… Они выходили из ангара, словно хмельные, чуть ли не обнявшись: Томас, Итиро, Феб и Эл. Они вправду немного выпили, виски, прямо в ангаре, из рук девиц из борделя. Профессор Бронски была довольна — Томас последовал всем ее советам. Это сработало, правда, кор-плата как-то шалила и на пару секунд даже отключилась: Томас пошатнулся, начал оседать (благодаря этому, его соперник промазал, и весь зал взревел от восторга, думая, что Кавендиш применил обманный прием), затем все функции восстановились. Наверное, удар гибридника в корпус, специально пропущенный перед этим Томасом, был слишком силен. Кавендиш триумфально закончил поединок, забыв про шалости процессора.
Вторым на ринг вышел Итиро. Это был не бой, а танец. Синклер внешне легко справился с мускулистым киборгом, чуть крупнее того, что выставили против Томаса, но Кавендиш знал цену этой легкости. Маша была права — на вопрос, чье кибернетическое кунфу лучше, можно ответить: то, что содержит в себе оцифрованный человеческий опыт. Третьим в бой вступил Феб. Его честно нокаутировали в третьем раунде, но и соперник ему достался серьезный — жилистый фермер с большими кулаками. В Левене чувствовался уличный боец-самоучка (судя по его скупым рассказам о юности, подросток, которого все задирали из-за любви к музыке и который из-за этого научился драться), но годы на беговых дорожках, вместо серьезных тренировок, сказались на общей форме музыканта. Эл, присоединившись к ним позже, дрался с огоньком, закончив бой ничьей. День удался. У всех четверых. Маша и Айви, сорвав голоса воплями поддержки, пошли в отель. Мужская часть команды приняла решение продолжить праздник.
По дороге в бар на них налетела Миа.
— Где ты был? Что?!! Так это правда?!! Ты дрался?!!
— Мы все дрались, — Том любовался на искрящиеся гневом и мечущие молнии глаза невесты. — Даже Эл. И мы победили! Поцелуй победителю!
Он обнял ее и чмокнул в мягкие губы. Миа запищала, вырываясь:
— А! Ты мне все красоту сотрешь!
Руки и ноги у нее были в черных узорах: цветы, причудливые рыбы, традиционные восточные «огурцы».
— Меня два часа расписывали хной! Я и не знала, что ты не на байдарках гоняешь, а дерешься, по-настоящему! Если бы я знала, я бы… Я б…
— Я люблю тебя, — пробормотал Томас, игнорируя лукавые взгляды друзей и прижимаясь к ее лбу своим. — Мне море по колено от твоей любви. Я должен был набить кому-то морду, иначе взорвался бы.
— Дурак! — проворчала Миа, уже тише. — Я выхожу замуж за неблагоразумного дурака.
— А ты не знала, что мужчины все такие? Мы с ребятами посидим в баре, ты не против?
— Обмоете фингалы? — Миа критически обвела взглядом ухмыляющуюся живописную четверку, из которой лишь у Синклера не было на лице следов честного мордобоя. — Идите уж, укрепляйте свою мужскую дружбу, уж лучше б вы … мерились. Только не забудьте про танцы вечером… Доволен? — обратилась она к Элу.
— О, да, — сладко прищурив правый глаз (левый и так смотрел на мир через щелочку), отозвался ай-каб и, не сдержавшись, пропел: — Тили-тили тесто…
Миа
Я еще не успела выйти замуж, а уже понимаю, какой тяжкий труд это хваленое замужество. Вот где этот Томас, а? Сейчас бы убила его своими руками!
На меня нацепили венок. Ну и платье, конечно, чтоб его. Цвет мышиный, кружева того же серого оттенка — здесь это дань традициям, первые поселенцы ходили с ног до головы в пыли. Я умоляла Грега подобрать что-нибудь другое, но тот упрямо гнул свою линию. Он вообще к нам охладел — за подкрашиванием моего лица в стиле невинности и глуповатости Малгожата поведала, что у Грегуара появились другие любимчики-молодожены. Визажист мельком упомянула, что жених в той паре весьма симпатичен, из очень традиционной (подчеркнуто многозначительным тоном) семьи, которая явно заставляет парня жениться на девушке из религиозной семьи, и что молодой человек после общения с нашим стилистом как-то… призадумался, и это вызывает страшную ревность Боба.
