воевать с самим ангелом смерти за возможность просиживать у нее в гостях долгими вечерами.
В спальне царил полумрак, а на кресле лежала мантия Арины, подол которой хранил следы плодотворно проведенного дня. Я поднял тяжелую ткань, вдыхая аромат любимой и прислушиваясь к шуму льющейся воды. На лице заиграла предвкушающая улыбка, а по телу пробежали мурашки, едва я представил, что могу, наконец, расслабиться и позволить нам любить друг друга.
Скинув одеяния и отправив драгоценный обод в ящик комода самым небрежным жестом, на который был сейчас способен, я приоткрыл дверь в душевую и зашел внутрь, слушая голос Арины. Она тихо пела, и ее звонкий и чистый голос эхом отдавался в просторном помещении, заполненным уютными клубами пара.
— Арина, — выдохнул я имя своей нежной, хрупкой и такой сильной девочки. Она вздрогнула, выключила воду и предстала передо мной полностью обнаженной, с длинными огненными прядями, обрамляющими ее кукольное личико и хрупкую фигуру с высокой упругой грудью и тонкой талией, на которой я тут же сомкнул ладони.
— Расправь свои крылья для меня! — попросил я ее шепотом, поймав удивленный взгляд, и тут же поцеловал сладкие губы с привкусом карамели. Жестко, требовательно и страстно, как мечтал с того самого момента, как покинул свои покои рано утром.
— Не здесь, — успела шепнуть Арина, а я подхватил ее под попку и приподнял, прижимая к стене.
Огненная девочка, она заводилась с одного поцелуя, с первой же ласки, готовая отдать всю себя в ответ. Она выгибалась в моих руках, прижимаясь пиками возбужденных сосков к моей груди, стонала и терялась пальчиками в моих волосах, а я сходил с ума от ее жарких прикосновений и требовательных укусов, оставляющий следы на моей шее.
— Я покажу тебе место, где круглый год тепло и цветут самые красивые растения долины. — Прошептал я Арине в губы, создавая облако и шагая туда с возлюбленной на руках. Мы оказались далеко от Храма, на самой границе с Олимпом. Здесь с гор спускалась шумливая река, образуя в низине глубокое озеро, воды которого подогревались термальными источниками. По берегам озера росли красные цветы страсти, и я опустил Арину прямо на их нежные хрупкие стебли, опьяненный ее присутствием.
— Красиво, — прошептала она, зарываясь носом в мои распущенные по плечам волосы. — Ты потерял свой дом?
Ее сдавленный шепот, который я едва различил, заставил меня улыбнуться.
— Это место давно перестало быть моим домом, — ответил я, лаская ее плечи и пробегая пальцами по позвонкам.
— Расскажи мне о нем, — попросила Арина хриплым голосом, взглядом уносясь за пределы долины. — Ты родился и вырос там, ты любишь Олимп.
— Олимп… и он больше не считается моим домом, — возразил я Арине, слизывая прохладные капли с ее груди, и Арина закусывала губу, держась из последних сил. — Нам еще предстоит найти его, милая моя, вместе.
— Так нечестно, — прошептала Арина, стараясь сосредоточить на моем лице помутневший от возбуждения взгляд. — Расскажи, — взмолилась Арина.
— Олимп прекрасен. О нем не принято рассказывать, его нужно один раз увидеть, и ты сама все поймешь! — ответил я своей любопытной девочке, глаза которой разгорелись жадным огнем. Я узнал этот пожар, который подарил Арине крылья и новые способности и боялся, что рано или поздно, ей станет тесно в долине Поднебесья.
— Только не сейчас и не со мной, — сказал я вслух, отвечая собственным мыслям. — Я люблю тебя, Арина.
— Я люблю тебя, — вторил моим словам ее тихий шепот.
Арина провела по моему плечу ноготком, а я отдался ее рукам, губам и страсти, которая свела меня с ума одним далеким осенним днем.
Вместо эпилога
(Мелиор)
Первый зимний месяц в долине Поднебесья ознаменовался резким потеплением, и адепты высыпали на прогулку, радуясь тому, что можно больше не прятаться в Храме от непогоды. Поэна стояла на крыльце и провожала каждого, кто проходил мимо нее, суровым прямым взглядом, и от ее сверлящего внимания бежали не только адепты. Вряд ли она понимала, какое воздействие оказывает на окружающих одним своим присутствием. Легендарная личность, потому что каждый ангел смерти — это и есть легенда, Поэна внушала благоговейный страх. После официального заявления о том, что она временно замещает Аврелиана на посту ректора, адепты успели насочинять таких небылиц о ее прошлом, настоящем и будущем, что впору записывать и распространять, как нелегальное чтиво на ночь не для слабонервных.
— И ты туда же? — остановила она меня, скрещивая на груди руки и сурово сдвигая брови. От этого мимолетного движения некрасивая складка прорезала ее высокий гладкий лоб.
Я в очередной раз решил оставить в кабинете свою должность, снял ее, как вторую кожу, и переобулся, собираясь провести в Облачном парке все выходные. Нет, не кутить, наряду с адептами, но использовать свой выходной по максимуму продуктивно.
Помедлив, я подошел к Поэне и встал к ней плечом к плечу, запрокидывая голову и вспоминая, что у Аврелиана в Венценосной башне еще достаточный запас виски, который поможет справиться с любой проблемой.
«Вот, сейчас выдержу нелегкий разговор с Поэной и напьюсь! Только бы еще успеть забрать в кузне оружие, которое ковалось специально для меня», — промелькнула в голове мысль.
Клинок из божественного сплава. О нем я мечтал так же давно, как и о том, чтобы встретиться лицом к лицу с правителем Олимпа — Загорном. Первая мечта оказалась прахом, осыпавшимся под ноги и оставляющим на души грязные серо-черные разводы, но уж клинок-то точно не подведет!
— Все никак не смиришься с тем, что тебе за сотню, Мелиор? — осуждающим тоном произнесла Поэна, оставляя надрезы на коже своими взглядами. — Не нагулялся? Остепениться не хочешь?
— Нет, — ответил я нетерпеливо, — на все три вопроса.
Поэна недовольно поджала губы, но продолжать не стала, и ее руки безвольно упали вдоль тела.
— Я понимаю, не просто адаптироваться к этому поганому существованию вновь, — посочувствовал я, пожимая плечами и едва касаясь ткани ее мантии.
— Ты прав, время в подпространстве течет иначе, — согласно кивнула Поэна, глядя на вершину гор. — Боюсь, я взвалила на свои плечи непомерную ношу.
Хмыкнув, я повернулся к ней лицом.
— Ангел смерти считает должность ректора Храма Семи Ступеней — непомерной ношей? — улыбнувшись, я вдруг рассмеялся в полный голос, запрокидывая голову. — И ты права, Поэна, как же ты права! За сотню лет я не научился справляться со сложностями, которые порой сваливаются на меня, как на наставника, что уж говорить о ректорстве. Радуйся, что тебе недолго занимать эту должность, и какой-нибудь неудачник, вдохновленный на Олимпе пламенными
