взялась эта черная гадость? А может, насыпалась с небес, как снег или дождь? Я подняла голову к белесой пелене, застилавшей небо. Меня резко потянуло вверх — выше и выше — пока я не поднялась почти под облака.
Теперь я видела всю местность. Несчастные грязно-серые скалы, словно рукотворная крепость, взметнулись посреди бескрайней равнины, покрытой вековым, зеленым лесом.
Нет, здесь, похоже, всё в порядке: деревья выглядят прекрасно — как уверенно и жизнеутверждающе взметнули верхушки ели и серебристые яворы! Вот только недалеко от скал какой-то варвар вырубил просеку. Мелькнуло понимание, что это и есть те самые стертые воспоминания. Поломанные иссеченные стволы перемешаны с землей и валунами. А по краям уже поднималась молоденькая поросль — еще несколько лет и проплешину затянет красавец-лес.
Неведение не может не мучить Яра, но не оно причина его душевных терзаний. Все постепенно сравняется, и хотя память не вернется, но зияющая брешь будет вытеснена новыми воспоминаниями. Так я это поняла.
Истинная причина страдания, очевидно, кроется в каменной расселине. Я снова спустилась туда, на сей раз на самое дно ущелья. Почти припала к земле, рассматривая почерневшие камни, почву, траву, стараясь запомнить мельчайшие детали.
Даже ветер здесь, среди утесов, злой и ледяной. Очередной порыв взметнул тучу грязно-серой пыли. Что же это за гадость?
Я прильнула к камням, желая изучить их изъеденную черными наростами поверхность повнимательнее, и… неожиданно провалилась. О-ох! Паника нахлынула мгновенно. Что, если я навсегда завязну здесь, в этих камнях? Мысленно издав немелодичный визг, рванулась в сторону и оказалась в полной темноте.
Где я?
По звукам и ощущениям — пещера. Здесь было пусто и гулко. Когда через мучительно долгие минуты глаза адаптировались к мраку, я обнаружила, что стены там, где их покрывает черная плесень, слабо фосфоресцируют, помогая хорошему от природы ночному зрению различать предметы.
Я находилась не в пещере, а в конце длинного коридора. Высоко над головой угадывались грубо обтесанные каменные своды. От осклизших стен неприятно тянуло сыростью.
Что здесь такое? Похоже на подвал или тюрьму.
Я медленно двинулась вперед по коридору. Вскоре справа показался зарешеченный проем. Я дотронулась до новеньких блестящих цепей, которыми для надежности был обмотан замок и поняла, что внутрь не попасть. Сквозь решетку моей бесплотной тушке проскользнуть тоже не удалось, как ни странно. Любопытство взыграло. Я вызвала световой шар. Яркое сияние проникло внутрь. Камера была пуста, только посередине валялось то самое магизображение, которое я видела у Яра на стеллаже. Разбитая рамка и осколки стекла слабо поблескивали, отражая свет. Все выглядело так, словно картинку зашвырнули в камеру, а дверь закрыли, да еще с гарантией, чтобы чувства, которые пробуждает вальс с Мией, были замурованы навсегда. Здравое решение, как мне кажется, с учетом семейных обстоятельств обоих танцоров. Я тихонько отошла от двери.
Следующая камера также оказалась закрыта. Внутри не было ничего, кроме праха времени и медальона из блестящего черно-белого камня-камеи, изображающей зара, готового к прыжку. Зачем закрывать амулет, и что все это значит, я не поняла. Но вековой слой пыли на полу и проржавевшие цепи подсказали, что это давняя история.
Три визжащие уродливые ведьмы, с отвратительными воплями кинувшиеся на меня из-за следующей двери, подсказали место, которое занимают в жизни Яра его жены. Мне жаль и девушек, и молодого человека, которому навязали столь противных ему особ. Скрюченные пальцы, просунутые сквозь решетку руки, хватающие воздух, и злобные проклятья мне вслед… Все-таки отвратительно, что он запер их здесь. С другой стороны, нужно же куда-то их девать? Это дело семейное, мне не стоит вмешиваться.
Камера, в которую я заглянула следующей, оказалась наполовину завалена металлическим ломом. Я с недоумением разглядывала детали механизмов, мятые и рваные чертежи, просто покореженный металл. Какая-то свалка сумасшедшего артефактора. Дверь была открыта, как ни странно, но входить, я намерения не имела. Яр ведь артефактор по призванию, как и его отец. Хорошо, что эта возможность все еще открыта для него.
Следующие две камеры были пусты, по крайней мере, на мой беглый взгляд. Еще в одной обнаружился разорванный шипастый ошейник. Копание в чужой душе я находила все менее этичным. Я здесь не для этого, а чтобы искать источник боли, отравляющей Яру жизнь.
Коридор закончился мрачного вида аркой, которая вывела на крутую лестницу. Нырнув вниз, я оказалась на небольшой площадке перед обычной деревянной дверью. Открыть не вышло. С минуту повисев перед ней в раздумье, я попробовала пройти сквозь дерево. Бесполезно. Помявшись немного, заглянула в щель между досками. И вскрикнув, отшатнулась. В багровом свете пылающих жаровен, подвешенный за руки к крюку на потолке, бессильно покачивалось тело измученного человека.
Это был Яр.
***
Это худшее из того, что я ожидала увидеть. Вернее, вообще, такого не ждала. Надеялась, встретить нечто, что припечатаю каким-нибудь верным, простеньким заклинанием. Даже въедливую черную пыль наверху теоретически можно убрать обычной формулой чистки — да это будет трудоемко, но почему нет? Однако здесь все слишком сложно. Мне просто не пробиться к страдающему от пыток бедняге.
Я стояла перед дверью и лихорадочно искала выход, перетряхивая куцые знания, которые получила за семестр. Потому-то не сразу обратила внимание на отдаленный грохот. Может, это гром? Но вот шум повторился. Снова и снова. Слишком уж он мерный, словно кузнечный молот бьет. Похож… Не сразу я разобрала в нарастающем грохоте стук сердца. Еще дольше соображала, что это значит, а когда, наконец, дошло, что Яр начал просыпаться, мысленно прокляла собственную недогадливость. Я не успела ничего сделать!
Однако, возможно, все к лучшему, я ведь понятия не имею, как тут помочь. Да что там, даже тхарову дверь открыть не могу. А что делать со страдальцем, как его снять, если у меня самой нет материального тела?
Думаю, следует поскорее выбраться отсюда. Сразу возник вопрос, как это сделать? Пожелала вернуться в тело. Ничего не произошло. Сосредоточилась, попыталась почувствовать свою левую руку, которая лежит на груди оборотня. Не получилось. Я по-прежнему находилась возле двери и слушала нарастающий гул живого и сильного сердца.
Интересно, что будет, если утром обнаружится, что телом я нахожусь в комнате у оборотня, а разум мой вообще непонятно где? Даже представить страшно! Что скажут декан и ректор? А Нико? Какие слухи поползут по академии?
Суетные мысли и страхи неожиданно подействовали: отвлекли настолько, что я почувствовала тепло под левой рукой. Слава Шандору! С радостью ощутила, как покалывают занемевшие пальцы.
Подняла руку, оторвав от груди мужчины, и оказалась в комнате Яра.
Молодой оборотень еще
