“Я тут придумал кое-что, как насчёт небольшого ремонта?..”
“Почему бы нам не поехать к твоей бабушке?”
“Подумываю заменить надпись на надгробии деда…”
“Помнишь, мы обсуждали книгу? Кажется, это был июль? Да, думаю, что июль. Как раз шли дожди, и мы часто сидели на террасе. Так вот, я тут эту книгу нашёл…”
Всякий раз от очередного предложения как-то переделать дом, куда-то поехать или что-то вместе вспомнить, у Брайт в сердце остро жжёт, а из глаз катятся слёзы.
Тон писем меняется с каждой прожитой в заточении неделей, пока обрывки не становятся более информативными и менее личными.
“Исследования совершенно в тупике, никогда такого не встречал. Это никуда не годится, одна информация противоречит другой! Не то болезнь следствие сил, не то силы следствие болезни. В любом случае, мы пока ни к чему не пришли, и это очень отдаляет нашу с тобой встречу. Месяц расчётов улетел в никуда, всё на выброс! Но, признаться, я вывел такую формулу, что мог бы собой гордиться. Быть может сохранить на будущее?..”
“Эта страна удивительно отсталая. Не понимаю, как они существуют!”
“Прикладываю часть своего неофициального исследования. Это приходится скрывать от всех, включая, Блауэра, хоть он и толковый учёный. Доверять ему — это доверять Ордену.”
“Они фанатики.”
“Что ж, правда оказалась настолько печальной, что я вынужден смириться со своим поражением. Я — ширма, инструмент для поднятия репутации правительства. Я нужен им, чтобы тянуть время…”
Брайт сжимает письмо в руках. Он был обречён. Он ехал сюда, чтобы сыграть свою роль, а потом умереть.
Сердце колотится сильно, и это доставляет почти невыносимую боль. Хочется всё это от себя убрать, лечь как прежде под одеяло и свернуться там, накрыв голову подушкой.
Письмо Блэка не окончено, обрывается на полуслове. Тонкий свиток с исследованиями совсем измят, будто его засовывали в конверт поспешно.
— Можно? — Брайт взгдрагивает и отрывает взгляд от конвертов.
Рейв стоит в изножье кровати, хмуро и внимательно смотрит на руки Брайт, и ей кажется, что боится поднять голову.
Она смотрит в ответ, а потом тянется вперёд и хлопает рядом с собой по одеялу, приглашая присесть.
Рейв срывается с места сразу же, торопливо падает рядом, сжимает пальцы, так что белеют костяшки и опускает кулаки на колени.
— Ты можешь меня обнять… если хочешь, — шепчет Брайт, поднимая на него глаза.
— Тебе что-то нужно? Может что-то принести?
— У меня достаточно воды, а сейчас это всё, что мне необходимо, — отвечает она.
На полу возле кровати пара медных тазов с водой, на столике графин и стакан.
— И ты…
— Периодически умываюсь или опускаю туда руки. Когда чувствую, что что-то со мной не то.
Рейв кивает, а потом порывисто вздыхает и притягивает Брайт к себе, заставляет спрятаться в его руках, утыкается лицом в её волосы, целует её шею.
— Спасибо… — его шёпот касается её ушей, звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— За что?
— За то, что разрешила обнять… Мне это было нужно.
Она кивает и делает такой глубокий вдох, чтобы заполнить лёгкие знакомым штормовым запахом Рейва до предела.
Ей мерещится, что их тоже ждёт расставание.
— Я выпил противоядие, — сообщает он.
— Я… поняла, что что-то изменилось…
— Всё изменилось. Но мы можем бежать!
— Что?
— В Дорн. Мы можем уйти вместе.
Брайт выворачивается из рук Рейва, чтобы посмотреть ему в глаза, и еле заметно качает головой из стороны в сторону.
— Как?..
— Я сторговался с Бели Теран. Ей нужно лекарство, за него она окажет помощь.
— Но лекарства нет… отец пишет, что нет. Что его вообще не существует.
— Почему? Он дал ответы?
— Нет, — Брайт качает головой и смотрит на конверты. Кратковременная вспышка надежды, что всё разрешится хорошо, тут же гаснет.. — Тут есть… вот… исследования. Единственное, что он прислал на эту тему, но я не читала.
