— В общем, у меня нет сомнений, что у тебя пробудится прекрасный и очень сильный зверь. Однажды ты станешь действительно…
— Итан! — выкрикнула мама, останавливая его. Я так и не понял, что он хотел сказать. Отец улыбнулся и похлопал меня по плечу.
— Всему свое время, сынок. Я лишь хочу научить тебя тому, что хороший ищейка всегда пользуется всеми доступными средствами для получения цели. Иметь развитую интуицию — это прекрасно. Но иметь в кармане диктофон — ничем не хуже!
Он подмигнул мне и шепотом добавил:
— Всегда следи за последними новинками техники. Камеры, жучки, прослушка. Уверен, с годами они будут становиться все компактнее и функциональней. А значит, их можно будет умело маскировать. И еще одно!
— Итан! — мама опять перебила нас.
— Милая, я просто хочу объяснить ему…
Он так и не договорил. Застыл на этих словах и резко выпрямился, прислушиваясь. Мама вбежала в комнату с испуганным лицом.
— К нам идет альфа. С ищейками.
Я видел альфу всего несколько раз, но знал, что мне о нем запрещено что-либо говорить, запрещено поднимать голову и смотреть ему в глаза. Запрещено обращаться к нему первым и подходить к его особняку. Родители тоже строго следовали этим правилам и еще десяткам другим. А еще они всегда боялись, когда он был рядом, я чувствовал их страх. И вот сейчас этот самый альфа шел к нам.
Отец мягко подтолкнул меня к маме, и пошел открывать дверь. И как только открыл, отошел в сторону, склоняя голову в знак почета. Мы все склонили. Харрисон вошел в наш дом быстрым шагом, оставляя следы грязи на полу и ковре.
— Лайфорд, — он впервые обратился ко мне по имени, и от его голоса мои волосы встали дыбом. Самое неприятное чувство, что мне доводилось испытывать. — Быстро в свою комнату.
Я знал, что альфа — хозяин стаи. Но оттого, насколько небрежно и нагло звучал его приказ, хотелось осклабиться и зарычать. Рычать, правда, я еще не умел.
— Иди, сынок, — мягко прошептала мама, погладив меня по шее. Она также наклонилась и поцеловала меня в щеку, шепнув на ухо: — Я люблю тебя.
Она часто это говорила, но никогда при посторонних. С чего решила сейчас, я так и не понял.
— Он должен в первую очередь слушаться моих приказов, — зло проорал Харрисон, и от этого крика я сорвался на бег, поднимаясь по ступенькам на второй этаж.
Диктофон так и остался внизу, папа бросил его на диван к черным подушкам перед тем, как пойти открывать дверь.
Голоса были приглушенными, затем я услышал плач мамы. Нарушать приказ альфы нельзя. Я не должен был спускаться. Но все равно сделал это. Когда вышел из комнаты и встал у лестницы, голоса стихли. А когда наклонился через перила, чтобы осмотреть гостиную, там никого не было. Кроме альфы. Харрисон поднял голову, словно почувствовал мой взгляд, и я впервые посмотрел ему в глаза. В них было так много силы и злости, что моя кожа покрылась пупырышками. Но и во мне бурлила злость, потому взгляд я не отвел сразу, а спросил.
— Где мои родители?
Харрисон фыркнул, будто мой вопрос показался ему наглостью. И начал смотреть мне в глаза. Долго, пока я не сдался и опустил голову. Тогда его губы изогнулись в намеке на улыбку, и он добил меня холодным заявлением:
— Они больше не вернутся.
Это все, что он сказал, после чего вышел из дома, даже не закрыв за собой дверь.
Стоял холодный февральский день. Мороз пробрался в дом, до меня, до самых костей. Я смотрел на открытую дверь, не в силах пошевелиться, не веря, что это правда. Как это не вернутся? Это шутка? Как мои родители могут не вернуться?
Взгляд зацепился за черную коробочку на диване и я медленно, не чувствуя ног, спустился по ступенькам. Сел на диван, нажал кнопки, которые показывал папа, и услышал его голос.
— Ведьма ошибается, альфа. Я бы никогда не предал тебя.
— И я должен поверить твоим словам, а не ее? — голос Харрисона даже через пленку вызывал дрожь. — Гевона много лет служит мне верой и правдой. И раз она говорит, что ты начал обсуждать с альфой волчьей стаи способы моего изгнания, я верю ей. Ей, а не предателю.
