— Не хочу сказать, что ты поступил правильно, но король поступил с тобой нехорошо.
— Король поступает не по системе координат «хорошо-плохо», а из соображений общественного блага.
— Мне абсолютно не хочется вступать с тобой в философские дебаты. Историю я передам Юджину в том виде, в котором захочу, и можешь быть уверен, казнь тебе не светит. Он, конечно, будет зол, но потом остынет.
Мы вперились друг в друга изучающими взглядами. Серджиус сдался первым, тяжело, с видимым усилием сглотнул. Я, наконец-то, смогла расслабиться.
— Раз уж сегодня день откровений, расскажи мне, откуда такая враждебность по отношению ко мне.
— Ничего личного. — Он пожал плечами. — Мы с Юджином и Иоландой в некотором роде были обычными подростками: шутили, влюблялись, не слушали старших. Всё это было. Но при этом мы жили с четким пониманием, что наши жизни нам не принадлежат, мы своеобразные жертвы государственному благополучию и не имеем права на слабости, присущие другим людям. И до сих пор мы были равны в своей ноше. Но Юджин влюбился, и мне показалось… Точнее нет, это была бессознательная злость на то, что он будто бы предал нас своей любовью. Я понятно выражаюсь?
— Понятнее некуда. То есть ты никогда не любил жену… Кому же тогда принадлежала идея этого брака?
— Рихарду, конечно же. После смерти короля он всеми силами старался показать, какой он либерал: разрешил мне видеться с семьёй, я даже переехал к ним на какое-то время, но жить вместе мы в итоге не смогли, не все ошибки можно исправить. А потом, когда мне было девятнадцать, Рихард загорелся желанием меня женить, чтобы у бедного мальчика, разлученного с родными, появилась своя семья. Нет, я понимаю, он хотел как лучше. Я сделал предложение той девушке, которая тогда мне нравилась. Вот и вся история. Связать свою жизнь с жизнью другого человека навечно… Нужно нечто большее, чем симпатия и отчаянное чувство вины отцовской фигуры.
— Как по-твоему, Рихард хороший человек?
— Ему не было тридцати, когда на него свалилось это счастье: власть, которую он не хотел, мы трое гормональных подростков и восьмилетняя Кайла, которая хочешь — верь хочешь — нет, была ещё капризнее, чем сейчас. Лучше со всем этим никто не справился бы. Но отвечая на твой вопрос, я не считаю, что человек, обладающий властью, может быть хорошим.
— И Юджин?
— Всё, что я делал в жизни, всё ради того, чтобы ему не приходилось идти против своей совести. Теперь полагаю, эта честь принадлежит тебе.
— Юджин оскорбился бы, узнав об этом разговоре.
— Это не значит, что я не прав.
«Вынеси из комнаты всё, что есть, чтобы пылинки не осталось», — отдала я указание Вадиму. Забавно, как командир и подчиненный стали узником и стражником.
* * *
Оказалось, что пока меня не было, Юджин пытался продвинуть идею смертной казни для предателя (сам он отказывался встречаться с Серджиусом), Рихард с Иоландой активно с ним не соглашались.
— Извини, Юджин, но и я вынуждена выступить «против».
— Да что вы… — Он метнулся в сторону в бессилии, заскрипел зубами. — Может, кто-то из вас с ним заодно?!
Рихард разочарованно покачал головой.
— Юджин, одумайся.
Я поделилась с ними тем, что узнала. Рихард сказал, что нечто подобное он и представил себе. Иоланда молчала, Юджин тоже затих и, слушая меня, перемещался по залу, заламывая руки и тяжело вздыхая. Я понимала, что его жизнь в один миг перевернулась, быстро такое не прощается.
Пожалуй, именно тогда, в тот злополучный день, а точнее ночь, перед сном обнимая Юджина, защищая его от всего мира, который так настойчиво пытается сделать ему больно, замыкая целую вселенную на нашей постели, я впервые по-настоящему ощутила себя королевой. Благодаря мне завтра утром король встанет и будет править своим народом, а не рассыплется от горя.
С тех пор, как я стала королевой, у меня практически не было времени на себя. Рядом со мной постоянно были люди и, несмотря на то, что я их всех очень любила, иногда это утомляло. Жизнь во Дворце всегда кипела, и я находилась в самом центре этой круговерти. Только вроде я подумала, что всё утихомирилось, но как бы не так! Пора мне уже привыкнуть, что во Дворце спокойно не бывает, а если и бывает, то нужно скорее бить тревогу. Когда я отдыхала от страданий Юджина, укрывшись от него в своей комнате и ментально закрывшись, ко мне в дверь постучали.
— Войдите.
Если это кто-то с посланием от Рихарда, то я развожусь и уезжаю домой, потому что это невыносимо. Я всё-таки человек в первую очередь и имею права — на сон, на отдых. Имею же? Во всяком случае в рабство я пока не поступала. Это помню точно.
Вошла Иоланда. Она была бледна и, пожалуй, решительна. Хотя, может быть, я и ошибаюсь, читать её лицо сложно из-за того, что оно так редко выражает эмоции.
— Моя королева… — начала она.
— Что за официоз?
Мне не хотелось говорить ни о чём серьёзном, хотелось шоколадного подтаявшего мороженного и баиньки.
— Я пришла рассказать о своём преступлении и сдаться в вашу милость, — выпалила Иоланда.
Когда она успела-то? Видимо, не суждено мне отдохнуть. Что же, прощай, мороженка, тай дальше.
— Что за бред? С меня хватит на ближайшее время преступлений и признаний!
— Я должна рассказать о том, что я сделала. — И тихо добавила, что было совсем нехарактерно. — Пожалуйста.
— Господи, но почему мне? — взмолилась я.
Иоланда выжидающе смотрела на меня своими тёмным глазами-вишнями. Даже теперь она была терпелива, в отличие от меня. И тут я поняла, что это как-то связано с Серджиусом, и именно поэтому она не пошла к Юджину. Вот что Серджиус за человек такой, одни неприятности мне приносит. На секунду я почувствовала приступ сильной злости, но сдержалась. Иоланда тут не причём, ведь я злилась не на неё.
— Ладно, прости. Рассказывай.
— Я совершила измену, клятвопреступление. — Она глубоко вздохнула. — Я предложила Серджиусу помощь в побеге.
Кто бы мог подумать? Это сарказм, если что.
— Но он отказался? — на всякий случай уточнила я. А то ещё придётся поднимать на ноги весь Дворец и ночью бегать в поисках этого поганца. Юджина точно приступ хватит.
— Да.
Иоланда опустила голову.
Что положено делать в подобных ситуациях королеве? Не имею ни малейшей идеи. Ну не буду же я вызывать стражу и арестовывать её. Рихарду с Юджином этого знать не надо. По крайней мере пока. Меньше знают — крепче спят. Хотя с тем, сколько всего знает Рихард, он, наверное, вообще не спит.
— Иоланда, сядь, пожалуйста. — Она с опаской присела на краешек моей кровати. — Послушай меня и запомни. Ничего не произошло. Ты совершила ошибку, но это не породило никаких последствий. Всё. Просто в следующий раз ты поведёшь себя иначе. Да?