Брайт чувствует вновь поступающую апатию, она не в силах что-то решать и просто надеется, что скоро закончится и эта полоса в жизни.
— Я могу… — Рейв сглатывает, глядя на мятую страничку.
— Да, да… но сомневаюсь, что там что-то, что мы поймём. Иначе отец бы всё написал прямо! Хотя полагаю, что он ограждал меня от лишней информации, за которую запросто могут убить…
Рейв разворачивает исследование и напряжённо вглядывается в строчки.
— Я и правда ничего не понимаю.
— Тут, — Брайт забирает листок. — На обороте надпись… Уничтожь это. Опасно! если они найдут — всему конец.
— Нам очень нужно всё это разобрать. Очень! Иначе… Ты выйдешь отсюда, и нас ничто не спасёт. Все люди за пределами этой палаты считают, что тебя нужно покарать за отсутствие лекарства. А я вроде как дал всем понять природу наших отношений. Академия стоит на ушах.
— Оу… а как Шеннен? — Брайт на секунду чувствует себя счастливой от того, что стала официально и вслух кому-то принадлежать.
— Справится, я думаю, — Рейв замолкает. — Гаджи нам помогает с лекарством.
— Да, я с ним говорила. Просила помочь, если тебе что-то понадобится, — кивает Брайт.
— Может, и с Шеннен поговоришь? — усмешка меняет лицо Рейва, и Брайт тоже хочется улыбнуться, чтобы ему стало так же хорошо, как ей.
— А она при чём?
— Её брат работает стажёром в лаборатории, предположили, что это наша единственная зацепка.
— А отец Блауэра?
— Нет, ничем помочь не может.
Брайт кивает.
— Отец написал, что был ширмой, что все исследования — это фикция. И ещё, что он не понимает — это болезнь даёт силы или силы привели к болезни.
— Но что, в таком случае, я выпил?
Брайт жмёт плечами.
— Покажи исследования декану, может, он достаточно умён, чтобы что-то понять?
— Покажу… спасибо. Потерпи немного. Я добьюсь своего, обещаю!
— Отца своего не боишься? — кривовато усмехается Брайт.
— Нет, вообще никого и ничего не боюсь. Но ты должна знать, что я теперь ни на что не годен!
— Вот как?
— Ничего не могу поделать, совершенно бесполезный слабый маг. Могу работать доктором, если тебя это устроит!
— Я не загадываю так далеко, прости, — смеётся Брайт. — Мы, может, и не выберемся…
— Выберемся. Корабль в Дорн уходит послезавтра! Я намерен успеть до него.
Брайт пытается представить себе эту жизнь, но вместо этого просто ждёт очередного разочарования.
— Спасибо, что обещаешь, — шепчет она.
Утыкается лбом в плечо Рейва.
Она почти верит.
*В княжестве Дорн погода является отражением настроения Князя
Глава сорок пятая. Шаг
ШАГ
Мужской род
ПЕРЕНОСНОЕ ЗНАЧЕНИЕ
Действие, поступок.
Выйти из больничной палаты почему-то очень страшно. Брайт до конца не может прикинуть чего именно боится. Просто боится. Без подробностей.
Её сердце гулко бьется и кровь шумит будто прибой — дурной знак.
Она поднимает руку, жмёт на ручку и распахнув дверь замирает.
Прямо напротив неё, словно отражение в зеркале, стоит Шеннен Блан с поднятой рукой, будто она собиралась постучать.
— Шеннен?
— Брайт?
Они молчат ещё какое-то время, потом Шен неопределённо ведёт плечом и приглаживает свои блестящие чёрные волосы.
— Привет, — она складывает уточкой губы, склоняет голову набок.
— Привет, — Брайт тупит взгляд.
Она не чувствует себя разлучницей, но понимает, что её могут таковой считать.
— Если ты пришла скандалить, то не стоит, — быстро говорит Брайт, а потом огибает застывшую на месте Шеннен.
Та разворачивается на каблуках и идёт следом.
— Стой, — в её голосе звучит что-то отчаянное и очень знакомое, будто Брайт и сама готова вот так звучать, прося, чтобы всё происходящее закончилось. — Я не скандалить… я поговорить.
— О чём? О Рейве?
