Агата ответила ДМН ничего не выражающим взглядом. Еще какая пытка! Молча встала и поплелась к кушетке.
- Какая-то она у вас… слабенькая, - заметил с сомнением один из эСКаэМовцев. – Вы уверены, что девчушка справится?
- Справится-справится! - нетерпеливо отозвалась Осипенко. Но, кажется, лишь после его замечания обратила внимание на вид своей «подопытной». – Да, Агата, ты сегодня что-нибудь ела? Если нет, из буфета принесут горячее.
- Не хочу, - сказала Агата. Легла на знакомую кушетку, свернулась клубком, засунув руки между колен. Ей предлагали то, чего она хочет больше всего на свете – спать. Это самое важное в жизни. Она ведь им ничего не обещала – попадет она там в Кобуци или не попадет? Хоть выспится как следует. Правда, опять может присниться Пустыня… Но в последний раз же ей ничего не снилось?
Да, потому что рядом был Келдыш…
Кто такой Келдыш? Не знает она никаких Келдышей. Его не существует. Призрак - как и все вокруг.
- Вы знаете, - честно предупредила она, последним усилием разжимая веки, - а я ведь могу и не… проснуться…
- Что? Это тебя опять твой сумасшедший куратор пугал? Ерунда! Помни, мы все на тебя надеемся и очень ждем твоего возвращения. Ты обязательно должна доставить нам сведения о происходящем в Кобуци! Чем быстрее заснешь, тем быстрее проснешься. Агата, засыпай спокойно!
«Спи спокойно, дорогой товарищ!»
- Спокойной… ночи… всем.
И Агата закрыла глаза.
* * *
- А ее напарника по сновидениям вы тоже не можете разбудить?
Дегтяр смотрел на Агату. Она ощущала его касания, хотя Борис даже не шевелился: прохлада обвевающего лицо сквозняка, холодок у затылка, льдинки у висков. Очень странно было чувствовать это и одновременно наблюдать все со стороны.
- Вы имеете в виду реципиента?
- Реципиент? Не Плетельщик снов?
- Видите ли, мы с самого начала уже пробовали Плетельщика, чтобы вызвать необходимую реакцию, но…
Борис кивнул:
- Но дело не пошло. Знакомо. Так что там с реципиентом?
- Ничего. Мы его к этому сеансу не подключали.
Пауза.
- Не подключали? Почему?
- Требовалось срочное погружение, просто не до того было – отыскивать, вызванивать, ждать, пока он доберется до института! Это ведь не летаргия? Подопытная… ее состояние в норме, все физические показатели соответствуют фазе быстрого сна. Мы уже начали вводить искусственное питание, поэтому, собственно, кроме затяжного сна объекту ничего не грозит.
Консультант-вампир медленно повернул голову и посмотрел на Осипенко. Смотрел он очень долго и очень внимательно. Даже непрошибаемую ДМН на этот раз проняло; она слегка попятилась, спросила нервно:
- Что такое?! Вы уже сталкивались с подобными случаями?
- Будем работать, - сказал Борис таким странным, тягучим низким голосом, какого Агата у него никогда не слышала – кажется, даже температура в лаборатории резко понизилась.
- А как?..
- Уходите.
- Но…
- Пока я здесь, с девочкой ничего непоправимого не произойдет. Не мешайте мне. Вы уже и без того, - Борис коротко указал на кушетку, - сделали все, что могли.
Интересно, уловила ли Осипенко подтекст слов "сделали все, что могли"? ДМН нервно кивнула; сунув руки в карманы натянувшегося халата, вышла.
Дегтяр опустился в пластиковое кресло у кушетки. Долго смотрел на лицо Агаты. То ли произнес, а то ли просто подумал:
- Почему ты его не пускаешь?
Не было нужды спрашивать – кого. Да она и не смогла бы спросить. Как и ответить.
Дегтяр скрестил на груди руки – это был его последним движением. Мужчина застыл в кресле. Лицо его менялось, все меньше и меньше напоминая человеческое…
Вскоре в Лаборатории сна в сон погрузились уже двое.
В один и тот же сон с одним дыханием на двоих.
* * *
Видимо, она в Кобуци уже не первый день, иначе с чего бы в институте так всполошились? Но возвращаться в явь решительно не хотелось – что там делать? Опять отвечать на бесчисленные вопросы Осипенко? Опять засыпать по команде?
Нет, не будет она просыпаться – во всяком случае пока.
В Кобуци гораздо интереснее. И главное - здесь нет ни одного человека. Даже странные и страшные местные обитатели до сих пор никак еще себя не проявили. Наверное, ушли отсюда, спасаясь от новой напасти.
…Потому что сейчас в котловане НИЦЭМа варилась странная, никогда не готовая и никому не предназначенная каша – водоворот, который когда-то видела птица-Агата, заполнял его теперь целиком. Эта Кобуцевская… магия (если это магия), имела странный… вкус. Странный цвет. Вернее, цвета у нее не было вообще. Никакого. Ни традиционного зловеще-черного, ни даже равнодушно-серого.
Это она растекалась по Кобуци, обволакивала корни трав и деревьев, ползла по оврагам, углубляя и продлевая их, проникала под холмы и скалы, растворяя их основания. Она не то чтобы разъедала или разрушала – опустошала, поглощая, превращала все на своем пути в саму себя же. Скоро здесь будет целое море текучей, равнодушной и бесконечной... субстанции.
Волшебники доигрались.
Агата вспомнила Пустыню: а может, и тот мир когда-то существовал или существует, но поглощен такой же странной силой, вызванной неосторожными экспериментами?
Тут же, словно вызванные ее воспоминаниями, надвинулись хорошо знакомые зеленые волны-барханы, нависли, грозя обрушиться, засыпать…
Агата встрепенулась, вытряхивая уже посыпавшийся за шиворот песок - Пустыня, вспугнутая этим движением, отступила, растворилась в холмах и равнинах Кобуци, но Агата не сомневалась, что в любой подходящий для Пустыни момент та проявится снова.
Но кто и почему решил, что она должна умереть в Пустыне? Мало ли кто что говорит… они, эти говорящие, и без того слишком много ей врут.
От чего ей туда бежать?
От кошмаров.
От накапливающейся усталости.
От бессилия что-то изменить.
От недавнего предательства.
Этого ведь слишком мало, чтобы захотеть умереть?
Вдали, то ли в мареве, то ли в тумане проявились приближавшиеся дрожаще-размытые силуэты.
Еще до того, как Агата смогла разглядеть их, она поняла, кто это.
- И открыть этот ваш портал ты не можешь? – спросил Грач.
Попыталась, когда они появились. Надо же предупредить, что в Кобуци в куполе заперт еще и пограничник: Даниил со своим щенком бродил в районе НИЦЭМа уже вторые сутки, никак не мог пробиться сквозь невидимую, но от этого не менее прочную преграду...
Однако стена НИЦЭМа оставалась просто стеной: пыльной, прочной. Не пропускающей ее в явь и в Столицу. Поначалу Агата очень не хотела возвращаться в осипенковскую лабораторию, в действительность, которая была куда печальней и запутанней сна. Видимо, до такой степени не хотела, настолько плотно захлопнула за собой дверь в реальный мир, что открыть ее стало невозможно.
