Ольга Гусейнова - Галактика. Принцесса и генерал

— Ешь кашу, принцесса.

Я разочарованно вздохнула, мы быстро поели и отправились каждый по своим делам.

По дороге в лабораторию на служебный коммуникатор, который я получила, как и все ученые, после первого совещания, пришло сообщение — Зельдман пригласил к себе. Немного подумав (все-таки сомнения были), я поспешила в каюту за тенью, чтобы взять ее с собой.

В лаборатории у Зельдмана, выглядевшего свежим и бодрым, собралась наша научная группа: неизменно аккуратный, чисто выбритый цитранец в свободной рубашке и коричневых брюках; утомленный ашранец с голубовато-серым лицом, явно не выспавшийся из-за вчерашнего поручения, в короткой плотной куртке с грязными локтями — видимо, испачкал и не заметил; Башаров в белой футболке, неизменном твидовом пиджаке и голубых, облегающих мускулистые ноги джинсах. Илье удалось поспать: синяки под глазами исчезли вместе со щетиной на подбородке. Красавчик!

— Здравствуйте, господа, рада видеть вас, — кивнула я сразу всем и прошла к свободному стулу.

— Какие-то новости? — С надеждой на хорошие эти самые новости я посмотрела на пожилого профессора, внимание которого привлек нанатон, темным облаком повисший за моей спиной.

Он перевел взгляд с нанатов на меня, кивнул, затем, удобнее устроившись в кресле, объявил:

— Уважаемые коллеги, спешу сообщить, что руководство ОБОУЗ и совет при Объединенном правительстве, выслушав мои доводы, согласовали синтез искусственных локусов в исследовательских целях.

— А что х’шанцы? — поинтересовался Башаров. — Не против?

— В связи с опасностью для других рас давление на них, полагаю, было оказано серьезное. Но х’шанцы выдвинули встречное условие.

— Какое? — выдохнули мы почти синхронно.

— Мы подпишем обязательство о неразглашении. Синтез, исследования, профилактика и лечение — все будет проводиться под жестким контролем Х’шана. И за пределы орбиты Т-234 не выйдет…

— Не понимаю я подобную секретность, — хмуро заявил Шитцини. — Любой более-менее подготовленный биолог или генетик сможет синтезировать локусы. К чему такие сложности?

— И сама вакцина станет достоянием общественности при внесении в общий реестр, — поддержал коллегу Ом.

— И вирус Ома, и бактерия Зельдмана тоже. Сразу после публикации данных по ним. — Я в недоумении пожала плечами.

— Как вы их назвали? — весело воскликнул Башаров.

Я смутилась, неуверенно посмотрев на коллег, но они по-доброму улыбались мне.

— Профессор Ом первым вычленил вирусные тельца в розовой, и, согласитесь, честь их открытия должна принадлежать ему. — Отметив, что ашранец польщенно потемнел, я продолжила более уверенно: — А доктор Зельдман, как наиболее опытный руководитель, направлял наши поиски.

Башаров смотрел на меня искрящимися радостью добрыми глазами, и я в очередной раз ощутила легкое сожаление, что не ему принадлежит мое сердце. Жить с ним было бы гораздо проще и удобнее.

— Я голосую за предложенные названия! — поднял он руку.

Глаза Зельдмана заметно повлажнели, он растрогался:

— Мне очень лестно, конечно, но я не думаю, что мои заслуги в этом деле столь высоки.

— Я тоже — за! — присоединился Шитцини.

У него тоже глаза на мокром месте — явно пытается справиться с накалом наших эмоций. Да, тяжело быть эмпатом! И, судя по выдержке, этот цитранец еще не самый сильный из них.

Башаров стремительно оттолкнулся от переборки и подошел к экранам. Надел манипулятор на палец и быстро начал вводить данные, комментируя:

— Не будем терять времени, я сейчас внесу наше решение в протокол.

— Поздравляю, коллеги. — Я встала и сначала пожала руку Ому, а потом — Зельдману, сначала крепко обнявшему меня.

— Спасибо, — широко улыбнулся Ом.

— Господа, дамы, а теперь продолжим обсуждение нашей проблемы, — быстро вернул себе наставнический тон Зельдман. — Х’шан против популяризации синтеза локусов. Вне чрезвычайной ситуации с розовой бактерией синтез локусов по-прежнему вне закона! Надеюсь, с этим всем все ясно. Далее. На данный момент у нас есть самый вероятный способ защиты или профилактики, а может, и лечения вируса. Но вопрос по самой розовой остался открытым. У кого есть предложения? Идеи?

Башаров привычно оперся бедрами о стол, сложив руки на груди, и поморщился:

— В сущности, они весьма схожи — вирус и бактерия. Но я почти уверен: локус х’шанцев в случае с розовой не пройдет. Нам необходимо найти защиту от нее, причем и для неорганических материалов.

— Защита должна быть системной. Как от розовой, так и от вируса, — согласился Зельдман.

— У меня есть идея… мысль, но не знаю, как вы ее воспримете, — неуверенно предложила я.

— С превеликим энтузиазмом и облегчением, — усмехнулся Башаров.

Я закусила губу, собираясь с мыслями, и начала, махнув себе за спину:

— Этот нанатон синтезирован из моей ДНК, граппских червей и нанороботов. Нанаты создают замкнутую систему энергетических связей, благодаря чему образуется локальное биополе без возможностей внедрения в него из внешней среды любого чужеродного элемента. И нанатон в принципе не способен создавать новые симбиотические связи.

— Ты хочешь сказать, что…

— Да, я хочу сказать… нет, считаю, что в некотором роде мой нанатон может быть использован в качестве защиты от розовой, — не дала я продолжить Башарову.

— Я не совсем понимаю, каким образом? — осторожно спросил Шитцини.

— Нам можно использовать систему его строения? — вклинился Кшеола.

— Нет, я уже говорила, нанатон — мой симбионт. Я о другом.

— Коллеги, давайте выслушаем нашего молодого специалиста-биотехнолога до конца, — немного раздраженно призвал ученых к порядку Зельдман.

Я благодарно кивнула ему, продолжив:

— Граппский червь — единый организм. Даже если его расчленить на мелкие кусочки, он продолжает функционировать как одно целое, стремясь к объединению. И при этом части не теряют связи. Да, на больших расстояниях связь в конечном итоге нарушается, но эта способность уникальна. Они, по сути, генерируют общее информационное энергетическое поле.

Я встала, снимая сережку, и мысленно заставила нанатон выдвинуться вперед, поясняя по ходу дела:

— Это не бижутерия, а блокиратор связи между мной и ими. Даже не так, это управляющий модуль, блокирующий связи между мной и нанатоном, а главное — между нанатами. С помощью его я управляю ими, использую как автоморф и задаю различные функции. Я предлагаю следующее: провести исследования конкретно глушилки. Использовать именно блокирующий модуль для защиты от розовой.