И тут она со всей очевидностью вдруг поняла и осознала, кто она есть. Юля почувствовала зверя внутри, его утробное довольное рычание после долгой вынужденной спячки. Все в ее сознании вдруг изменилось, а она почувствовала себя целой, внутри было ощущение того, что, наконец, все правильно, все так, как нужно и должно быть. Тогда она, смотря наверх, медленно подняла свою руку и нежно дотронулась до морды огромного медведя над собой, лаская и гладя страшное животное, чувствуя мягкость его меха. Зверь напряженно дышал и смотрел на нее, словно не знал, что она будет делать. А девушка сейчас чувствовала его беспокойство и настороженность.
— Так вот какую тайну ты скрываешь, — задумчиво и тихо прошептала Юля, смотря в карие глаза, теперь понимая, кто перед ней.
Вдруг медведь сделал движение, словно отряхивал воду со шкуры, и, вдруг на его месте, все так же нависая над ней и упираясь руками около ее головы, опять был Роман, совершенно обнаженный и пристально напряженно смотрел в глаза. А она смотрела в его глаза, которые медленно становились голубыми, и чувствовала, что принадлежит ему. Душой и телом. И хочет этого. Что нет никого лучше, чем он. Это было так неожиданно и так потрясающе, что Юля резко выдохнула, неверяще смотря на мужчину. Теперь он почти лежал на ней, так интимно, а тепло его кожи она чувствовала своим обнаженным телом, и тут ее пронзило острое желание, которое оглушало.
— И твоя тайна, — вдруг тихо произнес он нежно, осторожно улыбнувшись ей и наблюдая очень внимательно, с надеждой в глазах.
— И совсем нестрашно, — вдруг произнесла Юля, улыбаясь в ответ, теперь чувствуя тепло его кожи под ладонью, которое стало жечь желанием, особенно когда чувствовала его всего, всем телом. — И да, моя тайна тоже, — вдруг с осознанием выдохнула она.
В этот же момент, когда понимание пришло, все те моменты между ними, его слова, его действия, которые смущали ее, пугали, казались загадочными, таинственными и непонятными — встали на место. А главное, она вспомнила ту ночь. И тут же еще сильнее почувствовала томление в теле, вспоминая все до последней детали. Чувствуя животную страсть и наслаждение, которые испытала тогда.
— Значит, жена? — спросила она уже другим, соблазнительным голосом, дрожа от предвкушения и надежды.
Роман не мог поверить. Он так мечтал об этом и так боялся, что ничего не выйдет. А когда увидел, что она кубарем летит в дерево, так испугался, что еле успел загородить собой и встать между ней и препятствием, которое наверняка убило бы ее в человеческом теле. Он до сих пор дрожал от того, как испугался за нее. Но Юля все равно была человеком, хотя в ее запахе словно появилось что-то новое, но он никак не мог понять что это. А потому не знал, как поступить, пытаясь понять, нужна ли ей помощь или нет, встав на ее распластанным телом, боясь увидеть, что не успел, что опоздал и уже все кончено. От этого совершенно забыл, что все еще в своем теле. Он до сих пор помнил ужас, который почувствовал, увидев, что она лежит с закрытыми глазами и не двигается. Но почти сразу понял, что она ровно дышит и расслабился.
А вдруг она открыла глаза, и он замер. Но Юля не испугалась, когда увидела его в его настоящем обличии, не закричала, а так нежно посмотрела, что ему стало трудно дышать. И вдруг он понял, что она вспомнила. На Романа накатила эйфория. Его зверь отступил, и он опять мог стать человеком в любой момент. Но тут он понял, что Юля не только вспомнила, но и признала, кто она. Радость поглотила Романа полностью, от чего он опять стал человеком. И вот теперь она лежала под ним, он чувствовал ее тело под собой, ее тепло, которое звало, смотрел в глаза со страстью и желанием, а он не мог поверить в это, чувствуя, как кружится голова от желания.
Роман даже сам не понял сразу, как наклонился и поцеловал ее, просто чтобы убедиться, что это ему не кажется. И это было так сладостно, так желанно, так волшебно. Особенно от осознания, что она сама тянется к нему. Их дыхание смешалось и это сводило с ума.
— Юля, — выдохнул он, оторвавшись от ее губ и посмотрев ей в глаза, сам не осознавая, сколько чувств и эмоций прозвучало в ее имени для него сейчас.