От Невела поступило сообщение. Кью вполне здоров, старшая Почка почти отделилась и уже общается с родителем. У-у-у! Как же я хочу на яхту! Все интересное там происходит без меня! Если бы не наши обязательства в качестве талисманов, плюнула бы на все. И свадьба-то так, имитация, и на «Звездном Ветре» Томас под присмотром, рядом с БАМС. Меня беспокоили его серый цвет лица и глаза с красными жилками, когда мы встретились после боя. Я знаю, что не могла бы отговорить его от этого ужасного мужского развлечения, но все же…
Я стояла и вглядывалась в поляну перед еще одной сценой, поменьше, возведенной почти у самого озера. Где Том? Нам же вечер открывать, танцем! За моей спиной раздалось покашливание. Я обернулась:
— О, Роузи! Ты такая хорошенькая! Это то самое платье?
— Да, — ответила киборгша, независимо пожимая плечами. — Выполняю все свои обещания.
На ней был наряд из подарка мистера Джуроу. Роузи выглядела как самая милая циклонша на свете. А вот и Томас! Легок на помине! Как же он хорош сегодня! И расстегнутые пуговицы на месте, и закатанные рукава открывают мускулистые руки, и брюки облегают все, что надо и как надо. И шляпа! Ему очень идет ковбойская шляпа, оказывается!
— Миа.
— Томас.
— Наш танец первый.
— Да.
— Ты очень красива сегодня.
— Да. Да?!
Я хотела сострить начет мышиного платья, но у меня над ухом хлюпнула носом Роузи. Я повернулась посмотреть, что с ней, а она помахала рукой, мол, все в порядке, прижимая к глазам розовый платочек. Мы с Томасом еще бы долго стояли, глядя друг на друга, но на сцену вышли бородатые музыканты, сами похожие на фермеров (а может, это они и были). Запела скрипка, забренчало банджо. Томас торжественно вывел меня на середину поляны.
— Красивая мелодия, — сказала я, чувствуя, как ловко, но без вычурности ведет меня в танце Том.
— А ты знаешь, что у этой баллады шотландские корни?
— Нет.
— Она называется «Куль с зерном».
— Что, правда? — я засмеялась.
— Да, да. Молодой фермер вез зерно на телеге поздней ночью. Один мешок свалился, и парень слез с повозки, чтобы найти его в темноте. На дороге в лунном свете он встретился с рыжей лесной феей, что свела его с ума. Вот, слушай, песня началась.
— Слышу.
Фея (гнусавым голосом исполнителя с гитарой) уговаривала фермера оставить зерно лесным жителям. Фермер (не менее гнусаво) отвечал комплиментами. Диалог был длинным, насыщенным описанием прелестей волшебницы, которые на гора выдавал очарованный фермер. Потом «они удалились в поле, и вереск лишь был свидетелем их любви». А через девять месяцев на порог фермеру доставили сверток с новорожденной девочкой. И у нее, конечно, были рыжие волосы. Я заслушалась, честно, но успела увидеть, как к Роузи приближается мистер Джуроу. Фермер церемонно поклонился киборгше, та сделала небрежный реверанс и, вложив ладонь в протянутую ей руку, пошла танцевать.
После танцев, усталые, но довольные, мы пошли прогуляться вдоль озера. У самого дальнего причала нам повстречались Роузи и Абрахам. Они нас не заметили, а я решила воспользоваться удобным случаем и проверить, как оно у них там продвигается. Я махнула Тому рукой и побежала к дощатому домику в середине полоски пляжа. Томас, ворча, что мы нарушаем уединение романтической парочки, поплелся за мной. Ветер доносил до нас сварливый голос Роузи и заискивающий мистера Джуроу.
— Но, Роузи, милая, как же я могу оставлять это без наказания, если в священных книгах сказано «почитай родителей своих как Господа нашего»?
— И в тех священных книгах написано, что нужно лупить ребенка до синяков?
— Роузи, Господь недаром сделал наш зад мягким и не очень чувствительным, чтобы к нему хорошо прикладывался ремень, — с нотками назидательности проговорил фермер.
— Господь сделал наш зад таковым для нескольких функций, — холодно парировала циклонша. — Не будь я воспитанной леди, показала бы тебе некоторые из них. И хороший, мягкий ремешок пригодился бы. Не тот, что ты носишь в штанах с этой… блямбой для определения киборгов. Однако о таких вещах на первом свидании не говорят. Боюсь, оно у нас первое, оно и последнее.
