что-то начало меняться. Наверное, не просто так я после свадьбы добралась до дома, словно кто-то вел. Это место… словно ждало меня. Не знаю только, зачем. Чтобы заполучить хозяйку? Или просто испытать?
Я пила из странного колодца, вода в котором не нагревается даже в самый жаркий день. Впитывала энергию лугов и гроз. Хранила в шкафу древний череп и, возможно, еще более древний артефакт. Заигрывала с силой ведьмы, дремавшей в крови. И доигралась. Теперь у меня появился собственный домовой. Тот самый домовой, который не живет в городах.
Вот только что мне теперь с этим делать? Я ведь не собираюсь связывать свою жизнь с Прилесьем. Надеюсь помириться с папой, а если не выйдет, все равно вернуться в Староград, продолжить учебу и жить жизнь, к которой я привыкла. Не отец, так брат обязательно поможет.
А Прилесье привязывает меня к себе, не спрашивая, хочу ли я этого. И дело даже не в даре или коте. В конце концов, с силой ведьмы можно разобраться и в Старограде. А Бес, если как следует поуговаривать, наверняка согласится сменить деревенский дом на коттедж в тихом пригороде столицы. Но Пущу с собой не увезешь. Ту самую Пущу, которая так и манит своими загадками. Которая заставляет мою душу тянуться к ней.
И Арс… От его просьбы не бросать домового у меня внутри все переворачивалось. Потому что в ней слышалась не только забота о котенке, который выбрал хозяйку. А жуткое, невысказанное предчувствие, что без меня мужчина зачахнет тоже. И вот как мне с этим быть?
Рядом заржала лошадь. Я подняла голову и поняла, что, погрузившись в мысли, добралась до конюшен, и сейчас остановилась у левады. С другой стороны забора, в тени большой липы, стояла красивая серая кобыла. Она щипала траву, а ее грива будто колыхалась на невидимом ветру и сама по себе сплеталась в длинные косы.
Забыв обо всем на свете, я оперлась о забор. Зрелище оказалось странным, но интересным. Понятно, что скорее всего так развлекается какая-то нечисть. Жаль только, ее совсем не видно.
– Это дворовой.
Я вздрогнула и повернула голову. Вдоль ограды неторопливо шла Мирослава Даниловна, хозяйка конюшен.
– Дворовой? – переспросила я и, спохватившись, поздоровалась. – Добрый день.
– Он любит моих лошадей. Стережет конюшни, отгоняет насекомых, расчесывает и заплетает гривы.
– Забавно, – пробормотала я.
Лошадь, тем временем, благодарно всхрапнула, тряхнув новой прической, и величаво порысила к поилке.
– Твой жених вчера приходил сюда, – неожиданно сообщила женщина, не торопясь уходить. – Хотел покататься. Да я не разрешила.
– Если вы про Петра Рылинского, – сразу нахохлилась я, – то он не мой жених. Не пойду за него замуж, даже если останется последним мужчиной в Рутинии.
Я ожидала, что лошадница, как и Светлана, станет мне выговаривать, но та одобрительно улыбнулась и кивнула:
– И правильно.
– Серьезно? – удивилась я. – Вы на моей стороне?
– А ты ожидала другого?
– Ну, некоторые считают, что я – ветреная дура, меняющая мужчин, как перчатки, а Петр Рылинский – несчастный влюбленный, которого даже репутация не заставила отвернуться от меня.
– Я слышала эти глупые сплетни. – Махнула рукой Мирослава Даниловна. – Только они вряд ли имеют отношение к реальности. Не в такой семье ты выросла.
– Откуда вы нас знаете? – насторожилась я. – Явно не потому, что когда-то продали отцу жеребенка.
– А ты меня, видимо, не узнала, – хитро прищурилась женщина.
– Нет, – осторожно покачала головой.
– Я Мирослава Тригорская.
Растерянно моргнув, я ахнула. Потому что не могла не знать эту фамилию. Тригорские были одним из самых знатных и влиятельных родов в Рутинии. Сильные маги, приближенные к императору, богатейшие аристократы, они только упрочили свои позиции, когда Данила Тригорский женился на двоюродной сестре нашего правителя. А Мирослава, получается, дочь главы рода. Ну конечно, если вспомнить родословные, то Мирослава Даниловна Тригорская – последний, пятый ребенок в семье князя. Замуж она не выходила и в свете появляется редко, поэтому мы никогда не пересекались. Но что же дочь такого знатного рода делает здесь?
– Вижу, ты удивлена, – хмыкнула родовитая аристократка, одетая в простую майку и потертые брюки, к которым кое-где прицепилась солома.
– Удивлена, – честно призналась я. – Не думала, что конным заводом в Прилесье управляет… кто-то вроде вас.
– Еще бы.
– Но... почему? – спросила я.
– Ну… – женщина пожала плечами. – Я всегда любила лошадей. Гораздо больше, чем высший свет. И однажды просто поняла, что не хочу всю жизнь жить по чужой указке, подчиняться правилам и беспокоиться о приличиях, до которых мне нет никакого дела. Поэтому отказалась от всех положенных привилегий и уехала в Прилесье. Чтобы творить тут свою собственную историю.
– Ваша семья поддержала вас?
– Сначала нет. Но потом им пришлось смириться.
– И вы не жалеете? – спросила осторожно.
– Нет. – Она улыбнулась и оглядела свои владения. – Именно тут я на своем месте.
– Здорово, – пробормотала я.
– Твой унылый вид противоречит словам, – заметила Тригорская.
– Нет, это… – покачала головой, смутившись. – Это не из-за вас, а из-за меня. Я сбежала от навязанной свадьбы и думала, что просто проведу в Прилесье каникулы. А теперь… Все стало слишком сложно.
– А чего ты вообще хочешь?
– Не знаю, – вздохнула я.
Да, она уже не первая, кто задает такой вопрос, но ответа у меня по-прежнему нет.
– Хм-м-м… – протянула женщина. – Тебе нужно решить, что слушать: голову или сердце.
– И то, и другое – можно? – усмехнулась я.
– Можно. Но это очень непросто. Постарайся понять, где твое место, Феодора.
– И с кем, – еле слышно добавила я.
Тригорская бросила на меня внимательный взгляд. Сорвала длинную травинку, закусила ее, задумчиво глядя на горизонт, а потом как бы невзначай сказала:
– Я видела тебя недавно. Вместе с Арсением.
– Да, – созналась я. – Мы соседи. И… общаемся.
– Арс не из тех людей, кто легко сходится с другими, – заметила Тригорская.
Я нахмурилась. Почему она заговорила о нем? Просто так, из любопытства, или это личный интерес? От мыслей о личном внутри начинает скрестись нечто, очень похожее на ревность.
– Феодора, – мягко проговорила женщина. – Ты молода, но легкомысленной не кажешься. Поэтому
