объяснить данный феномен, – задумчиво произнес проректор.
Я закусила губу, стараясь не рассмеяться, – только что удалось выдавить из Радагата почти что признание в любви, и лицо проректора, когда он это понял, было умилительное.
Радагат обнял меня покрепче и, касаясь губами волос, прошептал:
– Ты вообще понимаешь, как я переживал? Ты исчезла, а я ничего не мог сделать, чего только не передумал… Зачем ты вообще вышла на поле, я же тебе запретил!
Я тяжело вздохнула, напоминая о том, что в любой момент могу заплакать, но Радагат не проникся и нацепил на свое лицо обычное холодное выражение.
– Ты совсем не ребенок, Лилиана, и хоть никто не знал о том, что тебя похитят, была не менее важная причина оставаться в спальне, а не нестись на поле. Даже Дангвар отказался от соревнований, почему этого не могла сделать ты?
– Он поступил подло, – возразила я, – а я к подлости не готова.
– То есть обмануть меня совсем не подлость?
– Я тебя не обманывала… Я просто сделала не то, чего ты ожидал.
– Нет, Лилиана. Ты могла пострадать, и по отношению ко мне твой поступок – настоящее предательство, так что нам нужно прямо сейчас расставить границы. Уже понятно, что твоя магия далеко не естественного происхождения, и ее тлетворное влияние на здоровье сомнению не подлежит, так что…
– Я согласна, – перебила я проректора.
– Что?
– Я согласна заблокировать магию, – я подняла глаза на Радагата. – Не хочу стать ни такой, как Лиззи, ни такой, как Алазар, хотя уверена, ты ему поможешь. Ты был прав – эти способности нужно… устранить.
Радагат помолчал, раздумывая.
– Ты же понимаешь, вполне возможно, что заблокировать магию придется навсегда? Лекарство не найдено, и нет никакой гарантии…
– Я отлично понимаю это, Радагат, и не надеюсь, что когда-то смогу обрести магические способности. Девятнадцать лет прожила без них и слишком уж привыкнуть не успела, правда. Так что вызывай Виктора, и будем заканчивать с этой историей.
– Тебе придется уйти из Академии власти.
– Радагат! – возмутилась я и даже ударила проректора кулачком в грудь. – Ты меня уговаривать вообще-то должен, а не наоборот. А то я уже сомневаюсь что-то в своем решении.
– Я просто боюсь, что ты меня за это возненавидишь, – признался Радагат. – За упущенные возможности, за то, что никогда не окончишь Академию, за разлуку с друзьями. За многое. И потому хочу сразу все обсудить.
Меня волной защемила тоска – в рваных ответах Радагата чувствовалась боль из-за того, что Алазар действительно возненавидел брата за давнее решение, которое он не мог не принять.
– Радагат, – я взяла его лицо в ладони. – Я – не Алазар, и Академия власти – не моя мечта, так что не стоит из-за этого переживать.
Проректор коротко улыбнулся.
– А какая у тебя мечта?
И вопрос этот поверг вдруг в такую задумчивость, что я замолчала не меньше чем на десять минут. Дожидаясь ответа, Радагат принялся меня целовать, чем серьезно сбивал с мысли. Когда уже почувствовала спиной кровать, я мягко отстранила мужчину, нависшего надо мной, и сказала:
– Я готова ответить.
– М-м-м, может быть, потом? – Радагат уже приступил к изучению моего нижнего белья и возобновлением разговора был недоволен.
– Нет, сейчас. – Я приложила ладонь к его губам, которые безумно хотелось поцеловать. – Я хочу устойчивости, стабильности, достигнутых самостоятельно, чтобы ни отец, ни мама, ни кто бы там ни было еще не смели вот так, в одну секунду изменить мою жизнь.
– И как этого можно добиться?
– Открою свое дело. – Я пожала плечами и отняла руку от лица Радагата. – Отец же хотел, чтобы я научилась ответственности, так что не сразу, но стану послушной дочкой.
– Ляля, тебе заняться больше нечем? – Моя соседка по комнате фыркнула, когда я вернулась с утренней пробежки. Правда фыркала негромко, я бы даже сказала подобострастно – еще бы, теперь я не просто Ляля, теперь я дочь министра, чуть ли не героиня, о которой месяц судачили все газетенки и журналы.
Новый семестр я начала уже в Академии красоты, и здесь у студентов не принято слишком уж налегать на физические тренировки. Да что уж там, даже если приходится выходить на поле, студенты (а преимущественно студентки) начинают ныть, что испортят новые спортивные костюмы или того хуже – сломают ноготь. Зато я не хочу терять приобретенные с помощью Караката формы и потому утренние пробежки не пропускаю.
С новой соседкой по имени Виола найти общий язык не получается, от слова совсем – девушка на каждое мое слово смеется невпопад да еще и зачем-то пытается подмигивать; каждая моя вещь вызывает такую бурю восторга, что я уже расстраиваюсь на тему того, что в Академии красоты не предусмотрено ношение формы, а отец вернул мне денежное довольствие и весь гардероб. Выходит, что довольной мне не быть – то мантия не устраивает, то дизайнерские платья.
Хуже всего то, что такое отношение ко мне со всех сторон. В Академию красоты обычно поступают или те, кто жить не мог без расчески с ножницами, но такие редкость, или те, у кого лишь зачатки магии, но зато в наличии много денег. Первым я нравлюсь из-за хорошего вкуса и отсутствия снобизма – мне его в Академии власти отбили, как палкой репей, а вторые восторгаются тем, что когда-то я владела магией.
Когда-то… Я еще не успела забыть ощущение всемогущества, которое захватывало все тело, стоило лишь призвать магию на кончики пальцев, как было весело тренироваться для соревнований с друзьями, и тем более все еще не получается привыкнуть к разлуке с Таматином и Лиссой. Мы переписываемся, но мне очень недостает серьезности подруги и вечного недовольства Кряхса. Я даже подумываю над тем, чтобы попросить у непризнанного гения какой-нибудь учебник по вредительским зельям для начинающих и изобрести в ванной комнате что-то, способное поразить даже пресыщенный опыт Таматина, а то слишком уж скучно в выбеленных коридорах Академии красоты.
Так как большая часть студентов Академии магическими способностями не обладает, большой упор делается на изготовление зелий, эликсиров, а также на ручную отработку приемов. Нас учат делать прически, стрижки, макияж, в будущем должны уделить внимание всяким косметическим процедурам, но для моего движения к цели этого мало, и потому я надеюсь уговорить отца на оплату дополнительных уроков от знатоков, сведущих в азах предпринимательства. В Академии красоты учатся всего три года, в отличие от шести в Академии власти, и потому можно позволить себе дополнительный массив знаний.
Все бы неплохо, вот
