Фэйт посмотрела на нее.
— Если этот, так называемый, доктор связан с семьей очень долго, значит, он принимал первенца Тристана?
— Да, — подтвердила Эми, недоумевая. — Он.
— И жена Тристана умерла, — продолжила Фэйт, стискивая зубы. — Не сомневаюсь, что она погибла от родовой горячки, возникающей из-за грязных рук врача. Болезнь переносит от одной роженицы к другой доктор, не удосужившийся вымыть руки.
Эми прихлопнула рот ладонью.
— Тристан говорил, что его жена умерла из-за опоздания доктора. Тот был в деревне, принимая близнецов у другой роженицы.
— Они выжили?
— Нет, — покачала головой Эми, глядя на Фэйт. — Все трое умерли, а еще жена Тристана и его ребенок. Тристан называет ту ночь Ночью Смерти.
— Вернее ночь, когда доктор не помыл руки перед тем, как принимать роды. Действительно, зачем же это делать, когда берешься за такую грязную работу? Зачем отвлекаться мытьем рук, если все равно их испачкаешь?
— Хорошо, — медленно произнесла Эми. — Перечисли, что тебе нужно для Уильяма. Я позабочусь о докторе и той сиделке. Мне она никогда не нравилась, но у нее превосходные рекомендации.
— Куда можно перенести его? — спросила Фэйт. — Место должно быть теплым, солнечным и уединенным.
— Не знаю, — задумалась Эми, затем ее глаза блеснули. — Старая оранжерея.
— Оранжерея? — удивилась Фэйт. — Я не видела ее в кухонном саду.
— Она не там. В заброшенном старом саду. Но она не повреждена. Было разбито несколько стекол, но я вставила новые и укрепила конструкцию досками для защиты от дождя и животных. По торцам имеются дровяные печи. Проблема в том, что это место давно не использовалось и там грязно.
— Это ведь у старого дома? — спросила Фэйт, вставая. — Бет упоминала об этом строении. Средневековый дом?
— Шекспир мог бы в нем гостить. Построен из бревен и оштукатурен.
— Но Тристан устроил там коровник, — поморщилась Фэйт.
— Признаюсь, что этот дом занимает в списке моих забот 137 место, — улыбнулась Эми.
— И обязательно лежачая ванна, — сказала Фэйт, задумчиво глядя вдаль. — Пожалуйста, скажи, что она у тебя есть.
— Да. Хорошая оловянная ванна. Единственная проблема, что ее нужно наполнять и опорожнять вручную.
— Мне дадут помощника?
— Конечно. Тристан владелец всех домов в деревне. Все жители работают на него так или иначе.
Фэйт улыбнулась.
— Мужчины действительно тяжело трудились до эпохи машин. А еще нужны полотенца, чистые простыни и всевозможные средства для мытья. У тебя должны быть мыло и шампунь, сделанные не из щелочи.
— Не отчаивайся, пока не испытаешь вещество, изготавливаемое Бет. У нее есть рецепты прапрародительницы, и результат божественный. Распоряжусь, чтобы тебе принесли на пробу.
— Да, пожалуйста, поделись со мной. Только не позволяй Бет приходить сюда, пока я не проведу наедине с пациентом хотя бы пару дней. И раз разговор зашел об оранжереях, здесь есть какие-нибудь цитрусы?
— Лимоны и лаймы. Я попрошу Тристана отправить кого-нибудь в Саутгемптон за апельсинами. Их доставляют на кораблях в тамошние доки, а затем оттуда отправляют в Лондон. Но мне нравится обходиться без посредника.
Фэйт рассмеялась.
— И как этот граф смог выжить до твоего появления?
— Не представляю.
— О, чуть не забыла о папиросной бумаге, — встрепенулась Фэйт. — И у тебя случайно не найдется пластиковых соломинок? — Когда Эми ничего не ответила, а просто посмотрела на нее странным взглядом, Фэйт спросила: — Что не так? Я не историк, но мне помнится, что в конюшнях используется солома.
— Конюшни? — переспросила Эми. — Солома. Смешно.
Подруги рассмеялись.
Эми накрыла ладонью руку Фэйт.
— Теперь лучше?
— Намного. Как далеко эта оранжерея? Уильяма можно туда перенести? Боюсь, что лошади или тележка могут оказаться слишком жесткими и тряскими для него и сдерут с него истончившуюся кожу.
— Да, есть один человек, который с радостью перенесет его куда угодно. Помощь тебе будет обеспечена в любом объеме, — заверила Эми. — Теперь я лучше вернусь на кухню, не то мы останемся без ужина. Оранжерея прямо по той тропинке. Почему бы тебе туда не сходить? Я отправлю нескольких женщин на уборку.
— Когда все будет подготовлено, ты транспортируешь Уильяма? — спросила Фэйт.
— Да, — сказала Эми, изучая ее. — Знаешь, ты выглядишь моложе, чем вчера.
— У меня появилось здесь занятие, — объяснила Фэйт. — Я боялась, что…
— Что я притащила вас сюда ради собственных эгоистичных целей и вам нечем будет здесь заняться?
— Более или менее, — призналась Фэйт, отступая. — Не забудь про ванну. И мне нужна будет горячая вода и мягкое мыло, — сказал она громче, все дальше отдаляясь от Эми.
— Я ничего не забуду, — откликнулась Эми.
— Надеюсь, — прокричала Фэйт. — А я постараюсь забыть много о чем.
Она свернула на тропинку. Пришлось сделать крюк, чтобы пройти по кухонному саду. Основываясь на том, что слышала, Фэйт была уверена, что все в саду знают, чем она занимается. Еще вчера ей бы не понравилась эта мысль, но сегодня ненавязчивое любопытство позволило ей почувствовать себя частью большой семьи. Она двинулась между грядок с травами и нарвала охапку мальвы и лимонной вербены. Мальву кладут в ванну, поскольку она хороша от сыпи и волдырей. Лимонная вербена просто освежит воздух в помещении.
Слева от нее мужчина крепкого телосложения с седыми висками приветственно помахал рукой. Она предположила, что это главный садовник одобряет ее выбор.
От живописного облика старого дома с дымящимися трубами Фэйт затаила дыхание. Точь-в-точь такой, как описывала Эми. Словно Уильям Шекспир спускался по деревянной лестнице. Фэйт вообразила, как перед домом прогуливается королева Елизавета I, а полдюжины разряженных фаворитов следуют за ней.
Ее иллюзию разрушила корова, вальяжно вышедшая из здания.
— Сейчас нет времени переживать по этому поводу, — сказала себе Фэйт, глядя на оранжерею в старом саду.
По-видимому, красивое застекленное строение давно не использовалось по назначению. Старый сад занимал с половину нового кухонного сада, чуть больше акра[27], и Фэйт попыталась представить, как все выглядело раньше. Она отметила остатки кирпичной дорожки, наваленные ящики и поросль вдоль стен, и несколько фруктовых деревьев, необрезанных, но еще живых.
В глубине располагалась длинная оранжерея, где когда-то выращивали апельсины. Теперь здание было заброшено, несколько стекол заменены щитами из досок.
