class="p1">Кристиан пытается прочитать по моему лицу, как я отношусь к тому, что услышала, но ведь в эту игру может играть не только он. А меня, как и любую леди, учили сохранять лицо.
— Джем, надень кольцо, — смирившись с тем, что я захлопнулась от него, требует Кристиан.
— Не раньше, чем мы побеседуем с вами о его свойствах, — я демонстративно убираю артефакт в кармашек. — А пока без лишней необходимости я буду держать его при себе. И только.
— Это неразумно…
— Неразумно — носить его, не представляя, чем мне это грозит. Лорд Натори, если мы с вами прояснили волнующие вас моменты касательно нахождения в моей спальне брата, мне бы хотелось всё-таки договорить с ним без лишних ушей. Достаточно того, что следилка всё ещё активна.
— Нам тоже стоит поговорить, — хмурится Кристиан.
Ну надо же! Именно об этом я прошу его с момента нашего знакомства, но лорд предпочитал темнить, а сейчас вдруг созрел поговорить. Мило. И главное, своевременно. Однако, теперь я готова беседовать только на своих собственных условиях.
— Полагаю, после турнира это будет удобно, — спокойно предлагаю я. — Надеюсь, вы найдёте на это время. До скорой встречи, лорд Натори.
Это почти откровенное хамство, которое в любом другом случае я бы себе не позволила, но Кристиану приходится его проглотить.
— Хорошо, — кивает он мне, не отводя мрачного взгляда. — Надеюсь, лорд Гвидиче способен обеспечить твою безопасность.
— Можете не сомневаться, — цедит Дерил. — Теперь я с сестры глаз не спущу.
Обменявшись с братом угрожающими взглядами, Кристиан разворачивает портал и покидает нас.
А мне становится не по себе, потому что даже без кольца на пальце я физически ощущаю, что теперь нас разделяет расстояние.
Впрочем, у меня сейчас есть дело поважнее, чем рвать на себе волосы из-за того, что наглый красавчик-ректор влез мне в душу. Этим можно будет заняться, когда более серьёзные проблемы будут решены.
— Дерил, даже не думай, что тебе удастся отвертеться от ответов на мои вопросы. Я, как это ни удивительно в свете твоих рассказов, забывчивостью не страдаю. И меня очень интересует, что же такого произошло в моей жизни, что я решила сама добровольно позабыть об этом.
— Я не представляю, как тебе об этом рассказывать, если ты действительно не помнишь. На самом деле, ничего такого уж совсем ужасного не произошло. Похоже, просто наложилось на возраст… Помнишь соседского наследника? Лет в тринадцать ты, кажется, была настроена к нему романтическим образом.
— Разумеется, — пожимаю я плечами. — И наслала на него прыщи, потому что он не обращал на меня никакого внимания.
— Скажем так, ты его несколько идеализировала. Не хочу сказать, что Остен как-то особенно плох, но в том возрасте он ничем не отличался от остальных молодых лордов, и увлечения у него были соответствующие. Нас тогда пригласили на совместную охоту…
Что-то шевельнулось в душе при словах об охоте. Никогда я не была особенно пылкой поклонницей этого развлечения, но традиции есть традиции.
— Ты была сильно возмущена, когда загнали молодую олениху с оленёнком.
Проклятье! Что со мной? Меня начинает лихорадить. Чувство, будто ощетинившиеся ежи бегают внутри. Кожа вокруг запястий горит, словно на мне невидимые кандалы. Я практически не слышу, что говорит брат, только неразличимый бубнёж на фоне звуков охоты: рожки, лай собак, фырканье лошадей…
— Оленёнка отпустим, — откуда-то сбоку доносится голос Остена.
— Но это жестоко! — злюсь я. — Нельзя трогать мать!
— Джем, это охота. И нам нужна добыча. Но если хочешь, я могу это сделать магией…
И во мне что-то лопается, глаза заволакивает серая муть, мне кажется, лишь на мгновение, а прихожу в себя от воплей Остена.
— Мы тогда еле замяли этот скандал. Хорошо, что ты смогла снять блок на магию с него. Иначе это могло кончиться разбирательством в императорском суде. Ты использовала запретную магию против высокородного, да ещё и таким способом. Как ни удивительно, но на твою сторону встала мать Остена.
Да… Леди Винта… Она — целитель и ненавидит охоту. И не только из-за убийства животных, но и потому что её отец погиб на охоте. Случайная стрела ранила лошадь, она понесла и тот, вылетев из седла, свернул себе шею.
Действительно, сейчас, когда мне уже не пятнадцать, я не нахожу чего-то непоправимого в том, что произошло, но тогда… Тогда я была очень напугана тем, что сотворила, а ещё тем, что не сразу поняла, как снять магический блок. Я до этого случая даже не представляла, что это возможно.
В памяти встают сумасшедшие глаза Остена, когда он понял, что магии нет. Вообще. Никакой. Пока я соображала, как это исправить, он чуть не сломался. Он был слишком юн, чтобы принять такой удар. И дело не в том, что будущее в кадетском императорском полку, о котором он грезил, стало невозможным. По закону его наследование вставало под вопрос.
Это было жестоко, несомненно.
Я и сама трепещу от того, что кто-то может отнять магию, и искренне сочувствую тем, адептам, которые подверглись этому по злой воле преступников. И даже думать не хочу, что я могу оказаться на их месте.
Но вырвать с корнем воспоминания о запретной магии вообще…
Это, конечно, от излишней впечатлительности.
Я ведь потратила много времени и сил на поиск способа затирания воспоминаний. Какая глупость. Воистину слишком серьёзное решение для пятнадцати лет.
Удивительно, но теперь, когда брат мне об этом напомнил, я ощутила, что те невидимые браслеты, что я носила, пропали. Я не чувствовала их прежде, но, когда они исчезли, стало будто легче дышать. А ещё я поняла, что я смогу снять блок, который поставила на Катарину. Это ни с чем не сравнимое облегчение понимать, что ты не совершила непоправимого.
— Не знаю, как ты относишься к запретной магии теперь, но боюсь, что после того, как ты применила её практически в присутствии лорда Фаджио, тебя возьмут на особый контроль.
— Знаешь, Дерил, это сейчас наименьшая из моих проблем, — отмахиваюсь я. — У нас впереди турнир и бал. И я бы очень хотела их просто пережить. А сейчас, раз уж ты не так далёк от темы, мы с тобой посмотрим записи Фортиномо. У меня есть кое-какие предположения, но они настолько дикие, что я не могу в них поверить.
Взлохматив свои кудри, Дерил усмехается:
— Если речь идёт о Фортиномо, ничто не может быть достаточно диким.
Спустя час, когда в животе урчит уже совсем неприлично громко, я вынуждена признать, что брат прав.
Дерил не просто
