умерла во время родов. Приветствую, Верховный правитель.
Я перевожу взгляд на Дисагру, и тут происходит что-то невероятное. Поставив перед собой палку, ведьма опирается на нее обеими руками и с почтением склоняет голову. Она никогда так не делала! Даже моему отцу не кланялась, хоть он был могущественным правителем. От этого жеста старухи внутри меня как будто растет пузырь. Я чуть ли не впервые начинаю по-настоящему ощущать, что стал правителем Дальних земель.
– Спасибо, – благодарю Дисагру. – За все.
Ведьма выпрямляется и смотрит мне в глаза своими пронзительным с легким лукавством взглядом.
– Она сама все сделала, – кивает на Тиальду.
– Все равно спасибо.
– Ах, – отмахивается она и ковыляет к печи.
Я аккуратно укладываю Тамайну в люльку и смотрю на жену, а потом перевожу взгляд на Дисагру.
– Мы едем в столицу. Когда Селеста может сесть на лошадь?
– Да хоть сейчас, – бросает через плечо Дисагра. – Но по прибытии должна лежать в постели не менее недели.
– Значит, собираемся, – киваю и снова смотрю на дочь.
Я до последнего надеялся, что будет сын, но раз случилось, как случилось, мне предстоит изменить законы, чтобы сохранить жизнь дочери. А пока моя основная задача помочь ей остаться в живых.
Карден
– После того, как вас поприветствуют советники, – говорит Расмар, пока вокруг меня суетится портной, расправляя на сюртуке несуществующие складки, – вы сядете на трон. И тогда уже сможете принимать всех остальных, – добавляет помощник Фидона, который заменяет его, и бросает грозный взгляд на портного. – Что ты суетишься? Эй! Лодрин! – портной дергается и испуганно смотрит на Расмара. – Закончил?
– Да, мой господин. Я просто проверял, чтобы нигде не торчали нити.
– Ты должен был это проверить до того, как надел сюртук на Верховного правителя.
– Но времени было ма…
– Пошел вон! – рявкает он, и портной, сложившись пополам, пятится к двери, избегая моего взгляда.
Поправив сюртук так, чтобы мне в нем было удобно, я бросаю взгляд на дверь.
– Мы уже можем идти?
– Да, мой повелитель. Самое время, – произносит Расмар с таким апломбом, что хочется дать ему подзатыльник.
Я и так намучился за эти дни подготовки к восшествию на престол. Все слишком… официально. Это раздражает. Каждый норовит встрять в процесс подготовки. Столько пафоса и торжественности, что меня уже тошнит от одной мысли, что придется провести целый день на троне, принимая советников, послов, магов, служителей Пантеона и дворян, которые с самого утра выстроились в огромную очередь перед замком.
– Траван, что там с псарнями? – бросаю через плечо своему главнокомандующему, двигаясь на выход из огромного кабинета, который еще недавно принадлежал моему отцу.
– Я предлагаю оставить псов, повелитель. Они могут нам еще пригодиться.
– По крайней мере, наведи там порядок и убедись, что животными занимаются люди, которые хоть что-то понимают в этом.
– Вы слишком добры к этим тварям, повелитель, – отзывается он, идя на полшага позади меня, когда я двигаюсь к тронному залу.
– Я вообще сегодня добрый. – Сворачиваю за угол и торможу, видя, что тронный зал переполнен людьми. – Но это ненадолго, – добавляю тихо и подхожу к высоким дверям.
Распорядитель дважды бьет по полу огромной палкой, и разговоры в зале стихают.
– Верховный правитель Дальних земель Пакрайда Карден! – объявляет он, и люди расступаются, создавая широкий коридор, чтобы я мог пройти к трону в сопровождении своей свиты.
Я не смотрю ни на кого, кроме светловолосой Тиальды, склонившейся в изящном поклоне. Она стоит перед тронным постаментом, опустив голову. Но когда я уже подхожу ближе, Селеста не удерживается и бросает на меня радостный взгляд. Потом снова прячет его и прикусывает губу, скрывая улыбку. Мне приходится сжать челюсти, чтобы не выдать своей радости от созерцания жены.
Сегодня она выглядит потрясающе. Платье из темно-синего бархата в тон моего сюртука. Расшитое золотыми нитями, с красивым декольте и обрамляющим тонкую шею черным кружевом. Я невольно представляю себе, как позже сорву с нее это платье и обязательно исследую каждый сантиметр бархатной кожи, которая будет – уверен – нежнее, чем ткань.
– Повелитель, – шепчет она, когда я подхожу ближе.
– Тиальда, – отвечаю и протягиваю руку. Она тут же вкладывает в нее свою, а мне приходится напоминать себе не целовать ее ладонь. По крайней мере, не сегодня, при свидетелях. За закрытыми дверями наших покоев я смогу обцеловать ее всю – от макушки и до пят.
Мы вместе поднимаемся на тронный постамент, разворачиваемся лицом к посетителям тронного зала, и начинается пытка. Целый день нам приходится принимать поздравления, клятвы верности и предложения о союзничестве. Селеста несколько раз отлучается, чтобы покормить нашу дочь, но каждый раз возвращается ко мне.
Вечером, после праздничного пира, на котором я выдерживаю не больше часа, тороплюсь в наши с Селестой покои, на ходу срывая с шеи белый платок и распуская завязку на рубашке.
Захожу в комнату и, закрыв дверь, останавливаюсь на пороге. Моя жена в одной тонкой сорочке стоит у просторной ванны, от которой исходит пар и аромат пряных трав.
– Рада приветствовать вас, мой повелитель, – она покорно склоняет голову и лукаво улыбается.
В пару шагов преодолеваю расстояние между нами и, подхватив ее за талию, целую.
– А ты уже и ванну приготовила, – улыбаюсь я, а она зарывается пальцами в мои волосы.
– Ну конечно. Я ведь ждала своего повелителя.
– И как же ты узнала, что я иду?
– У меня в замке тоже есть свои глаза и уши, – улыбается она.
– Коварная Тиальда Верховного правителя, – прищуриваюсь. – Задумала вести собственную игру? Как же мне тебя наказать?
– Какое наказание вы бы не придумали, господин, я приму его с покорностью, – отзывается она, но я вижу, какие черти пляшут в ее глазах.
Тогда я поднимаю Селесту выше и укладываю в воду прямо в сорочке. Она с напускным возмущением пытается выбраться оттуда, но я давлю на ее плечи, заставляя оставаться на месте.
– Твое наказание – развлекать меня весь вечер. А, может, и всю ночь.
Селеста наконец расслабляется в ванне и откидывает голову на бортик.
– Разве это наказание? Это поощрение. Благословение Верховного правителя, – ласково добавляет она, пока я срываю с себя одежду.
Сажусь в ванну и притягиваю Селесту спиной к себе. Обнимаю, а пальцы медленно перебирают мокрую ткань сорочки, постепенно задирая ее. Сначала обнажаю молочные бедра, немного раздавшиеся после родов, и ласкаю их пальцами. Еще две недели назад Дисагра запрещала мне прикасаться к Селесте, потому что моей жене нужно было еще немного времени для восстановления. К тому же, я был так занят
