Парни выглядели нерешительными.
Меня обуревало дикое желание двигаться. Я хотела поскорее убраться отсюда. Хотела осмотреть каждый миллиметр тела Сэма, чтобы убедиться, что он в порядке. И чем больше я буду стоять здесь, слушая их препирательства, тем дольше не смогу помочь Сэму.
— Нам сейчас нечего терять, — заметила я. — И, если уж на то пошло, я верю ему.
Ник фыркнул, но тем не менее закинул Сэма на плечо.
— Ладно, веди нас. Но если снова подведешь, клянусь богом…
Трев приподнял брови.
— Дай угадаю: убьешь меня?
— Считай это обещанием, — на полном серьезе ответила я за Ника.
Трев бросил на меня пронизанный печалью взгляд, и я изо всех сил постаралась проигнорировать его.
— Показывай, куда идти.
Трев привел нас к невзрачному, дымчато-серому седану с тонированными стеклами. В замке зажигания, словно в ожидании, висел ключ.
С помощью Трева мы устроили папу с Сэмом на заднем сидении. Ник занял место за рулем, а мы с Касом обошли машину, чтобы сесть с другой стороны.
— Подождите. — Трев засунул руку в карман брюк и вытащил черную флэшку. — Не знаю, нужна ли вам эта информация, но здесь записаны все ваши файлы. От начала и до конца. Они могут пролить свет на то, чего вы сами не помните. Вы заслуживаете того, чтобы узнать все о себе.
— Спасибо, — поблагодарила я его, забирая флэшку.
Кас так сильно хлопнул Трева по спине, что по гаражу прошлось эхо от удара.
— Но ты все равно остаешься засранцем.
Я нагнулась, чтобы сесть в машину, но Трев меня остановил. Все мои чувства тут же обострились. Это говорило о том, как быстро наши отношения стали другими, сойдя на нет. Мне ненавистно было это. Ненавистно было то, что он сделал.
— Да?
Вокруг его левого глаза темнел синяк. Трев выглядел ужасно уставшим и одиноким.
— Все эти годы… Я хочу, чтобы ты знала…
— Быстрее же! — прорычал Ник.
Трев придвинулся ко мне, опустив голову, словно слова, которые он собирался сказать, было больно произнести, глядя мне в лицо.
— Ты, и правда, красила нашу жизнь в лаборатории. Я хотел, чтобы ты это знала. Все, что я говорил и делал, шло от сердца и было искренним, несмотря на то, что я не был тем, за кого себя выдавал.
— Ты был моим лучшим другом. — С моих плеч будто свалилась тяжесть. — Но я больше никогда не смогу смотреть на тебя по-прежнему. Никогда.
— Я знаю.
Я обвила его руками, обнимая. Он не ожидал этого, поэтому покачнулся, но затем крепко прижал меня к себе.
— Позаботься о себе, — попросила я.
— Ты тоже. Ты же знаешь, они не перестанут преследовать тебя.
Теперь, когда Коннор был мертв, я не знала, кого Трев имеет в виду — Райли или кого-то, стоящего выше. И в этот момент мне было на это плевать. Кивнув Треву на прощание, я скользнула на заднее сидение рядом с Сэмом и взяла его руку в свою.
— Я подниму дверь, — сказал Трев, — и вы будете свободны.
— Звучит офигенно, — пробормотал Ник, поворачивая ключ в замке зажигания.
Трев набрал код, и гаражная дверь, загремев, поднялась вверх, скользя по металлическим опорам. Я задержала дыхание, потому что как бы мне не хотелось верить в Трева, я все равно почти ожидала увидеть ждущего нас за дверью Райли.
Заливший гараж дневной свет отразился от гладкого капота седана. Ник выехал из гаража и влился в общий поток машин на дороге.
Папа очнулся десять минут спустя. У него было пулевое ранение в спине, кожа побелела, и вокруг глаз пролегли темные круги.
— Отвезите меня в больницу, — простонал он.
Ник нашел одну через несколько минут.
— Хочешь, чтобы мы остались с тобой? — спросила я, когда Кас пошел за креслом для перевозки больных.
Папа покачал головой.
— Уезжайте отсюда как можно дальше.
— Но…
— Анна. — Он взглянул на меня так нежно, по-отцовски, как никогда еще до этого не смотрел. — Уезжай. Пожалуйста.
Вернулся Кас. С помощью парней я пересадила папу из машины в кресло-каталку, и это стоило нам огромных усилий. Мы все были не в лучшей своей форме.
— Что скажем? — спросил Кас. — Что он бездомный?
Ник закатал рукава своей рубашки.
— И мы его таким нашли?
— Я сама с ним пойду, — сказала я, взявшись за ручки кресла. — Вы будете здесь, когда я вернусь?
Кас широко улыбнулся, показав ямочки на щеках.
— Мы никуда не уедем.
Автоматические двери со свистом разъехались, напомнив мне о входной двери в лабораторию на нашей ферме. Что теперь будет с нашим домом? Где будет жить папа? И что будет с моими вещами? В голову не приходило ни одной моей вещи, по которой я буду скучать. Только что по своим наброскам. И всё.
— Простите, — позвала я. — Этот мужчина пострадал. — Мне показалось, что лучше сказать "пострадал", чем "ранен". Так они не будут задавать вопросы мне.
Женщина за стойкой нажала на кнопку на коммутаторе и произнесла:
— Сейчас придут медсестры.
Я обошла кресло, чтобы стать лицом к папе и взяла его руку в свою.
— С тобой все будет хорошо?
Он наклонил голову в сторону.
— Со мной все будет в порядке. А ты теперь иди.
— Увижу ли я тебя снова?
— Ты действительно этого хочешь? После всего, что я сделал…
— Хочу. Ты всегда будешь моим папой.
Он покачал головой, избегая смотреть на меня. Может быть, ему сейчас хотелось плакать, так же, как и мне.
— Никогда не думал, что услышу от тебя такие слова. Не после того, как ты узнала правду.
Подбежала медсестра.
— Что случилось?
— Он пострадал. Я… эм…
— Она нашла меня, лежащим на улице, — сказал папа. — Если бы не эта юная леди, я бы уже, наверное, умер.
— Мы отвезем его в приемное отделение. — Другая медсестра нажала на кнопку автоматического открытия двери. Широкая дверь распахнулась, открывая оживленное отделение первой медпомощи.
Папа подмигнул мне, когда медсестра увозила его.
На улице я села в ожидающий автомобиль, рядом с Сэмом. Его глаза были приоткрыты.
— Ты проснулся. Слава богу. У меня не выйдет уговорить тебя на осмотр у доктора?
— Меня может осмотреть Кас, — прохрипел он.
Кас фыркнул.
— Ну не знаю, дружище. Это может быть опасно. К концу осмотра у тебя может оказаться меньшее количество органов, чем было в начале.
Ник отъехал от тротуара, и Сэм сплел свои пальцы с моими. Я улыбнулась ему самой настоящей улыбкой, коснувшейся всех уголков моей души. Потому что парни были снова рядом со мной. Потому что у нас все получилось. Потому что теперь мы свободны.
Ломкая трава захрустела, когда я села перед надгробием в центре кладбища Порт Кадия. Земля у основания массивных надгробных плит была усеяна листьями, как и горшок с засохшими цветами.
