с вами многие поколения.
– А этот кулон? – я вытащила из-под платья украшение, которое недавно принесла мне Карла.
– Кулон вашей матушки.
И разумеется, ректор его узнал. Но главное, он велел мне все это держать в тайне. Почему? Ну, это как раз очевидно. Не знаю, как моим родителям удалось меня спрятать так, чтобы никто даже не догадался. Но если те, кто убил их, обнаружат, что есть живая наследница престола, моя жизнь окажется в опасности. По-настоящему в опасности. Ведь они не остановятся ни перед чем.
Я поднялась из-за стола, посмотрела на полупрозрачную лужицу, призрака. Вид у него был тот еще.
– Ну ладно, – со вздохом сказала я, – может, тебе надо чем-то помочь? Я могу раздобыть у лекарей какое-нибудь зелье. На призраков действую зелья? Или поискать заклинание…
– Сам справлюсь, – хмыкнул он. – Не хватало еще погибнуть от заклинания недоучки.
Я даже не удивилась. Ожидать от призрака чего-то другого было бы очень глупо. Я бы, конечно, нашла, что ему сказать, но сейчас было не до того.
Мне предстоял очень серьезный разговор.
Прежде чем выйти из комнаты, я еще немного покрутилась перед зеркалом, перебирая заклинания причесок и макияжа. И только потом отправилась к ректору.
С магистром Линардом я столкнулась в дверях его кабинета. Он окинул меня быстрым взглядом и нахмурился. Что поделать, я совершенно не умею скрывать свои чувства, а сейчас у меня явно было написано на лице, что я взволнованна. Он тяжело вздохнул и жестом велел мне войти в кабинет. Закрыл дверь и устало спросил:
– Что на этот раз?
На какое-то мгновение я даже потеряла дар речи. Это был не тот прием, который я ожидала, и на который, полагаю, могла даже рассчитывать. Не прошло и пары дней с тех пор, как мы с ним жарко целовались. Вот здесь, на этом месте.
Только что задушевно беседовали в комнате Салерии.
А сейчас он будто бы не рад меня видеть. Впрочем, кто сказал, что дело во мне? У него и правда выдалось тяжелое время. Не каждый день студентки твоей школы оказываются опасными маньячками, а в общежитии орудуют императорские расследователи. Может быть, я зря затеяла этот разговор сейчас? Впрочем, отступать было уже поздно. Ректор вопрошающе сверлил меня взглядом. Под этим взглядом мысли путались и разбегались, и я начала совсем не с того, с чего хотела:
– Я знаю. Знаю, что имел в виду оракул, когда сказал: «Императрица сама выбирает себе пару». Я ведь…
– Ну и что же? – ректор сложил руки на груди. Было видно, что этот разговор ему не очень нравится.
– Я ведь спрашивала про вас!
Я почувствовала, как мои щеки заливает жар. Но после всего случившего глупо было врать и притворяться, что он мне безразличен. Поэтому я справилась со смущением и нашла силы взглянуть ему в глаза.
– Я спрашивала, нравлюсь ли я вам хоть немного. А оракул сказал: «Императрица сама выбирает себе пару». И я очень расстроилась тогда, ведь я подумала, что императрица – ваша любовница.
– Что?! – брови ректора взметнулись вверх, а лицо вытянулось.
– А что я могла тогда подумать? Ведь я не знала…
Он снова помрачнел.
– Не знала чего?
– Кто мои настоящие родители и кто я… – Почему-то на этих словах голос стал глухим и хриплым.
Я ожидала, что ректор начнет все отрицать, ведь все эти месяцы, что я провела в школе чернокнижников, он старательно оберегал меня от этого знания.
– Что ж, – он слегка поклонился. – В таком случае приветствую вас, ваше императорское высочество.
– Перестаньте, пожалуйста, – простонала я и сделала шаг к нему навстречу. И он, кажется, передумал выписывать реверансы.
– И кто же тебя просветил? – он сузил глаза. – Кто еще в курсе тайны, которая запросто может тебя убить?
– Призрак, – честно призналась я. – Ну да, призрак. Я встретила его в замке Огеленов. И он перебрался сюда, чтобы за мной присматривать. Он у меня в шкафу… – я вспомнила, как этот негодяй закидал ректора шапками и чулками и покраснела. – Извините… Это наш родовой призрак, он оберегает наш род еще со времен великих королей. Ну, не всех, конечно, а только наследников.
– Понятно.
Какое-то время ректора молчал, словно пытаясь осмыслить все, что я сказала. А затем заговорил, серьезно и жестко:
– Что ж, ты все знаешь. Может быть, так и лучше. По крайней мере, я могу надеяться, что ты станешь вести себя чуть благоразумнее. Если теперь вполне понимаешь, насколько важно тебе не высовываться и не ввязываться в неприятности.
А вот это было совсем обидно.
– Я ведь не виновата, что сумасшедшая девица наложила на меня проклятье!
– Не виновата, – согласился ректор. – Но я уже говорил: проклятье тебя бы и не убило. А вот в том, что ты, никому ничего не сказав, пошла одна в комнату Виоланы… О чем ты вообще думала? Ты ведь считала ее убийцей!
– Но ошиблась, – попыталась оправдаться я.
– Не так уж и ошиблась. Если бы мы не пришли вовремя…
Она бы меня убила. Да, магистр Линард прав.
Разговор складывался совсем не так, как я себе представляла. Я-то полагала, что уже через несколько минут он снова заключит меня в объятия, будет шептать мне всякие нежности на ухо, расскажет мне о своих чувствах, наконец. Как же я ошибалась! Впрочем, его ведь тоже можно понять: он ведь ужасно за меня испугался. А если уж я ему действительно нравлюсь…
– Обещаю, я буду вести себя благоразумнее, – смиренно потупив глазки, сказала я.
– Очень на это надеюсь. Разумеется, я буду защищать тебя и вытаскивать из всех передряг. Если понадобится, спасать тебя даже ценой своей жизни, как это сделал бы на моем месте любой подданный. Но однажды моих сил может просто не хватить, чтобы исполнить свой долг.
Я застыла, словно он влепил мне пощечину.
– Так вы поэтому меня спасали… тогда? Чтобы уберечь наследницу престола?
– Разумеется, – ответил он, глядя мне прямо в глаза.
– Но разве… – Нет, это не могло быть правдой! – Разве только поэтому? – мой голос дрожал.
Лицо ректора вдруг смягчилось. Он сделал шаг ко мне и накрыл мою руку своей.
– Аллиона, я не знаю, что ты там себе нафантазировала, но для тебя же будет лучше, если ты оставишь эти фантазии. Да, императрица сама выбирает себе пару. Только вот я – не очень хороший выбор.
Я едва сдерживала подступавшие к глазам слезы. А ректор продолжал:
– Лучше тебе выбрать кого-то, кто еще способен любить.
– Но вы способны! – я сделала еще маленький
