Даже сам не успев понять, как это произошло, слишком уж сумасшедше-опасным выглядел в тот миг всклокоченный старик с седой щетиной и кочергой в руках. Но уже в следующую секунду сообразил, какую глупость сделал, не сбежав, как надеялся прадед, а напав на него. И не ожидая, пока яростно ругающийся мельник поднимется с колен, одним прыжком заскочил в комнату, и мгновенно задвинув за собой засов.
– Что у вас произошло? – бесцветным голосом осведомилась Кастина, сидящая возле корзинки с мирно спящим ребенком.
– Матушка, – шлепнулся возле ее ног Даренс, – ты обещала мне совет. Забудь на миг про этого малыша и подумай обо мне!
– Вообще-то я думаю сейчас об Ольсене, – бледно улыбнулась травница, – чем это он стучит в двери?
– Кочергой. Он собирался меня ею огреть, – хмуро признался Дарс, – и глаза были такие сумасшедшие… я ведь воин, Терсия. И с первого взгляда вижу, с каким намерением человек поднимает оружие. А дед всерьез готов был ударить… вот я его и уронил. И сам не понял, как, когда тренируешься каждый день тело в какой-то момент начинает действовать самостоятельно, быстрее, чем сообразит разум.
– Это я виновата, – словно очнулась травница, – подожди минутку, пойду, успокою его.
– Иди, – вздохнул Дарс, посмотрел, как она торопливо идет к двери и с неожиданной даже для себя горечью выдохнул, – меня бы кто захотел успокоить!
– Ольсен? – Негромко спросила Кася у трясущейся от ударов двери, подождала и позвала погромче, – Оль! Ты чего это разбушевался?
Удары тотчас прекратились, а еще через мгновение раздался хрипловатый голос прадеда.
– Открой мне.
– А у тебя все цело? Ноги не поломал? Голову не разбил?
– Кася! Открой! Все цело, но этого паршивца я поколочу!
– Сначала сходи за горячим отваром, я есть хочу, и по пути посмотри на себя в зеркало, – совершенно спокойно велела травница, отходя от двери и села на свое место, – Рассказывай, чем тебя снова обидела эта девчонка?
– Сначала я хотел сказать… Кася, не переживай ты так сильно? Магистры ищут способы поймать этого шамана или на крайний случай обмануть. Морок на кошку надеть или еще как-то… Все сейчас пытаются что-нибудь придумать, Феодорис сказал, у нас есть еще несколько дней.
– Я тоже все время думаю, – вздохнула травница, – но пока не вижу выхода. С этим ребенком что-то нечисто… нет, не смотри так, сам он совершенно обычный младенец, и маги проверяли, и Веся. Она в него даже фантома своего посадила, и приказ особый дала. Кстати… они утром приходили, но Оль их выгнал. Она не обиделась?
– Терсия… – княжич на несколько мгновений замялся, не зная как помягче рассказать ей о происходящем в саду, и женщина сразу это заметила.
– Говори как есть, не бойся. Но поторопись, со зла Оль быстро бегает!
– Они сейчас все собрались в саду. Саргенс объявил о решении совета, а Веся с Берестом усыновили всех сирот. И нарядили их как княжон… сейчас там будут разные забавы и поединки…
– Пресветлые духи, – огорчилась травница, – а этот медведь не дал им и слова сказать! Я сейчас ему дверь открою, и мы пойдем в кабинет поговорим, ты только больше не спорь.
– А я и раньше не спорил, – фыркнул Даренс, получил укоризненный взгляд и смолк.
Ну вот, он еще и виноват! А того, что убегать от вооруженного буяна, даже если это ставший ему родным дед, княжичу противно до глубины души, она догадаться не может?! И вообще, хоть кто-нибудь его понимает, из женщин, разумеется? Вернее, хочет кто-то узнать, что он чувствует или нет? Как-то странно в последнее время повернулась его жизнь, – вздохнул Даренс, – девушки перестали его слушать, открыв рот и верить любой выдумке и каждому лукавому признанию! И началось это не сегодня и не вчера, не на Южной заставе и даже не в Ставине!
Не прислушиваясь к тихим увещеваниям, которыми встретила мужа Терсия, Даренс перебирал в памяти все последние встречи с девушками и мрачнел все сильнее. От воспоминания о глупом обожании, светившемся в глазах Траны и Лорны, когда они слушали на заставе клана Ястребов его язвительные любезности свело скулы, как от незрелого крыжовника, а от мелькнувшего перед мысленным взором грубоватого лица Ниренты с подернутыми страстью коровьими глазами, захотелось пойти помыть руки. Хотя и мыл он их с тех пор, как обнимал ее, подсовывая соль Ансерта, уже десятки раз.
Выходит, нормальные, умные девушки никогда на него и не смотрели, огорчился Даренс, вспоминая прошлых подружек, ведь все они были себялюбивыми и капризными пустышками, и в нём тоже ценили лишь внешнюю красоту, да стать, как в породистом жеребце. Выбирая княжича вовсе за не то, чем гордился и считал в себе самым ценным он сам, сметливость, ловкость и выносливость, преданность братьям и умение договариваться с торговцами и оружейниками. Вот Берест отлично знает его достоинства, не зря назначил советником… и Веся тоже больше не смотрит на него с холодной усмешкой.
Куница! Вспыхнула в мозгу яркой молнией догадка, вот с кого всё началось! Именно она первой выказала к нему полнейшее равнодушие, не заметила ни расточаемого обаяния, ни привлекательной внешности! Зато потом спасала, узнав о предвидении Милы, подсказало воспоминание о битве на Хороге, и начавшее разгораться раздражение погасло, словно его залили ведром холодной воды. И вслед за этим воспоминанием на княжича с удручающей ясностью обрушилась простая истина: это не окружающие его девушки изменились, и не жизнь, это изменился он сам. И больше не желает считать, сколько хрустящих воспитанниц Доренеи пишут ему слезные послания и вышивают крестиком портреты. Теперь он хочет совершенно другого и нужно как-то объяснить это упрямой девчонке, не желающей даже разговаривать с ним хоть чуточку поласковее… как положено невесте.
– Даренс, идем… – потрепав по плечу, негромко окликнула стоящая рядом травница, и княжич недоуменно огляделся.
– А где дед?
– В спальню ушел, с Антиком. Напугал ты его… говорит, никогда ещё не видел, чтоб Дарс на оскорбления не отвечал.
– А он таки оскорблял? – без интереса переспросил Дарс, шагая за Терсией в кабинет прадеда, – извини, я задумался.
– Ну да, – с состраданием покосилась на него Кастина, – бывает. Садись вот тут, и рассказывай. Что тебе сделала Мила?
– Ничего… особого. Просто предложила поухаживать за другими девушками… – княжич смолк, оценив мелочность своих обвинений и с досадой добавил, – я понимаю… это пустяк… но почему у нас с нею всё так неправильно? Вон Веся, взяла браслет и сразу перестала спорить! Обиделась, лишь когда мы уехали без неё… так за дело ведь! И как только встретились, сразу Береста простила!
