— И другого пути нет?
— Если тебе что-то придёт на ум, можешь поделиться со мной. Мы думаем над этим уже долгое время, — Кэлам улыбнулся печальной улыбкой.
Я никогда не задумывалась о таких вещах. Конечно, я знала, что мы, люди, виноваты во многих бедах, но я надеялась, что всё встанет на свои места. Что люди в будущем образумятся. Что я могу сделать? Мне было стыдно за это. Слышать, как Кэлам говорит о вымирании своего народа, расстраивало меня, но выход из этой ситуации не приходил мне в голову. Всё же я решилась пойти в наступление.
— Вы могли бы показаться. Если бы люди знали, что существуют другие чувствующие и мыслящие создания, так похожие на нас, тогда бы всё изменилось.
— Мы так не считаем, Эмма. За все эти годы люди причинили нам много страданий. И не только нам, но и всем другим существам. Вы даже не остановитесь перед себе подобными. За годы, что я живу с вами, я видел многое, что меня испугало…
— И, несмотря на всё это, ты остался?!
— Да, несмотря на всё это… Потому что ваш мир невероятно разнообразен. Это захватывает меня. Ваша музыка различает так много звуков и тонов. Ваши книги, в которых всё новые истории побуждают к жизни, а каждый человек неповторим. Для меня это был удивительный опыт.
То, что он внезапно заговорил в прошлом, испугало меня. Я закусила губу и молчала.
— Но ваше разнообразие в жестокости и ваша неспособность учиться на собственных ошибках вызывают опасения. Должно многое измениться, прежде чем мы решим открыть вам наше существование…
Мой мобильник оглушительно зазвонил. С испугу я не могла пошевелиться.
Я погрузилась в написание своего сочинения по «Сну в летнюю ночь». Я сама выбрала эту тему, но напряжение в последние дни было настолько большим, что я едва могла сконцентрироваться на работе и постоянно терялась в тексте.
Я знала, что это был Кэлам, и взяла трубку.
— Кэлам? — сказала я. Тишина… — Кэлам? — спросила я снова. — Пожалуйста, скажи уже что-нибудь.
— Время пришло, — заговорил он тихо. — Я получил приглашение на заседание Совета. Эмма, они хотят, чтобы ты тоже пошла. Но ты не обязана делать этого. Я бы хотел, чтобы ты осталась дома. Так будет безопасней. Мы не знаем об их решении, и с ещё большей неохотой я взял бы тебя только в логово льва.
Я старалась понять его.
Значит, Элин правда сделал это. Он поднял этот вопрос перед Большим Советом. И, должно быть, он очень уверен в себе. Но что там сказал Кэлам? Мне показалось, что я ослышалась.
— Кэлам, я пойду в любом случае. Я не позволю тебе идти одному. Это касается меня так же, как и тебя, — я старалась звучать не слишком раздражённо. О чём он думает? Как будто я смогу спокойно сидеть здесь, когда где-то в другом месте решается моя жизнь.
— Ты такая упрямая, — прошипел он в рубку.
— Ты придёшь сегодня ко мне? — попросила я, пропуская его гневный тон мимо ушей.
— Я не знаю. — Кэлам повесил трубку. Я уставилась на телефон в своей руке. С тех пор, как Элин увидел нас вместе, казалось, прошла целая вечность и в то же время совсем ничего.
Ещё две недели до летнего солнцестояния. Трудно представить, что этот день изменит нашу жизнь. И я не могла представить, что решит Совет, хотя, возможно, это и к лучшему.
Во мне поселился страх. Я вскочила и побежала на кухню. Питер стоял у раковины и мыл стакан. Я достала из холодильника коробку апельсинового сока. Осматриваясь в поисках стакана, коробка выскользнула из моих рук на пол, и сок разбрызгался по всей кухне.
— Эмма, всё в порядке? Ты сама не своя.
— Звонил Кэлам. — Я пыталась совладать с хаосом в моей голове. Питер выжидающе смотрел на меня, пока я вытирала пол.
— И? — спросил он, когда я не продолжила.
— Пришло приглашение на заседание Большого Совета. Они хотят, чтобы я пришла. Хотя Кэлам запрещает мне это. Он злится на меня.
Это абсурд, сидеть на полу в нормальной шотландской кухне, вытирать сок и обсуждать этот тайный Совет. Я начала хихикать. При взгляде на Питера, смех застрял у меня в горле. Он, кажется, расценивал эту ситуацию иначе. Питер округлил глаза, услышав мои слова.
— Эмма, тебе вообще известно, что кроме посвящённых, ни одному человеку не было позволено предстать перед Советом?
— Откуда ты всё это знаешь? Ты сводишь меня с ума, Питер! — Я нахмурила брови и бросила тряпку в раковину, не сполоснув её.
— Я говорил тебе, ты должна больше интересоваться миром Кэлама. То, что они вызывают тебя, это странно. Возможно, Кэлам прав. Будет лучше, если ты не пойдёшь туда.
— А, возможно, он неправ, и будет лучше, если я пойду туда, — передразнила я его чересчур умный тон.
Он молчал, и я села на один из стульев. Я не была уверена, как долго смогу стоять на ногах. Я притянула ноги к груди и обняла руками. Затем я спрятала своё лицо между коленей.
Питер сел рядом со мной, положив свою руку мне на плечи.
— Я часто был у доктора Эриксона, — заговорил Питер, извиняясь. — Он мне всё объяснил. Мне нужно это знать, если я хочу войти в круг посвящённых. Большой Совет должен принять мою кандидатуру, и мне придётся сдать экзамен. — Этого я не знала. — Я буду сопровождать вас.
Я посмотрела на Питера, и меня переполнило облегчение. Внезапно он показался мне скалой в бушующем прибое.
Две недели пролетели слишком быстро. Я едва бывала с Кэламом наедине. С нами постоянно находились либо Питер, либо доктор Эриксон, чтобы подробно рассказать, что меня ждёт.
— Важно, чтобы ты всё запомнила, — в тысячный раз повторил Питер. Я застонала, уткнувшись лицом в плечо Кэлама.
— Питер, я пока неплохо соображаю. Ты всё объяснил весьма доходчиво. Я знаю, что должна делать. Было бы прекрасно, если бы ты оставил нас одних.
Питер взглянул на Кэлама, словно хотел получить его согласия. Кэлам кивнул, тогда Питер встал и ушёл.
— Это невыносимо, — простонала я. Без лишних слов Кэлам посадил меня на свои колени.
— Они беспокоятся о тебе, — пробормотал он. — У тебя всё ещё есть выбор. Ты не должна идти. Я приму любое решение.
— Я останусь с тобой, — сказала я и закрыла его рот поцелуем. Мы сидели на садовой лавочке на заднем дворе дома. Солнце грело нас своим теплом. Воздух мерцал, а среди цветов и кустов порхали бабочки и пчёлы. Лишь изредка тишина, окружавшая нас, нарушалась лаем собак или шумом проезжающих мимо машин. Было тяжело представить, будто что-то может нарушить эту умиротворённость. Кэлам проводил тёплыми пальцами по моему лицу. Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями.
Покашливание прервало наше уединение. Питер. Я резко тряхнула головой. Он начинал меня злить.
