этому моменту его бы не ненавидела, то бросилась бы сейчас ангелу на шею.
– Он посвящен богу Амону. Легенда гласит, что однажды из Фив вылетели две черных голубки. Одна полетела в Додону и села там на дуб, – вслух читаю я. – Человеческим голосом она изрекла, что здесь следует создать оракул Зевса. Другая голубка полетела в Сиву и велела устроить оракул Амона.
От Азраэля не укрывается энтузиазм в моем голосе, и в глазах появляется больше тепла, чем я могу сейчас вынести.
– Все совпадает, и мы знаем, что Александр побывал там.
– Кроме символа пожертвования.
– Любой разумный человек приносит жертву оракулу, если не желает навлечь на себя гнев жриц. Мы, бессмертные, очень быстро заводимся, а кому хочется нас злить?
Я прячу улыбку.
– Нам ничего не известно о предсказании оракула, которое получил Александр. Тут лишь указано, что жрицы признали в нем сына Зевса.
– Царские оракулы всегда остаются тайной. Ты не в курсе?
Отрицательно качаю головой.
– К сожалению, место не сходится с рассказом в письме. В эпоху Александра Сива не лежала в руинах. Так что он не мог встретить там мага.
Расстроившись, я допиваю вино.
– Вероятно, оракул только поведал Александру, где искать кольцо. Соломон избрал жриц хранительницами своего секрета, – терпеливо поясняет он. – В этом не было ничего необычного.
– И с чего бы им сообщать местонахождение тайника именно Александру? И откуда он знал, что должен спросить их?
– Это нам предстоит выяснить.
– То есть мы летим в Египет?
Сомневаюсь, что это хорошая идея. По-моему, мы опять проводим слишком много времени вместе. Сидеть с ним здесь, в темноте, кажется слишком знакомым. Я списываю это на ужасную тоску по Малакаю. Только с братом я могла ночи напролет обсуждать, как отыскать очередной заказ.
– Нет. Оракул заброшен, – информирует Азраэль, и меня охватывают одновременно облегчение и разочарование. Я скучаю по жаре, песку, запаху и чувству свободы, которые дарит мне эта страна.
– Но если оракул рассказал Александру, где кольцо, значит, он его достоин? Или нет? Думаешь, он истинный царь, на возвращение которого они надеялись?
– Он был весьма харизматичным молодым человеком, несмотря на многочисленные недостатки характера, – отвечает Азраэль. – Он…
Подняв руку, я качаю пальцем:
– Стоп! Чья бы корова мычала.
Мой жест вызывает улыбку у ангела, и на миг, невзирая ни на что, мне кажется правильным, что он сидит напротив меня в плохо освещенной комнате. Я сказала ему правду. Месть для ограниченных людей, а ярость и подавно. Не хочу быть злобной, ожесточенной и обиженной женщиной. Он не клялся мне в вечной любви, я ему тоже. Нас тянуло друг к другу, и мы переспали. Получилось хорошо. Более чем. Никогда раньше у меня не было такого самозабвенного любовника. Нежного, внимательного и в то же время страстного. От воспоминаний к щекам приливает волна тепла. Это он должен договариваться со своей совестью из-за того, что сделал это, хотя все еще любит Нейт, а не я. С моим ограниченным воображением у меня не укладывается в голове, как Азраэль продолжает любить ее и скучать по ней спустя двенадцать тысяч лет. Видимо, она особенная. Во мне зарождается жалость, и это полный абсурд. Нейт не мертва и все же недосягаема для него. Он утешается с другими женщинами. Кто я такая, чтобы осуждать его за это? В конце концов, он ведь их не принуждает. Горькая правда заключается в том, что я вряд ли смогла бы сопротивляться ему, окажись мы снова в одной постели. Но я должна. Ни мое сердце, ни тело не ждет ничего хорошего, если мы укрепим отношения. Я уже собираюсь попросить ангела рассказать о Нейт в надежде, что это задушит мои развратные мысли, как вдруг он резко встает и отходит к окну.
– Сет возвращается. Значит, мне пора домой. Еще одну ночь на вашем диване я не выдержу. – Азраэль ухмыляется, глядя на меня, но у него на лице отражается что-то еще. – А половину своей кровати ты мне наверняка не предложишь, – говорит он, смущенно проводя рукой по волосам.
– Без шансов.
Будь мы в другой ситуации, я бы схватила его за футболку и потащила к себе в спальню. Внезапно у ангела расширяются зрачки, будто он читает мысли по моему лицу.
– Нефертари, – выдыхает он, делая шаг в мою сторону.
– Где на самом деле Гор? – Этот вопрос его останавливает. – И не лги мне.
– Познакомился в пабе с какой-то девушкой и подцепил ее, – сообщает он с безжалостной честностью.
Я встаю и подхожу к Азраэлю. Это ошибка, поскольку я вдруг оказываюсь так близко к нему, что меня окутывает его запах.
– Примерно так я и думала, – замечаю, скрещивая руки на груди.
– Тогда зачем спрашиваешь? – Ангел протягивает ладонь и медленно водит пальцами по моей руке. Прикосновение такое осторожное, словно таким образом он проверяет, сколько я ему позволю. От его действий по моему телу разбегаются мурашки. – Не говори ей. Он такой, какой есть.
– Иногда лучше знать наверняка, а не строить догадки.
– А иногда лучше не ранить тех, кого любишь. – В его голосе звучит нежность.
Я делаю шаг от него, и рука Азраэля падает вниз.
– Ты уверен, что оракул заброшен? – перехожу на безопасную почву.
Теперь мы просто партнеры по работе. Я не буду думать о том, как от него пахнет, когда уткнешься носом в шею. И каково лежать с ним в постели кожа к коже.
Лицо ангела мрачнеет.
– Храм в Сиве разрушен. Там ничего не осталось. Даже жриц больше нет. Это пустой след. Нам придется продолжить поиски где-то в другом месте.
Впервые за вечер он избегает моего взгляда, и это меня настораживает.
– Жаль.
– Если хочешь, Саида все равно может отправить кого-нибудь поискать зацепки, а я найду Платона. Вампир знает больше, чем говорит.
– Он пропал, и мы не в курсе куда. – Мы по-прежнему стоим напротив друг друга. – Вы его напугали.
– Я его найду, а ты останешься дома.
Удивленная, я приподнимаю бровь.
– Это приказ?
– Нет, просьба. Я не хочу запирать тебя, но если понадобится, сделаю это.
Вот как!
– Не расскажешь, почему ты вдруг мутировал в тюремщика? В тебя вселился какой-нибудь демон? – Я наигранно осматриваюсь по сторонам в комнате, затем выглядываю в коридор. – Мара или инкуб?
– Такими вопросами не шутят. Я серьезно, оставайся дома. Пожалуйста. Это дело опаснее, чем мы изначально считали. Речь не только о паре преследующих тебя горгулий. Если наши предположения верны, тут замешано нечто большее, нежели регалии.
– Ладно, просвети меня. Я вся внимание.
– Я сообщу,
