Удивительно, что его сообщником и предметом воздыхания оказалась младшая дочь Церрии — Далина. Влюбленность играла с ними, как с марионетками, и вбила в них желание сбежать к Лунным копям Цхельма, в земли изгнанников, в поисках свободной от аристократии жизни. Перед этим они хотели усилить свои способности с помощью огня Дианы, дабы стать неприкасаемыми в тех довольно опасных местах. План влюбленных дураков с треском провалился: все пошло наперекосяк с нашим вмешательством.
Опасная и непредсказуемая любовь извратила их желания, доведя обоих до заслуженного наказания. С одной стороны, стоило ли их винить за любовь, которая стала сильнее разума? Но с другой… Голову терять горазд всякий, а удержать ее на плечах и мыслить трезво и правильно дано лишь сильным. Сила — качество, которое приходит с годами. Главное, не обратить ее в жестокость. Ничего хорошего, как правило, из такого не получается.
На счету Церрии таились измена и жажда привести Дерил-де-Лой к несокрушимому могуществу, сделать его ядром объединенных королевств. За одно подобное желание полагалась смертная казнь. Такой приговор и озвучат на суде, не иначе. Все прекрасно знали, каким будет наказание каждого члена семьи чернокнижников. Суд — всего лишь прелюдия, скрывающая заранее принятое решение.
На мгновение в зале воцарилась тишина, когда прибыл король и прошествовал по длинному красному с золотой каймой ковру, вдоль трибун, занятых зрителями в лице высокопоставленных магов. Брат опустился на мраморный трон с высокой спинкой, укрытой плотной бордовой тканью, слева от него заняли свои места пара судей, юстициар и несколько чиновников. Справа сидел только я, но вскоре ко мне присоединилась Элеонора.
Ее появление несколько изумило зрителей, но многие уже привыкли к ее персоне, ведь за последние два месяца она частенько мелькала во дворце как придворная дама. Никто не знал, кем она мне приходится, но все понимали, что она важная гостья правителя.
Я был благодарен брату за предоставленную ей возможность. Элеонора больше не была беглой преступницей. Она была свободна и имела полное право распорядиться своей жизнью так, как пожелает. Пусть она и добилась этого права самостоятельно, король мог забыть о чести и вернуть ее в тюрьму. Но он не сделал этого, невольно доказав, что справедливость ему не чужда.
— Как ты себя чувствуешь? — шепот проник в сознание, и мои пальцы под столом накрыла теплая, но исхудавшая материнская ладонь.
После выплеска энергии Элеонора выглядела неважно. Но с каждым днем благодаря лекарям к ней возвращались здоровый румянец, силы для того, чтобы двигаться больше двух часов в день, и прежняя добрая улыбка, которая едва не ушла вслед за ее способностями.
Для нее настало сложное время, но она встретила его с достоинством королевы, снова умудрившись меня этим удивить.
— Все нормально. — Я кивнул, хотя внутри скопилось немало тревожных чувств. — А ты?
— Уже лучше.
Я намеревался спросить, действительно ли она хочет присутствовать на суде, но король вынудил вернуться к происходящему, выдав громогласным голосом:
— Да начнутся слушания.
Юстициар, торжественно кивнув, поднялся со своего места.
— Ваше Величество, Ваше Высочество и уважаемые господа и дамы, сегодня мы проведем судебные процессы над королевой и королем Дерил-де-Лоя, дерильской принцессой Далиной, принцем Теодором и Дерлином Альбре. Подсудимые обвиняются в государственной измене, нападении на королевскую чету, заговоре с целью поддержки беглых преступников, подстрекательстве к мятежу и попытке незаконного лишения способностей мага. В свете тяжести их преступлений, Его Величество санкционировал отказ от права принимать или отклонять приговоры. Они будут выноситься единолично Его Величеством в соответствии с законами Эрисфейла.
Объявление юстициара мгновенно вызвало ропот и удивление. В особенности волна негодования захлестнула чернокнижников. Неудивительно, ведь их слово в защиту обвиняемых не будет учитываться.
