— Добрый день Людмила Александровна, вас с чего в этих краях носит? На какой предмет голова болит? Не меня случайно караулите?
— Да, Боже упаси, — возмутилась она, пытаясь, после его сарказма, выбраться из машины обратно.
— Куда поскакали, — упёрлись в неё кошачьи глаза. — Автобус обломался за две остановки отсюда стоит, я мимо проезжал, видел. Так, что лучше вам спесь прикрутить.
Она ничего не желая знать требовала:
— Выпустите меня, я назад вернусь и сегодня никуда не поеду. Отложу поездку на завтра, мне не горит.
Не высидев на юморной волне, он сорвался:
— Вот чего вам не живётся без проблем, как другим, ну никак не возьму в толк. Едете! Заткнитесь и сидите. Музыку послушайте.
Он посмотрел на неё насупившуюся и яростно рассматривающую проносящийся мимо лес, в салонное зеркало и улыбнулся:
— Так куда едем?
— Как же я могу отвечать, если велено заткнуться? — превратилась в колючку она.
Но на этот раз генеральный не собирался играть в кошки мышки и довольно-таки грубо приказал:
— Чётко и без базара. Куда?
Она от обиды закусила нижнюю губу: сейчас этот выскочка получит.
— Что так трудно догадаться? Туда, куда шёл автобус. Но такое простое решение не устраивает вашу венценосную голову.
— Это я зря спросил. Вам слова лучше не давать. Кого вам в тех краях надо? Я сам там живу? — поправил он зеркало в салоне, чтоб удобнее наблюдать за ней. Люда проглотила готовые сорваться с языка слова. Под поднявшимся рукавом свитера, сверкнула татуировка змеи. Ища опору, она уперлась в спинку, рука соскользнула в щель между ней и сидением, и она уколов палец, вытащила потерянную вчера при поездке с Эдом в лес серёжку. «Не может быть?»
— Вы чего язык проглотили? — донесся до её горевших ушей его насмешливый голос.
Эдуард Алексеевич почти не ошибся. Её говорящий инструмент онемел, сделавшись во рту большим и не поворотливым. «Чёрт, где была моя голова, ну, конечно, Эдуард, Эдик. Ну-ка, а кого я ищу по списку-то?» — принялась она рыться в сумочке, ища шпаргалку.
— Что потеряли? — ухмыльнулся генеральный, удивившись её выпученным глазам и хватающим губами воздух рту. — Вам плохо?
Но она не слышала его. Ей было не до себя, не до него. Ей вообще сейчас не было дело ни до кого. «Точно вот и в списке же Эдуард Алексеевич. Ох, чучундра! Ох, дура! Но может это ошибка, и он кому-то давал машину?» — цеплялась она за соломинку, хотя всё было ясно и так. Не слыша его вопросов, она, кое-как выдавливая из себя слова, спросила:
— Вы давали кому-нибудь свою машину?
— С чего это вдруг. Я твёрдо придерживаюсь правил: женой и машиной пользуюсь только сам.
Это её окончательно добило.
— У вас… есть жена?
Тот немедленно сверкнул белозубой улыбкой.
— А почему бы и нет… Эй, с чего это вам пришла в голову идея выламывать у меня на ходу дверь?
— Открой, сейчас же открой…,- забилась она, задыхаясь, запертой птицей в железной коробке. В голове колоколом билась обида, а в сердце шипом колола боль. «Всё ложь. Потешался».
Он, напугавшись её состоянию и не понимая происходящего вырулив машину на обочину, встал. Оббежав вокруг, открыл дверь, помогая ей выйти из салона. Выйти вышла, а дальше ноги не несли. Люда, привалившись спиной к холодному боку респектабельной иномарки, белая, как полотно, смотрела обалдело на него, ничего не говоря.
— Что с тобой? Где болит? — встревожено метался он, пытаясь расстегнуть ей куртку.
