— Гелла Изера, — ахнула я, — что вы с собой сотворили?!
— Откуда ты это взяла?! — старуха трясущейся рукой показывала на сундуки и картины, которые заносили в дом.
— Дети нашли тайник, — улыбнулась я, — а там семейный архив рода Мериганов и портретная галерея. И я решила вернуть все на место. Мы Мериганы, — подмигнула я, — чтим свои корни.
Гелла Изера фыркнула и вдруг захохотала… как будто ворона закаркала. Она хохотала, трясясь всем телом и не могла остановиться. Это выглядело ужасно жутко. Я даже замерла, выпучив на него глаза.
— А я ему говорила, — отсмеявшись, заявила она, — иглу в кармане не утаить! Все равно, когда-нибудь все вылезет наружу…
— Что вылезет наружу?! — нахмурилась я. Опять какие-то семейные секреты?! Почему Мериганы не могут жить как все нормальные люди?! Без дурацких тайн и скелетов в шкафах?
— Когда узнаешь, — фыркнула гелла Изера, — приходи, я тебе все расскажу…
Развернулась и утопала к себе. Вот же… стерва!
Я с ненавистью смотрела на сгорбленную спину старухи. Больше всего хотелось ударить ее лопатой, а потом прикопать в саду. Одной тайной больше, одной меньше. Думаю, род Мериганов даже не заметит.
— Лесса Феклалия, — от размышлений, где взять лопату, меня отвлек один из добровольно-принудительных грузчиков, — мы все занесли.
— Хорошо, — кивнула я, — позовите плотника. Нужно повесить картины на место.
Работяга кивнул и молча исчез. А я медленно выдохнула, разжала кулаки. Я как-то слишком эмоционально стала на все реагировать. Надо успокоиться. Перестать нервничать. Все равно от меня ничего не зависит. Если скелеты решили вылезти из шкафа, то их ничего не остановит. А пока надо заняться делами. Работа — лучшее средство от нервных переживаний.
Поднялась на второй этаж. Надо посмотреть картины, разобраться в каком порядке их вешать, найти место для каждой. Надеюсь, портреты хоть как-то обозначены по годам или по именам. А то поди разберись во всех этих бесконечных предках рода.
Я приподняла серую от набившейся пыли ткань с первой попавшейся картины и замерла в ужасе, чувствуя, как на голове зашевелились волосы. Это был семейный портрет, на котором художник нарисовал супружескую пару с ребенком.
Они стояли в гостиной, на первом этаже, у камина. В раскрытых окнах был виден осенний сад. Всполохи ярко-рыжих листьев, белые скелеты платанов, темно-зеленая лужайка перед домом. Именно таким я увидела поместье в свой первый день в этом мире.
Мужчина в черном сюртуке стоял спокойно и ровно. Художник отлично передал его холодность и строгость. Как будто бы черная, безжизненная скала посреди океана. Даже на семейном портрете он был не вместе, а отдельно от всех остальных. А в его глазах я увидела равнодушие и презрения к женщине, которую он поддерживал под локоток рукой в кипельно-белой перчатке.
А вот она была полной его противоположностью. Ее слегка прищуренные глаза сияли от счастья. Она мягко улыбалась, слегка приподняв уголки губ. Но я чувствовала, ей с трудом удавалось удержать улыбку в рамках приличия. Если бы ей позволили, она рассмеялась бы запрокидывая голову и показывая зубы. От всей ее фигуры исходил особый мягкий свет, который освещал всю картину целиком.
И она держала на руках ребенка — большой белый сверток, перевязанный синей лентой. Мальчик. А может и девочка. Я же не знаю, какие здесь порядки.
Я отпустила ткань и медленно сделала шаг назад. Еще ни разу в жизни мне не было так страшно. Молча зашла в свою комнату и обессиленно опустилась на кресло. У меня никогда не было повода не верить своим глазам. Но сейчас больше всего на свете мне хотелось усомниться в том, что я видела.
Помнится, гелла Изера говорила, что лесс Витрош, мой свекр, лично распорядился снять и спрятать портретную галерею рода Мериганов. И сейчас не могла с ним не согласиться. Некоторые секреты лучше держать под замком и никому не показывать. Жаль, что выпавшие из шкафа скелеты, нельзя спрятать обратно. И забыть. Как будто бы ничего не было.