Все собрались, чтобы услышать вынесенный королем приговор, молча принять его и смириться.
Юстициар, несмотря на перешептывания, спокойно продолжил:
— Приведите обвиняемых.
Стражники отворили высокие украшенные гравировкой двери. В середину зала вывели Церрию и Рогира, их детей и Дерлина, закованных в кандалы-блокаторы. Подвергавшиеся пыткам и магическому вмешательству в сознание, сейчас они мало походили на тех аристократов, что запомнились многим в день битвы в Дерил-де-Лое.
Изможденные тела, осунувшиеся лица, лохмотья вместо богатых одежд. Кричащий отпечаток измены. На них словно горело клеймо, показывающее всем, к чему приводит путь, сотканный из алчных желаний, жестокости и предательства.
Они предстали отчаявшимися и поверженными. Все, кроме Церрии.
Невзирая ни на что — ни на явное поражение, ни на тяжелые взгляды, прожигающие в ней дыры, ни на победный блеск в глазах Аарона, — она стояла прямо, с гордо поднятой головой и непробиваемой сталью в холодных черных глазах. Эта женщина выглядела так, будто у нее все еще есть шанс на победу. Будто у нее есть козырь, есть тень возможности выбраться и избежать наказания.
Злобная стерва, но стерва с достоинством монарха. Сколько бы преступлений ни было на ее счету, я невольно буду испытывать к ней маломальское уважение из-за ее железного стержня, из-за того, что, даже в свои последние минуты жизни, она не опускает глаза в пол.
Как ни крути, в ней есть те качества, что присущи королеве. Беспристрастность и объективность.
Но нет главного — понимания. Чувства справедливости и мудрости.
К юстициару присоединился судья — встал и прокашлялся, прежде чем озвучить первого обвиняемого.
— Церрия Эрла Ла Ноэр…
— Вы не можете лишить нас королевы! — оборвал его кто-то из толпы неуместным восклицанием. Нетрудно было догадаться, что недовольным оказался чернокнижник. — Вы казните мать и дочь из правящей династии! И кому же достанется корона? Некромантскому отпрыску?
Взгляд брата потяжелел. И он, и я, как и многие другие, без труда нашли говорившего. Возможно, он был всего лишь одним из непонимающих подданных, а может, все было куда сложнее, и этот человек все еще верен Церрии.
Как бы там ни было, его возглас нашел отклик в толпе. Над трибунами расстелился гул.
— А где же вторая дочь? — громко вопросил еще один. — Где принцесса? Почему судебный процесс проходит без ее присутствия?
— Покажите Диану!
— Приведите принцессу! Без нее суд — кощунство по отношению к народу!
Зал наполнился возгласами и волнениями.
Королю хватило бы махнуть рукой, чтобы стражники уняли ропот и наступила напряженная тишина. Но он бездействовал. Наблюдал, как люди негодуют, как в спор вступают некроманты. Как происходит, казалось бы, неизбежный раскол между двумя королевствами.
Возмущение чернокнижников взволновало подсудимых, и я заметил, как губы Церрии растянулись в довольной улыбке, которую тут же нестерпимо захотелось стереть.
Продолжил бы брат наблюдать и позволять своим людям вести себя подобно собакам, дерущимся за последнюю кость, или остановил бы возмутительное поведение, узнать так и не удалось.
Тяжелые двери вновь распахнулись, наполнив помещение протяжным эхом. Волнение поутихло, все взгляды метнулись к нежданной гостье.
Под широким куполом внезапно прокатился изумленный вздох толпы, и я резко поднялся на ноги.
Хаос!
Если бы Элеонора не ухватилась за рукав моего кителя и предупреждающе не дернула, я бы сорвался с места, как обожженный лавой. Потому что…
… я не верил. Не верил собственным глазам.
Звонкую тишину в зале осторожно разорвал уверенный стук каблуков по мраморному полу. Она двинулась к нам с поразительным изяществом. Облаченная в длинное, приталенное черно-изумрудное платье с открытыми плечами, на которых алели шрамы, она приковала к себе внимание каждого. Изумила и потрясла, застав всех врасплох.
