— Она уехала в столицу, — голос Лилианы был острым, как нож, и холодным, как лед.
— Ее магия опасна для всей страны. Как и магия других одаренных.
— Этих бедняжек загоняет в рамки лишь святая инквизиция.
Мэр скорбно поджал губы. Уголки его густых бровей иронично поползли вверх, и это придало выражению лица безумия.
— Бедняжек? — переспросил он с плохо скрытой досадой. — Считаете их безвредными?
— Считаю! — отрезала Лилиана с явным вызовом, незаметно для себя забыв намерение не злить мэра.
— Напрасно! — огрызнулся тот нервно, собираясь с мыслями. — Однажды эти выр… высокоблагородные маги и ведьмы соберутся и выступят против властей!
— Каких? — уточнила невозмутимо Лилиана, хотя внутри у нее все пылало от злости и ярости. — Вас? Королевской семьи? Может быть, против императора нашей планеты?
Лицо Свэнтиса побагровело, глаза налились кровью. Он смотрел на целительницу, словно одичавший лев на гордую пантеру. Словно готов был кинуться на Лилиану с кулаками или разгромить эту кухню.
— Вы должны понимать, сударыня! Ваша дочь дважды бросала вызов церкви!
— А церковники и рады обижаться на невинные девичьи проказы, — спокойно ответила Лилиана, и у нее затряслись руки. — Уходите. Я не позволю вам коснуться даже волоса на голове моей дочери.
— Позволите, — с улыбкой пообещал мэр, и тут же с пояснил с гадкой ухмылкой: — Вы продолжаете скрывать беглых дворянок и купчих в том самом замке. Как вы думаете, как долго он сможет выдержать осаду городских солдат?
— Это зависит от количества.
— Нет, дорогуша, — Свэнтис одарил ее снисходительным взглядом. — Это зависит от длительности осады и крепости тарана. Насколько я знаю, у вас нет никакой защиты, кроме горстки женщин и детей.
— Что вы хотите сделать?
— Не я, — он опять улыбнулся, и к горлу женщины подступила тошнота. — Тот, кто стремится к новой власти, впрочем, вам необязательно об этом знать. Ему не нужна опасность от одаренных магов, ему нужны их силы и магия.
— Дейна не опасна! — выкрикнула Лилиана хриплым голосом.
— О, разумеется. Но и городская стража опасна для убежища ваших подопечных, — он нехорошо прищурился. — Смею напомнить, среди них есть и моя жена.
— Страшно подумать, что заставило ее вас оставить, — выдохнула Лилиана, с тревогой глядя в отвратительное лицо. — А нет, я знаю. Вы унижали и ее и ваших милых дочек.
— Согласитесь, все женщины заслуживают время от времени хорошую трепку.
Лилиана упрямо сжала губы. Она не собиралась с этим соглашаться.
— Что вы хотите сделать с Дейной? — повторила вопрос женщина.
— Если вы подпишете пару бумаг, — сладко улыбнулся мерзавец уже в которой раз, — она останется жива и здорова. Кстати, я принес их с собой.
На кухонный стол тяжело плюхнулись помятые желтые конверты. Чернильница была тут же — обычно Дейна писала свои истории на кухне, где больше свечей. Наверное, Свэнтис успел это заметить, но ничего не сказал.
Один росчерк. Второй. И еще два. Резкие, слишком сильные, достаточные, чтобы порвать бумагу, рывки, и вот родная дочь предана матерью. В былые времена Лилиану бы душили слезы, но за свои неполные пятьдесят лет она успела пережить столько боли, горя, обид и прочей дряни, что слезы перегорели где-то на пути к глазам.
— Забирайте ваши бумаги, — кинула она и швырнула перо, обрызгав конверт чернилами. — И будьте прокляты!
Глава 19. Яд и сталь
За те долгие годы, что Дейна не появлялась в королевском дворце, она успела почти полностью забыть его убранство. Конечно же, все изменилось. Вместо пейзажей висели портреты в золоченых рамах, количество красивых статуэток в коридорах уменьшилось в несколько раз. Или же самые четкие детские воспоминания Дейны лгали.
Они с Виенто прибыли во дворец поздней ночью, но их приняли со всеми почестями. Наверное, впервые за всю ее жизнь Дейну не осуждали за ее происхождение — ни словами, ни жестами, ни переглядками. И уже за это она была очень благодарна придворным и лакеям. Она не была одной из тех, кто избалован хорошим отношением и неожиданными подарками судьбы.
