что висело у него между ног. Дракон сдавленно охнул, присогнулся и замер с непередаваемым выражением боли на лице.
– Послушай меня, красавчик, – процедила Миранда ему практически на ухо – так сильно он согнулся. – Я обещала быть паинькой, но если продолжишь подкатывать ко мне свои яйца, то останешься без них, и голос у тебя станет, как у жителей Метелицы. Всё понял?
Тот поспешно кивнул. Лицо его при этом стало красным от натуги. Миранда выпустила его и, взяв меня за руку, стала быстро спускаться вниз.
– Сурово ты с ним, – тихо проговорила я, глупо улыбаясь, когда мы оторвались достаточно далеко от несчастного артэйца.
– Он напрашивался, – мрачно усмехнулась Миранда.
– Бедные Лео с Бьорном, ты опасна в гневе, – я хихикнула. – Или им такое нравится?
Она наградила меня красноречивым взглядом, но не ответила.
Леонард Варгас
Снег. Он с детства страшил меня, но сейчас, оказавшись на Метелице, я не мог оторвать от него взгляда. Оказавшись в своей комнате, я первым делом вышел на балкон и подставил лицо ветру и бьющим меня по щекам снежинкам. Было в нём что-то завораживающее. И что-то ужасающее.
Как ни старался, я не мог вспомнить, почему так сильно боялся снега. Парадокс. Ледяной дракон, который от звуков метели желает только одного: спрятаться под кровать и лежать там, сжавшись в клубочек и ожидая, когда всё это, наконец, закончится.
Так было всю мою сознательную жизнь. Мои родители потому и перебрались в Пантарэю, что холодные снежные горы, рай для драконов клана Варгас, вызывали у меня только панические атаки. Я даже помнил долгие беседы с женщиной из клана Лоран, которая пыталась помочь мне преодолеть этот страх, но каждый раз, как только начиналась Вьюга, всё начиналось с начала.
Сколько лет прошло с тех пор, как я последний раз видел снег? Трудно было вспомнить. Быть может, лет десять или одиннадцать. Последний раз, когда мама решила привезти меня в горы и посмотреть, не прошёл ли мой детский страх, я был подростком. В тот раз я не плакал. Как может плакать настоящий дракон? Но, как только мама оставила меня в моей комнате одного, тут же залез под кровать и пролежал так всю ночь.
Конечно, я не мог рассказать об этом Миранде. И вообще никому. Никто не должен был знать о моей слабости. Но в этот раз вместо страстного желания залезть под кровать, я чувствовал только оцепенение. А страх сменился жаждой вспомнить.
Что-то произошло. Если бы я знал, что мы окажемся в таком мире, то, возможно, не отдал бы папку с ответами мистеру Эйлару. И, возможно, сейчас сидел бы, читая досье на самого себя. Но в тот момент мне показалось, что незачем отвлекаться от игры. Узнать о своём прошлом я мог бы и после. Если бы только не снег, от которого внутри что-то бушевало…
Я еле услышал бой часов на первом этаже гостиницы. И не смог заставить себя пойти в обеденный зал вместе со всеми. Мне нужно было побыть одному. Нужно было послушать самого себя.
Кто я? Что со мной не так? Мама говорила, что в детстве я был очень открытым и весёлым драконом. Что изменило меня настолько, что я отгородился от всего мира?
А спустя некоторое время в комнату вошла она. Та, которая стала моим Миром. Та, для которой я завоевал бы этот мир.
Мир ради Миры.
Миранда вошла без стука, и в руках у неё был поднос с ужином, запах которого тут же проник в мои ноздри. Во рту появилась слюна. Я действительно был голоден.
– Все уже поужинали? – спросил я, закрывая балконную дверь. Неужели прошло так много времени?
– Нет, но я решила, что ты захотел побыть один и принесла тебе ужин в комнату. Пропускать приём пищи перед игрой нельзя. Если хочешь, я оставлю тебя.
– Не нужно, – я помог Миранде поставить на стол поднос и взял её за руку. – Останься. Нам всё равно скоро идти к Робинсон.
– Поешь, – она села за стол и выжидательно посмотрела на меня. – У нас сегодня ещё много важных дел.
– Дел? – я вскинул бровь и сел напротив Миры, взяв в руки приборы.
– Сбор у Робинсон, горячие источники, и пара часов горячих объятий, – ответила она, кокетливо погладив меня ногой под столом.
Я усмехнулся.
– Всего пара?
– Завтра игра. Нам нужно выспаться. К тому же, сегодня я только твоя.
Почему-то на душе стало тяжело. Чтобы не выдавать своего смятения, я принялся за еду. Дурное предчувствие не давало мне покоя, но оно никак не оформлялось во что-то конкретное.
– Аврора что-то задумала, – сказал я спустя некоторое время. – Не знаю, что именно, но…
– Здесь она нас не достанет, – твёрдо ответила Мира. – Поэтому просто ешь. Думать о ней мы будем, когда вернёмся.
Я усмехнулся и покачал головой, а Миранда склонилась над столом, заговорщицким тоном сообщив:
– Кроме того, артэйцы всерьёз потеряли головы из-за наших девчонок из команды поддержки. У них-то в поддержке, – она прыснула, – одни мужики! Уверена, что в гостинице будет неспокойно этой ночью.
– Мне нравится твой настрой, – заметил я. – И готов к перевыполнению плана.
С этими словами я отложил вилку, встал и, обхватив Миру за талию, закинул её себе на плечо. Она взвизгнула, заколотила кулаками по моей спине, а когда я уложил её на постель и навис над ней, посмотрела на меня с нежной улыбкой. Провела ладонью по моей щеке и тихо сказала:
– Всё будет хорошо. Я обещаю.
Мишель Миллерс
– Почему ты нас избегаешь? – тихо спросил Маркус, поймав меня в коридоре с сумкой в руках.
– Дела, – проговорила я непослушными губами. – В-вот, несу энергетические перекусы вниз, чтобы погрузить их к остальным нашим вещам. Потом ещё нужно будет забрать форму, она внизу, поглаженная висит…
– Ты прекрасно понимаешь, о чём я, – он сделал шаг вперёд, заставив меня отступить. – Если у тебя что-то случилось…
– Давай поговорим после игры, – ответила я робко. – Сейчас ты нужен там.
– Думаешь, мы сможем нормально играть после того, как ты нас уже почти сутки избегаешь? Это всё из-за того зачёта?
– Всё в порядке, Маркус. Правда. Сосредоточься на игре.
– Слушай, кнопка. Если тебя кто-то обидел…
– Меня никто не обидел, просто замоталась, устала. Зачёты, работа, кофейня. Сам понимаешь…
Маркус выпрямился, продолжая смотреть на меня сверху вниз. Он молчал. Поэтому я указала в сторону лестницы:
– Так я пойду?
– Иди, – мрачно ответил Маркус, и я чуть не бегом пустилась вниз по лестнице,
