подсадили в экипаж, где все уселись парами: Райф, естественно, с Мелиндой, тут же склонив друг к другу головы, чтобы пошептаться о вчерашнем, а Неис, растерянный, сидел с Инессой, которая уставилась в пол экипажа и явно наотрез отказывалась говорить хоть о чём-то.
«Или она играет, - потерянно подумал Неис, - или я слишком рано решил, что она не та, за кого себя выдаёт. Надо бы узнать, как долго она ещё пробудет в наших краях. А за это время проверить её на наличие родственников Даремов там, откуда она, как говорит, приехала… И проверить все её путешествия…»
В громадной книжной лавке в центре города Инесса не стала подходить к стеллажам с поэтическими сборниками, а, оглядевшись, подошла к другим. Как только Неис увидел, куда именно – он быстро приблизился к ней.
- Вы тоже любите книги о сыщиках?
- Да. Мне нравится, когда можно прочитать о расследованиях, о том, какие именно доводы сыщик приводит, чтобы разыскать преступника. – И задумчиво добавила, оглядывая книжные стеллажи: - Не думала, что здесь… (она как-то осеклась, а потом слабо улыбнулась) можно было увидеть столько детективных книг.
- Но это центральная лавка, так что неудивительно, - откликнулся Неис, одновременно отчётливо понимая, что она, кажется, говорит о совершенно другом.
- И что вы мне посоветуете приобрести? – поинтересовалась она, не оглядываясь на него. – Люблю почитать в дороге.
- Вы… уезжаете? – осторожно спросил Варен-старший.
- Ну, не сразу, но скоро.
- Домой? Или думаете продолжить путешествие по стране?
Она улыбнулась слабо, задержала на нём странный взгляд блеснувших глаз, потому что, как ему почудилось, мгновенно наполнившихся слезами. И отвернулась.
- Думаю.
Он постоял немного, собираясь с мыслями, а потом взял её под руку и просто начал вести её вдоль стеллажей, рассказывая, какие книги прочитал и чем они хороши. Она слушала его внимательно, порой переспрашивая о том, что её заинтересовало. А он всё поражался: теперь он видел, в кого влюблён (а последнее для него не стало новостью), и эта девушка… Она должна покинуть его?
Нет, он твёрдо решился поехать именно сегодня в магический отдел ведомства, чтобы о ней навели справки – хотя бы одну! Ему нужно было знать: что за уникальная магия находится в её власти? И чему эта магия служит?
Заснув лишь под утро и сразу проснувшись, едва только услышала быстрые шаги Мелинды в коридоре, Инна почувствовала странное, необычно плаксивое настроение. С чего бы это? Не успел отзвучать мысленный вопрос, а она уже отвечала себе: «Потому что мне здесь нравится, меня здесь приняли… И вдруг надо покидать и полюбившиеся мне места, и симпатичных мне людей…»
Особенно одного человека, которого она, воспользовавшись своим загадочным магическим даром, успела сделать отчуждённым по отношению к самой себе.
Робко и без надежды задалась в очередной раз вопросом: «А если попросить господина Лэндонара оставить меня здесь?» И вздохнула, стоя у окна и глядя, как всё смелей одевается сад ярко-зелёной листвой. Цвет надежды. Не для неё.
…В этом состоянии она спокойно приняла, что Неис снова ведёт себя с ней так, словно и не было никакого магического воздействия на него. Уже не хотелось, чтобы он отвязался от неё – заранее, до отъезда. А глупо хотелось принимать его внимание и наслаждаться им. В общем, Инна сумбурно понимала, что ей хотелось бы плыть по течению. Как ранее отчаянно и предполагала сделать.
И в этом же состоянии она додумалась до идеи: «А если воздействовать на господина Лэндонара? Пусть он забудет обо мне! Пришёл же он на бал, когда я хотела его там видеть!» И тут же печально улыбнулась. С господином Лэндонаром тоже не всё гладко получилось. Во-первых, он намекнул, что понял: это она его вызвала. Во-вторых, она хотела поговорить с ним о проблемах, которые появились, а он отозвался странными недомолвками, которые уж точно не по делу были. Следовательно, дар Инны либо слаб, либо… надо учиться его использовать.
Учиться – это время.
Учиться – это значит долгое пребывание в этом мире.
А времени нет.
Когда она поняла это совершенно ясно, вдруг наступило чуть ли не отрезвление. Неужели влюблённость (она не могла заставить себя говорить: «Это любовь» даже в мыслях!) настолько делает её слабой?! Она оглянулась на Неиса, стоявшего рядом и зачитавшегося взятой с полки книгой. Его профиль, пока он стоял неподвижно, вызвал в ней странную тёплую волну: нет, это не статуя, но как же Варен-старший хорош! Наверняка, завидя его, любой скульптор не отказался бы от такой модели…
Но при нём Инна чувствовала себя слабой.
Она привыкла жёстко идти по жизни. Дома, в своём мире, приходилось проявлять эту жёсткость, потому что жизнь такая. Её то и дело швыряло с одной работы на другую – это выбивало из колеи, потому что не давало ощущения, что она крепко стоит на ногах. Постоянная зыбкость бытия, когда назавтра не уверена, что будет хоть какая-то почва под ногами. И эта зыбкость приучила надеяться только на себя.
Рядом с Неисом она чувствовала себя… слабой.
Почему?
Пульс стучал в виски. Появилась глупая мысль: если она разгадает, почему рядом с Вареном-старшим она отчётливо ощущает себя слабой, будет легче с ним… расстаться.
Солнце вовсю припекало, пока они оба стояли у громадного магазинного окна. Но, кажется, Неиса это вообще не заботило. Судя по всему, тропики, в которых он работал, ему нравились, потому что на его жёстких губах постепенно (кажется, он сам этого не замечал) появлялась почти невидимая и очень лёгкая улыбка. Он наслаждался этим теплом, которое его расслабляло…
Она оказалась права.
Тайна, мучившая её, была разгадана. Достаточно было всего лишь машинально оглядеться в поисках Мелинды и Райфа, чтобы она осознала, почему женщина в этом мире слабей мужчины. Райф и Мелинда почти одного роста. Но рядом с ним кузина выглядит ниже и беззащитней.
В этом мире мужчины берут на себя все тяготы, с которыми сталкиваются люди. В любых семействах. Даже в семействе Даремов старик по-своему ограждал своих женщин от всех бед, что на них обрушились. Пусть это и выглядело глупо, а для кого-то и смешно: он всего лишь отказывался от еды под каким-нибудь предлогом, чтобы побольше досталось дочерям и внучке. Это Инна вспомнила рассказы Мелинды о жизни в родовом гнезде после гибели родителей.
Она оказалась права в том смысле, что
