— Как дела в Министерстве? Скоро тебе найдут помощника?
Люциус поморщился. Он обнял её и пальцами нащупал шуршащий свиток.
— Лучше покажи, что это ты прячешь за спиной.
— О, пустяки! — смутилась Гермиона. — Это рецепт зелья от фурункулов.
— У тебя есть фурункулы? — он в притворном ужасе оглядел её и с любопытством заглянул в вырез платья. — Где?
— Нет, что ты! Я просто хотела освежить знания по зельям. Я ведь привыкла к умственной работе, и мне скучновато просто менять подгузники…
— Разве наших детей можно променять на какие-то зелья?
— Нет, Люциус, конечно, нет…
Гермиона смолчала и приуныла, понимая, что Малфой явно не обрадуется её идее с маленьким бизнесом.
Но самым невыносимым стало то, что в феврале Люциус начал закрываться от неё. Закрываться! Мерлин! Однажды она стучалась к нему в кабинет, но как бы ни звала, он не открыл. Гермиона видела полоску света под дверью и длинную тень мужчины, но не понимала, что происходит.
Он запирался в библиотеке, там, где они провели вместе у камина так много счастливых вечеров. Гермиона слышала, как скрипят половицы под домашними туфлями Люциуса, ощущала запах его табака, но не могла добраться до него самого.
— Почему ты прячешься? — спрашивала она. — Я стучу, но ты не открываешь мне!
— Разве ты стучала? — удивился Малфой. — Наверное, я был занят работой с документами и наложил заглушающее заклятье, чтобы мне никто не мешал.
— А в библиотеке?
— Я не помню, Гермиона. Возможно, мне и там нужна была тишина, чтобы сосредоточиться. Бруствер завалил меня проектами!
Камины в мэноре топились жарко, но Гермиона начинала мёрзнуть. Потому что чувствовала: Люциус лжёт.
* * *
Люциус Малфой гневным росчерком поставил подпись и взмахнул палочкой. Белый лист заявления ловко сложился в самолётик и вылетел за дверь кабинета в направлении отдела кадров.
«Пустоголовые курицы! Да чтоб их дракон поджарил!»
Люциус мстительно отодвинул стопку отчётов из «Флориш и Блоттс» за прошлый год и вернулся к предложениям по финансированию новых министерских проектов.
Он негодовал. Пост заместителя пустовал до сих пор, словно был проклят, как должность преподавателя защиты от тёмных искусств в Хогвартсе.
Мало того, что ему всё ещё не могли подыскать помощника, чтобы делегировать тому рутинную работу, так теперь ещё и с секретарём образовалась проблема. Отдел кадров каждую неделю присылал на стажировку новую девицу на шпильках, в короткой юбочке, и думал, что всё прекрасно. Эти, с позволения сказать, девушки ничего не смыслили в налогах и сборах, понятия не имели, как составлять план рабочего дня начальника и правильно сортировать корреспонденцию. Единственное, на что они годились — так это подавать кофе в кабинет и мило улыбаться. Но и это получалось не у всех, четвёртая из них умудрилась пролить чай ему на брюки и принялась торопливо промокать салфеткой чуть ли не самое интимное место. Люциус в ярости выставил её вон, с трудом удержавшись, чтобы не придать ускорения пинком под зад.
«Мерлиновы грехи, откуда ж только берутся эти пигалицы?!»
Впрочем, и на этот риторический вопрос он прекрасно знал ответ. Две недели назад, в аккурат после Рождественских каникул, за обедом в министерском кафе он краем уха услышал беседу между двумя стажёрками из Отдела обеспечения магического правопорядка. Перегородки между кабинками были тонкими, а девицы — пустоголовыми, поэтому и не удосужились сбавить тон.
— Слышала, опять к Малфою очередная охотница в секретарши собралась!
— Да ну? Ещё одна?
— Ага!
— Так ведь он старый! И злой колдун. Синяя Борода! Настоящий Жиль де Ре!
— Да ты что?! Расскажи!
— Да ведь он сплавил женушку во Францию, свёл с ума, а потом и бросил! Да ещё и бывший Пожиратель! Наверняка у него в поместье есть Тайная Комната Боли со всякими хлыстами и цепями!
— О, вон оно как! Хотела бы я там побывать! Вот эта слава и возбуждает весь ажиотаж вокруг него. Ну вот точно же, когда он развёлся и место советника занял, знаешь, как эти охотницы зашевелились? Запрыгали, как блохи: богатый! Красивый! Холостой… Какая-нибудь его точно захомутает.