Хотя Дейна подозревала, что такая доброта может быть обусловлена приказом свыше. Кто-то важный отдал распоряжение выполнять каждый каприз гостьи. Зачем? Чтобы усыпить ее бдительность?
Размышлять об этом, делать выводы и анализировать ситуацию у Дейны не оставалось ни сил, ни желания. Стремительные и страшные события последних лет давно сделали из сильной духом девушки печальную жертву обстоятельств. До сих пор она не замечала перемен в своем настроении, но теперь, когда вежливые служанки проводили ее в женские гостевые покои, Дейна внезапно ощутила себя очень одинокой и уставшей.
— Благодарю вас, — сказала она девушкам без особого тепла в голосе, окинув безразличным взглядом роскошное помещение. — Ступайте.
Она знала, что другим княжеским дочкам помогают переодеться на ночь, но сама была лишена таких привилегий с шести лет и привыкла заботиться о себе самостоятельно. Сменить дорожное платье на ночную сорочку — не такое уж и сложное дело, но в последнее время Дейне все больше хотелось, чтобы кто-нибудь о ней позаботился.
Но нет. Она лучше останется в одиночестве, чем даст хоть кому-нибудь малейший повод для попреков или насмешек.
Оставшись в полумраке, Дейна не без усилий расстегнула тяжелое платье, отороченное мехом, бережно опустила его в кресло. Затем пришла очередь чулок. И тут случилось то, что она меньше всего ожидала увидеть.
— Добрый день, дорогая княгиня Морлан.
Вздрогнув от страха, она прикрылась тонкими дрожащими руками, вскочила с кровати и повернулась назад. Там, на фоне неподвижных красных занавесок, стоял молодой мужчина с рыжими волосами и насмешливой улыбкой.
— Леон?!
Она любила его без памяти, но что-то мешало Дейне окончательно в это поверить. Неужели они были врагами, а она об этом не помнит?
— Совершенно верно, — кивнул он, жадно разглядывая ее. — Собственной персоной. И понять не могу, почему вы так испугались?
— Я…
А и правда, почему? Зачем его бояться?
— Мы были отличной парой, моя красавица, — продолжал он и сделал маленький шаг вперед. — Жаль, что нам… пришлось расстаться.
— Но вы нашли меня, — проговорила неуверенно Дейна.
Он и правда любил ее. Воспоминания про то, как Леон спас Дейну от инквизиторов и сам угодил в церковную тюрьму, не исчезли бесследно. И пока она думала об этом, страх мигом улетучился. А решимость осталась. Забыв об усталости, беспокойстве, последних событиях, Дейна обошла кровать и смело шагнула навстречу Леону.
— Я люблю вас, — сказал он чуть дрогнувшим голосом. — Несмотря на мою безграничную вину перед вами.
Казалось, будто граф Лоренцо испытывал чувство вины.
— Я люблю вас, — ответила Дейна, тихо и медленно. — Я найду силу простить вас.
Шаг за шагом они приближались друг к другу, никто не отводил лиц от дорогого его сердцу лица. Наконец Дейна оказалась в объятиях любимого и крепко прижалась к нему, уткнулась в сильное плечо. В комнату ворвался морозный зимний ветерок, неприятно холодя спину и руки
Спутанные мысли, горячие чувства, холод по коже, тихий шепот. Белые пальцы запутались в огненно-рыжих волосах. Теперь они оба были свободны от запретов герцога Виенто и постоянной угрозы быть застигнутыми врасплох.
Они опять были вместе, забыв про чужие пересуды и предрассудки.
Драка, дуэль, еще что-то дурное и липкое, затерянное в памяти, остались далеко позади. А Дейна и Леон очутились в постели, увлеченные друг другом и любовной близостью. Стены королевского дворца сделаны из крепкого камня — в эту ночь никто не услышит прерывистых вздохов и громкого стона.
* * *
В планы герцога Даниэля Виенто совершенно не входили проблемы.
Он искренне надеялся на полное их отсутствие, но, конечно же, не гарантировал этого. Особенно в присутствии Дейны Морлан. Эта хитрая и лживая девчонка, забравшаяся глубоко в его сердце, словно огненная лиса, имела необычное свойство притягивать неприятности. Даже четыре ее стихии меркли на фоне такой способности.
