— Хочешь совет? Не распространяйся о тех вещах, о которых ничего не знаешь.
— И чего же я такого не знаю?
— Да я не собираюсь тебе рассказывать. Меньше знаешь, крепче спишь.
Тут Эдвин говорил правду: о том, что с ним случилось, он не рассказывал ровным счётом ничего, игнорируя не только намёки, но и прямые вопросы в лоб. Впрочем, Тамира особенно не старалась что‑либо у него выпытать, сочтя, что прошлое пациента — это его личное дело.
— Тогда изволь основываться в споре на тех аргументах, которые можешь привести, — недовольно отозвалась девушка.
— Пожалуйста, — охотно согласился Эдвин. — Я был за Гранью, и меня там, как видишь, не съели.
— Зато, небось, завербовали, — хмыкнула Тамира.
- 'Тёмный вестник' часто читаешь? — снова вспылил Эдвин. — Завербовали… Думаешь, там все только и думают, как бы навредить Оплоту? Да у них своих собственных дел масса. И тёмные там живут вполне нормально. Пальцем никто не показывает, за оружие не хватается.
— Ага, то‑то они от такой идеальной жизни то и дело в наши 'ненормальные условия' переезжают!
— Она не идеальная, — вздохнул Эдвин, удивляясь упрямству собеседницы. — Она не такая плохая, как пытаются изобразить в 'Вестнике'. Даже те самые приезжие, о которых ты говоришь, это признают. Мне доводилось обсуждать эту тему с парой — тройкой из них. И в Настрию я ездил не просто так, а чтобы посмотреть на всё своими глазами. На государственном уровне притеснения тёмных нет. Есть отдельные чиновники, которые настроены против нас и позволяют себе лишнее. Они есть, не спорю. Зато правительство заинтересовано в воссоединении. А простым людям по большей части вообще всё равно, какой цвет волос у соседа.
— И с какой это стати их правительство так в воссоединении‑то заинтересовано? — подозрительно прищурилась Тамира.
— Чтобы перерезать нас всех, конечно, — язвительно отозвался Эдвин. — Послушай, тебе самой в голову не приходило, насколько наше разделение искусственно? — спросил он, вновь возвращаясь к серьёзной дискуссии. Попытки переубедить собеседницу он всё‑таки не оставил. — Светлые и тёмные — это ведь не разные народы, не разные расы, даже не последователи разных конфессий. Мы все — настрийцы, просто обладающие разными способностями.
При слове 'настрийцы' Тамира встрепенулась, явно намеренная возразить, но Эдвин продолжил с ещё большим напором, не давая ей вставить слово.
— Отделить тёмных от светлых — это всё равно, что поселить в разных странах пекарей и портных. Хорошо не будет ни тем, ни другим, потому что каждому человеку надо и есть, и одеваться. Да, пекарям жить будет легче, потому что еда важнее. Но рано или поздно и они ощутят дискомфорт. Мы нужны друг другу, Тамира. Нам не хватает их лекарств. Им — нашей анестезии. И это только пример. Я даже представить себе не берусь, чего можно бы было достичь, объединив их и наши возможности сегодня, с учётом развития современных технологий.
— Всё, что ты говоришь, прекрасно, но это только теория. А что однажды случилось на практике, мы уже знаем. Ты можешь быть уверен в том, что это не повторится? Пусть даже не сегодня, а пару поколений спустя?
Эдвин посмотрел на неё как‑то странно. Серьёзно и…обречённо, что ли. Однако прежняя убеждённость никуда не исчезла.
— Не могу, Тамира. — Кому‑то другому он бы, возможно, ответил иначе. Но ей солгать не мог, даже в таком не слишком важном вопросе, как его собственная, субъективная, уверенность или неуверенность. — Я не могу поручиться за то, что произойдёт пятьдесят или сто пятьдесят лет спустя. Возможно, политика светлых изменится, к власти придёт очередной маньяк, и для наших потомков настанут чёрные времена. Я очень надеюсь, что этого не произойдёт, но гарантировать, конечно же, не могу. Зато я могу гарантировать другое.
Он склонил голову набок и выразительно посмотрел ей в глаза, словно пытаясь достучаться до глубин сознания. Тамира же отметила блестящую на лбу испарину и нездоровый цвет кожи.
— Если мы не станем сотрудничать со светлыми, то вымрем значительно раньше, чем нас успеют настигнуть все эти гипотетические проблемы, — изложил ход своих мыслей Эдвин. — В Оплоте очень мало ресурсов, Тамира. Десять лет, в крайнем случае двадцать — и всё. Всех этих новых поколений просто не будет. Так что из двух зол приходится выбирать меньшее. А для того, чтобы обезопасить себя и своих потомков на будущее, надо принять меры с самого начала. Сейчас, когда правительство Настрии на нашей стороне, а мы сплочены и географически, и морально. Именно сейчас надо позаботиться о том, чтобы в перспективе события двухсотлетней давности не могли повториться. Но это не повод сидеть взаперти и медленно, но верно угасать от нехватки ресурсов.
— Всё сказал? — Тамира присела на корточки, открыв дверцу шкафчика, повозилась со склянками и вынырнула оттуда с наполовину наполненной кружкой. — Держи тогда.
Тщательно размешав порошок в воде, она вручила кружку Эдвину. Чтобы тотчас же снова отойти и заняться очередными порошками на длинной, узкой доске, игравшей роль рабочего стола.
Сперва пациент не хотел принимать лекарство, с досадой наблюдая за прервавшей разговор травницей, явно так и не переубеждённой. Потом всё же выпил содержимое кружки. Запал сошёл на нет, возвращая его к реальности и собственным малоприятным ощущениям. Стремление же открыть травнице глаза сменилось угрызениями совести. В конце концов, жила себе девушка и жила, никого не трогала. А тут он — с кучей проблем, да ещё и с нравоучениями. Ей и так памятник при жизни надо ставить, за терпеливость…
— Слушай, я не хотел тебя обидеть, — примирительно обратился Эдвин к ссутулившейся над 'столом' спине Тамиры. — Не знаю, что на меня нашло. Увлёкся.
— Да ладно, я не из обидчивых, — фыркнула девушка, на миг полуобернувшись, но полностью своё занятие так и не прервав.
Хватит, наболталась уже, а работа не любит, когда её бросают на полпути.
— Нет, правда, — не ограничился первым покаянием пациент. — Не собирался я тебе здесь лекции читать. Хочешь, можешь меня и дальше поучать, я даже слова не скажу.
Если на то пошло, он сначала всего лишь хотел сделать травнице комплимент, когда про красивую девушку упомянул. Но она этого даже не поняла. Не объяснять же теперь. А дальше разговор сам собой полился, не остановиться…
— Больно надо! — усмехнулась Тамира. — Мне, знаешь ли, тоже за поучения никто не приплачивает. Для тебя же хотела как лучше. Небось и так уже нахлебался выше крыши от своей политики.
На этом разговор по взаимному согласию прервался. Тамира продолжила работать, а Эдвин улёгся и вскоре заснул.