— Давай делать ставки!
Люциус поперхнулся. Кусок такой аппетитной пасты застрял теперь в горле склизлым комом.
«Вот, значит, как. «Захомутает».
Он тоскливо царапнул вилкой по тарелке, желая одного: чтобы его «захомутала» та, что в данный момент растила двух его детей.
Малфой вспомнил, как покупал обручальные кольца в «Таггити Би» на Косой Аллее. Как хотел вручить Гермионе на Рождество кольцо для помолвки, а потом обговорить с ней дату свадьбы. Но вдруг так некстати вспомнил о волшебных обычаях и решил кое с кем побеседовать.
Мэнор был исконной вотчиной Малфоев. Он стоял незыблемой крепостью на юге Уилтшира не одну сотню лет и сам по себе стал магической сущностью: вершил судьбы Малфоев, помогал выстоять в невзгодах, исцелял раны и женил.
Именно за этим и обратился хозяин к своему дому: за одобрением и благословением. Люциус спустился в подвал, туда, где связь особняка с землёй, на которой он стоял, концентрировалась и росла. На широком перекрёстке тёмных коридоров Малфой зажёг факелы в кованых подставках, и оранжевые отблески пламени заплясали на серых стенах. Запахло пылью, тайной и забытой магией.
Люциус, как и положено, начертал алым мелом все нужные знаки на полу и позвал:
— Я, глава рода, Люциус Абраксас Малфой, взываю к тебе, дом мой. Я желаю взять в жёны Гермиону Джин Грейнджер!
Заколыхалась паутина по углам, холодный ветер промчался вдоль старых стен. И мэнор загудел, как древний подземный великан. Он ответил глухо, многоголосьем умерших предков. Но совершенно не то, чего ожидал его хозяин.
— Грязнокровка! Грязнокровка! Никогда! Не быть ей твоей женой!
Люциус онемел. Такого он не предвидел.
— Как смеешь ты говорить мне об этом?!
И дом ворчливо заскрипел:
— Малфои не разводятся! Никогда! Твоя жена — Нарцисса!
— Я люблю Гермиону! Она моя женщина!
— Она — грязнокровка! Была бы она чистокровной — другое дело!
— Какая чушь! Её кровь ничем не хуже моей! А с Нарциссой я разведён и всё равно женюсь на Гермионе!
— Ты можешь сколько угодно жениться на ней по вашим человеческим обычаям. Но магические браки расторгает только смерть! И ты всё ещё женат на Нарциссе.
Люциус в ярости стёр мыском ботинка начертанные знаки и поднялся на первый этаж, чуть не забыв погасить факелы. Проходя мимо галереи, он с презрением посмотрел на тусклый от времени портрет основателя рода, Шарля Бертрана.
— Желал бы я вернуться в прошлое и сделать так, чтобы и ты не смог жениться на любимой женщине по волшебному обычаю!
Предок поднял брови, нахмурился и хотел что-то сказать, но Люциус уже вышел и так ахнул дверью, что с потолка посыпалась извёстка. Он вышел в парк: находиться в доме, который его предал, было тошно.
Под ногами хрустел свежий снег, стало морозно и зябко, но Малфой, погружённый в свои мысли, не замечал холода. Хотелось, чтобы Гермиона принадлежала ему не только благодаря простой подписи на пергаменте. Древние обычаи давали такую мощную связь, которая разрывалась только со смертью, а при жизни связывала души, при условии взаимной любви, разумеется. Люциус прекрасно помнил такую связь с Нарциссой, но она сошла на нет в тот день, когда он изменил ей с Беллой.
В тисовой аллее пушистыми хлопьями падал снег, прибавляя Лу работы по расчистке дорожек. Сугробы на лужайках всё росли и росли, как сахарная вата. Люциус, наконец, ощутил, как сильно замёрз, стряхнул снег с волос и наложил согревающие чары, поворачивая к дому.
В кабинете он долго «оттаивал», потягивая шотландский виски, и мрачно смотрел в огонь. Не хотелось даже курить. На самом деле согреть в такой момент могла лишь одна женщина в мире, которая сейчас находилась в Восточном крыле его дома. Захотелось вдруг, чтобы она пришла и, как в то время, когда она была Минни, вымыла его волосы в горячей ванне, а потом…