Но она поняла, а потому улыбнулась, и тихо прошептала:
— Я хочу опять почувствовать это. Я хочу тебя. Как тогда, той ночью.
Роман только резко выдохнул, чувствуя, как желание накрывает его, боясь опять стать зверем.
«Хотя, почему боюсь? Она вспомнила!» — подумал вдруг он, поняв, как легко ему стало, когда тайна открылась, а она признала себя. И он остро и сильнее почувствовал, что они связаны.
И еще теперь его уже ничто не сдерживало, тем более он мог показать, как жаждет ее, как нуждается в ней. И Роман тут же впился в ее губы, требуя большего, желая и стремясь обладать ее телом. Она же покорно лежала и трепетала, страстно отвечая на его поцелуй и в предвкушении того, что неизбежно должно случиться. Оба мечтали об этом, и не было теперь никаких преград.
Роман вдруг решил, что должен и хочет показать ей все прелести ее сущности, что она на самом деле и как может чувствовать.
Глава 49
Он чувствовал ее тело под собой, от чего дрожал в желании опять сделать ее своей. И теперь мужчина знал, что она хочет этого не меньше, от чего терялся, в каком обличии предпочитает сделать это. Обе его сущности: человеческая и звериная, жаждали эту женщину. В каждом обличии это будет наслаждением, но совершенно разным. Тогда Роман выдохнул и внимательно посмотрел Юле в глаза, решив, что она еще не настолько осознала своего зверя.
— Ты можешь почувствовать это как зверь или как человек, — прошептал он, сам не зная, чего хочет больше. — Как ты хочешь? — спросил он на всякий случай.
— Я не знаю, — выдохнула она в ответ, растерянно смотря на Романа и видя только его глаза, ощущая только его тепло и не воспринимая больше ничего вокруг. И ей было все равно, как это произойдет, лишь бы скорее. И главное, что он хочет ее. Хотя человеком было привычнее.
Неожиданно он улыбнулся и тихо произнес:
— В этом есть своя самобытность, заниматься этим в истинном обличии, но я хочу сейчас подарить тебе близость как человек. А остальное мы успеем наверстать. У нас еще будет время, узнать, на что ты способна.
Юля могла только выдохнуть в согласии, тяжело дыша на его слова, а еще больше на обещание во взгляде мужа, которое видела и ощущала, еще сильнее дрожа от ожидания. Она могла только мечтать, когда Роман, наконец, осуществит своим намерения, разделит с ней то ощущение, что она чувствовала сейчас внутри себя, поглощающее ее полностью. Это было жгучее желание его. Разделить свое тело с ним.
(Далее предлагаю читать под "So Below” Bone)
И тут она поняла, что не может больше ждать, ей хотелось его настолько сильно, что трудно было дышать. Вся ее животная сущность требовала этого. И девушка выгнулась, порывисто обхватив Романа за шею, и притянула мужчину к себе, стремясь к его губам. А он не стал сопротивляться, только блаженно выдохнул, а оказавшись во власти ее губ сладостно застонал. Сразу же мужчина захватил ее рот в плен, впиваясь в него так, словно она была сладка как мед. Словно не пробовал ничего слаще.
Последняя более или менее осмысленная мысль Романа была:
«Никогда не думал, что это может быть так восхитительно! Даже лучше, чем в ту ночь!»
У Юли кружилась голова от желания, она никогда ничего подобного не испытывала. Ей казалось, что сейчас для них нет рамок и нет преград, ее зверь внутри ликовал и рвался показать свою силу. Силу страсти к мужу. Это было так странно и так правильно, что она не стала задумываться в такую минуту над этой дилеммой. Ею двигал только инстинкт. И девушка прижалась к телу Романа как могла, чувствуя его каждым изгибом, чувствуя его желание, мечтая о том, как он будет в ней.
Роман даже не понимал, что действует порывисто и грубо, его медведь так долго ждал ее, ждал, когда она осознает себя, что не мог терпеть. Он ревел внутри потребностью обладания, и уже был готов вернуться, но мужчина с трудом, но сдерживал его, уговаривая, что будет и его время. Он нависал над Юлей, упираясь о землю, сейчас как человек, но чувствуя дрожь по собственной коже от страсти, как бывает от вздыбившейся шерсти, словно наэлектризованный силой своего возбуждения. Своего желания соединиться с ней.
