Рамзи знал, что Арран прав, но он был настолько поглощен Тарой, ее телом, что напрочь забыл о ее уязвимости. Кожа девушки была ледяной, она дрожала, хотя и пыталась скрыть это от него.
Его взгляд снова обратился к ней. Тара была занята разговором с Дани. Затем к ним присоединились Гвинн, Шафран и Риган.
Кто-то с громким стуком поставил стакан, привлекая этим внимание Рамзи. Он молча наблюдал, как Фелан садится рядом с Арраном.
— В следующий раз, когда вы двое захотите подраться, дайте мне знать, — сказал Фелан.
Рамзи не потрудился ответить.
— Ты надолго планируешь остаться здесь? — поинтересовался Арран.
Фелан дернул плечом.
— Не знаю, я пока не определился с планами. Я как перекати поле, то тут, то там. Сейчас здесь.
— Почему? — спросил Рамзи. — Не думай, что я не благодарен за то, что ты спас Харона и остальных, но в прошлый раз ты очень быстро ушел. Почему же решил остаться сейчас?
Фелан отвел взгляд, но Разми успел разглядеть отголосок боли в серо-голубых глазах.
— Харон считает, что если я буду больше времени проводить с Друидами, то начну доверять им.
— Ах, — сказал Арран, — думаешь, что все Друиды такие же, как Дейдре?
— Айла забрала меня, когда я был еще совсем мальчишкой, — отметил Фелан.
Рамзи уперся локтями о стол.
— Да, но она сделала это, чтобы защитить свою семью. И она же освободила тебя потом.
— Я знаю, — мягко ответил Фелан.
Арран нахмурился, и его губы скривились в смущении.
— Так ты приравнял всех Друидов к Дейдре?
— Приравнивал. Приравниваю.
— И что дальше? — спросил Арран.
Фелан, посмотрев на Рамзи, пожал плечами.
— Сложно сказать.
Рамзи сцепил пальцы.
— Я думал, что после общения с нашими Друидами и битвы с Дейдре, ты поймешь разницу.
— Откуда мне знать, что они не делают этого ради власти?
Рамзи понял Фелана. За столетие пребывания в Керн Тул, Фелан не пересекался ни с одним Друидом, кроме Дейдре и Айлы.
Воитель планировал намного большее, чем просто изменить мнение мужчины о Маи. Фелан должен тесно сотрудничать с одним из них, чтобы понять, чем их магия отличается от магии Драу.
— Мы не можем ничего сделать. Ты сам должен убедиться в этом, — произнес Рамзи. — Маи другие. Их магия не причиняет вреда.
Фелан прищурил глаза.
— Ты хочешь сказать, что твоя магия безвредна?
— Ты слышал, что я говорил остальным о моих сородичах. Если тебя это беспокоит, то мы были Маи.
Прежде чем задать вопрос, Фелан молчал несколько минут.
— В чем разница между Воителем и Друидом?
Во взгляде Фелана была такая искренняя заинтересованность, что Рамзи решил ответить. Лицо Воителя было свободно от привычных сарказма и ненависти.
— Во-первых, тебе нужно понять, что значит быть Друидом Торрачилти, — ответил Рамзи. — Для нас способность владеть оружием сродни дыханию. Таковы и наши навыки ведения переговоров. Если мы должны бороться, мы боремся. И все же, это не главное среди наших занятий.
— Как вышло, что никто не знал ни одного твоего сородича?
Рамзи облизнул губы, в его голове то и дело всплывали образы родной деревни.
— Мы держались в пределах леса. Мы хорошо прятались, поэтому нас никто не видел. Наши знания делали нас незаменимыми для других, но мы не хотели, чтобы нас постоянно беспокоили из-за таких вещей.
— Ясно, — произнес Фелан.
— Ты доверяешь мне как Воителю?
Взгляд Фелана был обращен к Рамзи.
— Да, доверяю.
— Ты доверяешь мне как Друиду?
Фелан на секунду задумался, прежде чем ответить: — Да, доверяю.
— Тогда поверь мне, когда я говорю, что все наши Друиды — хорошие люди.
Фелан вдруг улыбнулся.
— Я понял, что ты имел в виду, говоря о ваших навыках ведения переговоров.
Харон хлопнул Фелана по плечу, садясь за стол рядом с ним.
— Я говорю Фелану о вас то же самое, Рамзи. В конце концов, он должен был прислушаться. Рад, что он поговорил с одним из вас.
— Кто сказал, что я когда-нибудь послушаюсь тебя? — пошутил Фелан над Хароном.
Рамзи с усмешкой наблюдал за их перепалкой. Хотя он не был в Керн Тул с Куинном, Йеном, Дунканом и Арраном, но слышал историю о том, как Дейдре шантажировала Харона.
Харон умело прятал свою боль, и было хорошо, что он нашел друга в лице Фелана. Никто не должен быть одинок, особенно Воитель, которого не оставляют в покое худшие воспоминания.
— Никто никогда не слушает Харона, — сказал Арран.
Рамзи увидел улыбку Аррана. Бывали времена, когда Арран и Харон не сели бы за один стол. Убийство Дейдре и история, которую Харон рассказал Йену о том, что Дейдре сотворила с ним, помогли преодолеть разделяющую Воителей пропасть и залечить раны.
Харон закатил глаза.
— Они прислушиваются ко мне больше, чем ты. Ты самый младший из Воителей, не так ли?
— Да будет тебе известно, Ларена моложе меня. И Малкольм, он относительно недавно стал Воителем.
При упоминании Малкольма все замолчали.
— Он должен был остаться, — проговорил Рамзи.
Фелан шумно выдохнул.
— Куда он ушел?
— Он не сказал.
— Иногда одиночество — единственный способ примириться с жизнью, — произнес Фелан, его серо-голубые глаза встретились с глазами Рамзи, и сказали больше, чем произнесенные слова.
Лес Абернети.
Малкольм, присев на корточки около Лох-Гартен, смотрел поверх спокойных вод на горы по ту сторону озера. Несмотря на людей, живущих в лесу, это место было тихим. Здесь он мог побыть один, и только животные наблюдали за ним.
У него не было цели, когда он покидал Замок Маклауд. Хотелось только уйти от радости и веселья. Это напоминало ему слишком много о прежней жизни, до того, как он стал Воителем. С каждым днем эти воспоминания стирались из его памяти.
Его гнев на Дейдре не прошел с ее смертью. Вместо этого, Малкольм направил свою ярость на Деклана. Это он перенес Дейдре и Малкольма в будущее.
Гнев был единственной эмоцией, которую испытывал мужчина. Не было ни счастья, ни грусти, ни довольства. Ничего. Его разум и тело были опустошены.
Малкольм окунул пальцы в ледяную воду озера, прежде чем встал. Он хотел остаться в лесу, чтобы раствориться в природе вокруг него. Обернувшись, он посмотрел на снег и свои следы, которые вели к воде.
— Пока не могу, — пробормотал он.
Он не мог противостоять Дейдре, так как оберегал Ларену. Она была его единственной семьей, и ради защиты которой он мог сделать что угодно. Абсолютно все. Даже сейчас воспоминания о совершенных им зверствах выли в нем зияющей пустотой.