Ох, как она взвизгнула, словно её коснулся монстр.
— Не трогай меня. Это ведь ты? Да? Ты? И ты, всё время, потешаясь надо мной, был рядом. Выделывался, как хотел. А я слепая тетеря и не догадывалась… Господи, как со мной такое могло произойти…
Он не вздрогнул, не упал на колени, не закрыл лицо руками, а оставив её выпрямил спину и вздёрнул подбородок. Проворчал, как ей показалось, с заметным облегчением в голосе:
— Опомнилась… — И тут же пошёл в атаку. — Что вы себе позволяете, Людмила Александровна, с чего это вам вздумалось меня за руки хватать? А ну-ка уберите ваши пальчики, мадам, и прекратите истерику и бред, — пресёк он её попытку заглянуть под рукав в поисках татуировки.
Ооо! Так притворяться, театр в его лице потерял очень много. Её уже не остановить.
— Выпендривайся дальше. Вот серёжка, — разжала она кулачёк, на ладошке блеснула золотая капелька, — это я потеряла вчера вечером в машине своего любимого, а нашла сейчас у тебя. И под этим рукавом, что ты старательно прячешь, змея… — Она хотела рассказать ему ещё о списке, выданном в госпитале, но вовремя прикусила язычок. «Чтоб не подставлять врачей, лучше промолчать».
Минута замешательства и он с усмешкой посмотрел на неё.
— Ваша фантазия не знает границ. Сами-то слышите свой бред. Как можно своего любовника не знать в лицо. Я про такой цирк ещё не слышал. Напридумывали, блин, историю с серёжкой. Вы могли её вообще не терять, а вынуть сейчас специально для скандала…
Она понимала лишь одно: он всё факты отрицает. Ещё бы ему не отрицать!
— Дура. Я верила, как безумная любила, а ты всего лишь смеялся… Ещё и женат. Боже, как больно.
— Какая жена? — вытянулось лицо у него, а руки схватили её за плечи.
Ей стало совсем непонятно.
— Я имела в виду ту, про которую ты упоминал в машине, хотя при таком разбеге я не удивлюсь, если такова не одна… Отпусти меня наглец, — возмутилась она.
На её дёргания он даже бровью не повёл, зато остальное без внимания не оставил.
— Ах в машине, — ухмыльнулся он. — Это что, шантаж? Вы денег хотите или у вас что-то поинтереснее запрятано в резерве? Должность например, повышение, поездки… Может, желая потешиться решили сволочь меня под венец? Ловко. Но, не тяните резину. Давайте раскалывайтесь, сколько мне будут стоить ваши фантазии? А, я понял, подражая американским леди, решили прилепить изнасилование боссом в машине. Ай-я-яй, как стыдно. Вот и делай после этого людям добро, подбирай на остановках, — выделывался он, тяня время. Давая своей голове время собраться с мыслями.
Это был уже перебор.
— Какая же ты скотина… — простонала она.
Наверное, это была последняя капля. Копилось, копилось… Хоть и добровольное, но одиночество, вечная нехватка денег, страх потерять неплохую работу, непонятное отношение с Эдиком и эти глупые поиски…, да ещё такой финал. И она сделала невероятное. Люда размахнулась и ударила измывающегося сейчас над ней генерального по лицу. И замерла от ужаса. Пока он соображал. Она удивилась сама, когда хватило ещё сил отлепиться от машины и перебежать на ту сторону дороги.
— Подожди, куда тебя понесло, ненормальная, — рванул он за ней, но на этот раз автобус подошёл вовремя. А сплошной поток летевшего в обе стороны транспорта отрезал его. Эд успел только грохнуть по отъезжающим пошарканным дверям кулаком. «Нужно её догнать и успокоить, — носилось в голове. — Она совершенно не помнит себя. Её нельзя выпускать». Когда он, развернув, нарушая все правила, рискуя врезаться, машину, догнав автобус, вскочил в салон, её там уже не было.