Не было семейного портрета, на котором рядом с равнодушным доктором Джемсоном, стояла счастливая я, держа в руках нашего ребенка. И не было металлической таблички на раме с гравировкой: «Лесс Витрош Мериган с супругой (лесса Билинда-Хильдия Мериган) и сыном (лесс Виренс Мериган)»…
Глава 32
К гелле Изере я смогла спуститься только когда совсем стемнело. Горничная пришла зажечь газовые светильники и невольно заставила меня выпасть из оцепенения, овладевшего после увиденного.
Старая экономка, сидела в кресле, уставившись в одну точку. Дверь была приглашающе приоткрыта. Я вошла, опустилась во второе кресло и тоже уставилась куда-то в окно… Мы сидели рядом и молчали. Долго.
— Все началось очень давно, — голос геллы Изеры звучал тихо и монотонно, — лесс Витрош тогда был совсем молодым. Он только начал служить инквизитором, и из первой же командировки привез в поместье детей убитого им черного мага. Девочку и мальчика. Мальчику было около семи лет, а девочке всего несколько месяцев от роду. По правилам, он должен был убить и их тоже, ведь они порченая кровь. Но он не смог. Как звали мальчика, уже не имеет значения. А вот девочку звали Изера.
Она вздохнула. И замолчала, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Тихо шипел газовый рожок. В комнате было сумрачно и зябко. Мы снова молчали какое-то время, а потом гелла Изера продолжила рассказ.
— Мы выросли здесь, в поместье, — она вздохнула. — Родители лесса Витроша умерли слишком рано, и не смогли помешать ему совершить ошибку. А он сам был слишком молод, и чувствовал себя полноправным хозяином жизни. И мы чувствовали себя так же… мы с братом быстро забыли прошлое и жили беззаботно и счастливо в Палатновой роще. Мы чувствовали себя частью семьи. Частью рода Мериганов. И именно в этом была ошибка Витроша… Ему надо было сразу указать нам наше место.
Сделав длинную паузу, во время которой я продолжала смотреть на темноту в окне, гелла Изера заговорила:
— Со временем его командировки стали продолжительнее. Он все меньше времени проводил дома. А однажды он уехал на несколько лет. Мне было десять, когда он вернулся и привез с собой молодую жену, лессу Билинду. Она была намного моложе лесса Витроша, но искренне его любила. Я видела, как она смотрела на него. И безумно завидовала. Я мечтала, что когда вырасту у меня будет муж, на которого я буду смотреть так же, как она. Тогда я и не замечала, как лесс Витрош холоден с ней. Он приставил меня к своей супруге. Велел помогать ей во всем. Лесса Билинда была хорошей. Светлой. Рядом с ней всем становилось спокойно и радостно. Она относилась ко мне, как к младшей сестренке, и я полюбила ее всем сердцем.
Я кивнула. Какой была лесса Билинда было очень заметно на портрете.
— А вот мой брат… внезапно оказалось, что он здесь никто. Ему было уже семнадцать, и он не смог с этим смириться. Я не хочу его оправдывать. Но я понимаю, почему он сделал то, что сделал. Он сбежал. Лесс Витрош беспокоился о нем… И даже искал. Но найти не смог. И от него осталась только беременная служанка. Эжея. Ее сын Дайн, мой племянник, родился в тот же год, что и сын лесса Витроша — Виренс.
Невольно ахнув, я прикрыла ладонью рот. Хотелось кричать. В голове моментально выстроилась цепочка. Выходит брат геллы Изеры и есть тот самый черный маг, отец Дайна и гелла Борка. И родной дядя доктора Джемсона и Маришки.
— Лесса Билинда была так добра. Она позволила мальчикам расти вместе. Хотя лесс Виренс очень не одобрял такое положение вещей. Но он постоянно был в разъездах, и лесса Билинда оставалась одна. Одиночество делало ее печальной и грустной. И она писала стихи… Вернее, она их просто говорила. А я записывала. Они были такие проникновенные, что мне казалось очень важным сохранить их все…
— Та записная книжка, которую хранила фиалка-Феклалия, — мой голос звучал немного хрипло после долгого молчания. — Это были ее стихи?
Гелла Изера кивнула.
