первоначальная агония сменилась ноющей болью, она потянулась, отчего ее кости и позвоночник хрустнули.
Анна не хотела возвращаться и ложиться с незнакомым самцом всего в нескольких футах от нее. Волчица не боялась самца. Она знала, что тот вряд ли будет вести себя, как другие. Но ей также не очень нравилась идея прикасаться к кому-либо, кроме Чарльза.
Рядом, но вне поля зрения, волк Чарльза издал тихий звук, похожий на лай или скулеж. Шатаясь, как новорожденный жеребенок, Анна поднялась на ноги. Она остановилась, чтобы стряхнуть снег со своего меха и привыкнуть к четырем лапам. Потом взяла одежду в зубы и отправилась обратно. Чарльз подбежал к ней, затем схватил ее ботинки, в которые она запихнула перчатки, и проводил ее в их сегодняшнее логово.
Уолтер ждал их прямо возле выбранного ими убежища. Как только увидела его, Анна поняла, что не только она не в восторге от того, чтобы спать нос к хвосту с незнакомцем. Уолтер выглядел несчастным, сгорбившись и низко опустив хвост.
Движением уха Чарльз велел Уолтеру забираться в убежище. Уолтер улегся на землю, и настала очередь Анны. Чарльз толкнул ее вслед за другим волком, поставил ее ботинки так, чтобы в них не набивался снег, затем лег перед входом, чтобы в случае опасности всех защитить. Места было немного, хотя Уолтер прижался к деревьям у них за спиной так тесно, как только мог.
Когда Анна устроилась рядом с ним, Уолтера затрясло. Бедняжка так долго был один и не мог мгновенно приспособиться к поведению стаи. Его страдания странным образом повлияли на ее собственный дискомфорт. Беспокоясь за него, Анна уткнулась носом в загривок Чарльза и заставила себя расслабиться, надеясь, что это успокоит Уолтера.
Это была стая, подумала Анна, когда тепло окатило ее от двоих волков. Она доверяла Чарльзу, он не причинит вреда и позаботится о ней. Анна знала, что оба волка готовы встать между ней и бедой, и поэтому спать безопасно. Это намного лучше, чем ее первая стая.
Прошло много времени, прежде чем Уолтер перестал изображать каменную статую и расслабился рядом с ней. Но только после того, как он со вздохом уткнулся носом в ее бедро, Анна позволила себе погрузиться в сон.
Боль мешала Чарльзу уснуть, пока его пара и бродяга спали.
Раны на ноге и груди ясно давали понять, что он слишком перенапрягся. Если не будет осторожен, ему не удастся спуститься с горы. Но именно мысль о ведьме держала его начеку, когда вокруг них бушевала снежная буря.
Чарльз никогда не чувствовал ничего подобного, покорность окутывала его невероятными слоями, и ему оставалось только отвечать на вопросы ведьмы.
Он был слишком доминантным, и даже его отец не мог укротить его, но слышал, как другие волки описывали подобное состояние. Но описания не соответствовали действительности. Чарльз в очередной раз убедился, что его отец правильно отбирал доминантов для своей стаи, прежде чем позволял им стать альфами. Ужасно чувствовать такую власть над собой, даже если доверяешь альфе. Его уважение к храбрости доминантов из отцовской стаи выросло еще на пару ступеней.
Если бы Анна не отвлекла ведьму и не разрушила заклинание… Чарльз резко вздохнул, и Анна хмыкнула, успокаивая его даже во сне.
Паника почти прошла, у него было время подумать о том, как сработало то заклинание. И Чарльз все еще понятия не имел, как ведьма смогла использовать узы стаи его отца.
Брану нужно сообщить, что ведьма может проникнуть в магию стаи. Насколько Чарльз знал, ничего подобного никогда раньше не случалось. Только боль и понимание того, что его тело ослабло, удерживали его на месте, вместо того чтобы бежать к машине. Необходимо предупредить отца.
Если бы Анны там не было… И откуда она знала, что делать?
У большинства волков очень мало магии, кроме связи стаи, и Чарльз мог бы поклясться, что Анна не исключение. Он очень хорошо знал ее запах, и от нее не пахло магией. Если бы их спаривание было завершено, то она могла бы показать ему…
Чарльз поднял голову и широко улыбнулся. Анна еще не спарилась, но ее волчица это сделала. Он почувствовал, как она призвала свою волчицу, когда ведьма наложила на нее заклятие, но не думал, что это принесет какую-то пользу. Волчица использовала свою магию, чтобы разрушить чары ведьмы. Анну еще не приняли в стаю маррока, поэтому ведьма не смогла узами стаи сковать Анну так, как контролировала его.
Тихий шорох среди воя ветра нарушил ход его мыслей. Кто-то ходил между деревьями. Несмотря на то, что звук раздался с безопасного расстояния от места, где они спали, Чарльз прислушался и ждал, когда переменчивый ветер сменит направление и донесет до него запах. Если это ведьма, он бы схватил свою пару и убежал, и к черту ноющую грудь и ногу.
Но это кое-кто другой. Он вышел из-за деревьев и остановился, чтобы Чарльз мог хорошенько его рассмотреть. Асил. Чарльз медленно выполз из-под дерева. Анна вздохнула и устроилась поудобнее, она так устала, что даже не проснулась. Он замер, пока снова не услышал ее ровное дыхание.
Затем направился к их незваному гостю.
С тех пор, как Асил присоединился к стае маррока, Чарльз никогда не видел его за пределами Аспен Крик. И ему не нравилось, что старый волк в первый раз вышел именно сейчас. Что бы Асил ни хотел ему сказать, Чарльзу это точно не понравится. И Чарльза раздражала его неспособность скрыть хромоту.
Он редко красовался, но сейчас решил произвести впечатление. Призвал свою магию и позволил пронзить тело, перевоплощаясь на ходу. Было больно, но это не отразилось на его лице и не усугубило хромоту. Будь он здоровее и будь на то воля духа, он, возможно, даже смог бы наколдовать новую пару снегоступов вместо того, чтобы брести по сугробам. По крайней мере, снег на холме постоянно сдувал ветер, и в большинстве мест сугробы глубиной всего в фут или около того.
Асил слегка улыбнулся, как будто признал превосходство Чарльза и опустил глаза. Хотя Чарльз знал, что не стоит доверять его подчинению, но на данный момент этого достаточно.
— Как ты нас нашел? — тихо спросил Чарльз.
Это важный вопрос. Они находились далеко от того места, где разбили бы лагерь, если бы следовали маршруту, проложенному Тэгом. Неужели сделали что-то глупое, из-за чего ведьма тоже могла их найти? Странности последних двадцати четырех часов сильно поколебали его уверенность в себе,
