удивительным. Самое настоящее чудо! Любовь к Эмилю растет с каждым днем и становится сильнее. Как и к его отцу.
Охвативший меня ужас, когда узнала, что с Зеном приключилась беда, ясно дал понять, насколько глубоки мои чувства к Дамианису. И каким же облегчением было узнать, что с ним все в порядке. Относительно в порядке, если не думать о словах Гибсона.
Зажмуриваюсь и лежу так еще много минут, потом сон все же побеждает.
Утром я погружаюсь в заботу о детях, пока Ася собирает вещи. Уложив Эмиля на дневной сон, звоню Леону, как и договорились накануне. Он сообщает, что будет через полчаса. Это очень быстро, учитывая загруженность дорог.
Не знаю, зачем младшему Дамианису понадобилось меня видеть. Лучше бы обошлись без встреч и его напутственных слов. И так муторно на душе.
Леон в дом не заходит. Ждет в машине у ворот. Я на доли секунд замираю над ручкой, не решаясь открыть дверь, а потом все же опускаюсь на пассажирское сиденье.
— Привет, — здороваюсь. — Делаешь вид, что не знаком с Шаховым? — пытаюсь придать голосу непринужденности и уверенности.
— Если кому-то понадобится это узнать, накопают.
Леон достает из бардачка папку и протягивает ее мне.
— Что это? — Поднимаю брови.
— Документы на Лею.
Собираюсь посмотреть содержимое позднее, но руки сами тянутся к листам бумаги. Пальцы начинают дрожать, когда, распечатав белоснежный конверт, я нахожу там завещание Зена.
— А это зачем?
Дамианис коротко хмыкает:
— Насколько я знаю брата, это он приготовил на случай, если что-то пойдет не так.
Изо всех сил стараюсь не показать своей паники, но мне страшно. Как представлю, что впереди опять разлука, неизвестность и, возможно, даже что похуже, тело пробирает озноб.
Поворачиваюсь и смотрю на Леона:
— Знаешь, о чем я мечтаю? Сразу оказаться в том дне, когда все будет понятно и спокойно. Недавно книгу прочитала, там женщину незаслуженно посадили, разлучили с ребенком грудным, от семьи оторвали насильно — всю жизнь ей сломали. Я едва не забросила чтение, невыносимо было, она такую несправедливость пережила. А сейчас часто об этой книге думаю и со своей жизнью параллели провожу.
— Зачем ты мне об этом говоришь?
Леон смотрит непривычно. Без маски холодности.
— С некоторых пор я начала обращать внимание на знаки. Сейчас понимаю, их было достаточно, чтобы задуматься: надвигается что-то плохое. Я люблю твоего брата, но все происходящее… Мне страшно, — признаюсь Леону.
На улице пасмурно, поэтому в машине полутемно и глаза Дамианиса в это мгновение кажутся почти черными, хотя на самом деле они гораздо светлее.
— Если Зен написал завещание, это значит… — Я осекаюсь, грудь словно сдавливает обручем.
— Оно не пригодится. — Леон берет конверт из моих рук, рвет его на куски и прячет в карман своей кожанки.
— Как надолго все затянется и что будет потом? — Наверное, это два главных вопроса, которые не дают мне покоя. — Хотя бы это можно узнать?
— В вашем случае все закончится быстро. И хорошо. — Леон достает сигареты из куртки и закуривает.
— А в твоем?
— В моем… — произносит с небольшой заминкой, — надеюсь, тоже. — Он выдыхает струю дыма в окно.
— Этого ведь можно было избежать, да?
— Нет. Мне нет. — Еще одна затяжка и выдох. — Год назад я перешел дорогу не тому человеку. А у него связи, что-то между законом и беспределом. Эта грань самая опасная. Меня было за что прикрыть, Зена задело рикошетом. Ну и обычно через кого давят? Через семью. Пришлось работать на эту падлу. Недавно Гибсон начал гайки закручивать, Ванессу прессовать, потом тебя, информацию недоговаривать, требовать больше, чем с ним было согласовано.
Мы впервые с Леоном вот так разговариваем. Но что радует, он, похоже, принял какое-то решение. В его движениях легкость, в глазах спокойствие, в голосе — уверенность. От Дамианиса ею прямо веет. Это отчасти успокаивает.
— Ты сильно рискуешь?
— Постоянно, — отвечает он не сразу. — Издержки профессии.
— И какая у тебя профессия?
— Много будешь знать — плохо будешь спать.
— Я и так не сплю.
— Киллеры устраняют людей выстрелом в голову, а я умею уничтожать их цифрами и фактами. Раньше был сам по себе, теперь подневольная птица и заказчика выбираю не лично, а через Стива. Точнее, выполняю команды сверху, как и он.
Непонимающе смотрю на Леона.
— Топишь одну фирму, занимаешь нишу — собираешь сливки. Калиничев на кого-то работал. Зена ему заказали. Или почему, ты думаешь, вы все время вверх поднимались и вышли на такой уровень? Кира, глупышка, угодила в западню. Но самое интересное в другом: когда Зен поручил Егору вести проект и оформил на него документы, мне фактически пришел заказ на собственного брата.
— В смысле?
— В прямом. Деньги в проекте были наши, лишь фамилия изменилась. Не выполнить — равно превратиться в подневольного. Выбор без выбора. Сдать Калиничева — поставить под удар беременную Киру. На тот момент меня трогать не стали, задержали Зена, он начал сотрудничать с Гибсоном. Я убедился, что ты беременна не от моего