— Но это абсурд! — воскликнул папа. — Я лишь сказал альфе Блэку, что ты чтишь чистоту крови. И его сын, Теренс, никогда не станет достойной парой для твоей сестры. Это все, о чем мы говорили! Ты же сам послал меня к ним с предложением заключить мир. Он предложил скрепить союз браком.
Послышался звук полнейшего отвращения и брезгливые слова альфы.
— Я лучше пущу эту суку на потроха, чем отдам сраному волку. Но ты дал Блэку повод для вражды. Мы не такие, как этот собачий сброд. Мы элита! А они, чувствуя других, сразу нападают. Ты должен был заключить мир, а теперь Блэк собирает волков у границы, чтобы напасть.
— Когда я покидал стаю, у меня не было ощущения, что мы расстались враждебно, — заверил отец стойко. — Напротив, Блэк был любезен.
— Любезен! — заорал Харрисон и посмеялся. — Ты сам себя слышишь, Итан? Продал преданность своему альфе за пару любезных фраз чужого? Ты жалок. И твои отговорки полная чушь. Ведьма видела, что в будущем ты попытаешься натравить на меня Блэка. Ты со своей сукой оба прекрасно знаете, как у нас в стае поступают с предателями. Или ты думаешь, я зря сюда всех привел? Решение уже принято.
— Нет! Прошу! — плач мамы заставил мое сердце отмереть и заколотиться. — Только не здесь. Не при Лайфорде. Умоляю, альфа! Ему только семь. Не при Лайфорде.
За секунду молчания мои внутренности несколько раз перевернулись.
— Увести, — грубый и короткий приказ Харрисона. Многочисленные шаги. Приглушенный плач мамы. А затем тихие слова папы:
— Мы любим тебя, сын.
Последние слова. Он помнил про диктофон. Он знал, что я это прослушаю. В его фразе было намного больше смысла.
Никогда не забывай нас.
Отомсти за нас.
Однажды ты станешь сильнее его.
Однажды ты будешь жить в лучшем месте.
Наши дни
Я жил ради обещания, которое дал себе в тот день, когда Харрисон приказал убить моих родителей. Я так и не увидел их тел, мне не дали с ними попрощаться. Какое-то время я еще надеялся, что однажды они постучат в дверь и заберут меня из дома тети. Но годы шли, я взрослел, и мне просто надоело каждый раз, когда кто-то приходил в гости, подрываться с места и смотреть на чертову дверь с надеждой. В день, когда мой оборотень обернулся, тетя отвела меня на их могилы, чтобы я смог почувствовать, что там покоятся они, и, наконец, отпустить. В ту же ночь я смог создать свою первую кровную клятву. Тогда я поклялся вселенной, что найду любые способы, чтобы свергнуть Харрисона. Я учился драться упорнее остальных, чтобы стать сильнее. Я выполнял задания этого убийцы упорнее остальных, чтобы втереться ему в доверие. Я мало говорил и много слушал. Я выжидал. А потом появился Клод и рассказал, что ему предначертано умереть от руки метиса. И я начал делать все, чтобы ускорить этот день.
Сегодня. Это произойдет сегодня. Я чувствовал, как шрам, оставленный от клятвы, приятно покалывал, предзнаменуя скорое исполнение. Цель моей жизни, смысл моего существования. Смерть за смерть. Месть. Возможно, Тарин однажды поймет…
— Сукин сын! — зарычал Харрисон и отшвырнул меня к стене. — Я растил тебя, как сына. Я собирался передать тебе стаю однажды. И это твоя благодарность? Такой же предатель, как и твой отец. Надо было скрутить тебя шею еще тогда. Зря пощадил.
Я врезался в шкаф, и разломанная доска вонзилась мне в ребро. С ревом вытащив обломок, я метнул его в альфу. Дерево даже не пробило его шкуру — настолько крепкой она была. Нужно серебро.
— Хочу тебя огорчить, — прохрипел я, пытаясь отдышаться. — Но на звание «Папаша года» ты явно не тянешь. Как и на «Лучший альфа». Какого это — жить в стае, в которой все тебя ненавидят, а? Все ждут исполнения пророчества. Думаешь, позвал Колтона, чтобы убить его хитростью, как и делал всю жизнь? Ты позвал свою смерть, Харрисон. И все будут ей рады.
— Заткнись! — прорычал он опять пошел в наступление. — Меня в этой стае уважают. А кто нет, тому смерть.
