Трин.
К моему большому удивлению, перекус превратился в настоящий ужин в стейк-хаусе, мимо которого мы проходили много раз во время патрулирования.
Судя по числу мужчин в тёмных костюмах и женщин в юбках и строгих брюках, которые наслаждались своим ужином, это заведение относилось к числу тех, где предпочитали дресс-код столь же точный, как вырезки стейков. И поэтому мы с Зейном — он в джинсах, я в своей свободной футболке — полностью нарушали идиллию, но на наш вид забили, как только хостес увидела Зейна. Сомневаюсь, что девушка вообще осознавала моё присутствие.
Впрочем, как и официантка, которая в матери мне годилась, вряд ли осознавала, что Зейн ужинал не один.
Но кого это волновало? Уж точно не меня, когда мой живот был полон сочного мяса, запечённой спаржи и картошечки с трюфелем. Ни когда, секунды отбивали минуты, которые переросли в часы, во время которых мы обсуждали чисто людские вопросы. Ни Предвестника. Ни демонов. Ни обязанности. Всё это отошло на задний план.
Я узнала, что у нас одинаковые предпочтения в музыке. Он был фанатом музыки прошлых лет, как и я, и мы пришли к согласию, что половина того, что сейчас играли на радио, и рядом не стояло с хорошей музыкой, которую исполняли в период между 80-ми и началом 2000-х.
И пока я поглощала самый толстый риб-стейк, что я когда-либо видела, а Зейн педантично ел постное филе, я обнаружила, что он в жизни не смотрел «Игры Престолов». И я решила исправить это в самое ближайшее время. Я объяснила, как совсем недавно подсела на старые ситкомы из 90-х, такие как «Принц из Беверли-Хиллз» и «Шаг за шагом». Оказалось, что его любимым фильмом был «Парк Юрского Периода». Я призналась, что у меня нет любимого фильма, и я не могла понять, как кто-то мог выбрать только один фильм, и моё признание привело к довольно жаркой дискуссии.
Вкусы в фильмах и телевизионных программах у нас были разными.
— Готова поспорить, что ты сможешь процитировать половину всех фильмов «Форсаж», — сказала я, затеребив край футболки. — По памяти.
Зейн усмехнулся, а пламя свечи в стакане затанцевало.
— Слушай, я из тех, кто может оценить красивые формы в любой модели.
Я моргнула.
— Повтори-ка?
Он улыбнулся и подался вперёд, положив руки на стол.
— Цитата из «Форсаж 4». И чтобы ты знала, я остановился на «Форсаж 7».
— Их целых семь?
Его глаза широко распахнулись.
— Их больше чем семь, эх ты бедолага.
Я фыркнула, и откинулась на спинку стула.
— Экшн не моё.
— А что твоё?
Мне даже размышлять на этот счёт не надо было.
— У меня слабость к забавным фильмам ужасов.
— Забавные фильмы ужасов? Звучит как оксиморон.
Не совсем. Многие из них страшные и жуткие, и довольно уморительные. Ну, вот старые фильмы «Крик», они были умными и смешными. Как и «Хижина в лесу».
Зейн закатил глаза.
— Умные и ужасные тоже звучит как оксиморон.
У меня отвисла челюсть.
— Думаю, мы больше не можем быть друзьями.
Он рассмеялся и, взяв свой стакан воды, сделал глоток.
— Без обид.
— И ты считаешь экшн фильмы умными? — я бросила ему вызов.
— Неа. Быстрее нудными, — он поставил стакан. — В отличие от тебя, я признаю присущие недостатки вещей, которые мне нравятся.
Теперь настала моя очередь закатывать глаза.
— И в отличие от тебя, у меня хороший вкус.
Зейн улыбнулся мне, и моё дурацкое дыхание сбилось, когда его взгляд поймал в ловушку мои глаза. Эмоции наполнили меня до предела, пока мы смотрели друг на друга сквозь мерцающий свет свечи. Он прикусил нижнюю губу, проведя зубами по плоти, и у меня подогнулись пальцы ног.
Я не пытаюсь облегчить задачу.
Это были его слова — слова, которые не могли значить то, что мне казалось — но чем дольше он удерживал мой взгляд, тем больше я сомневалась. Воздух был прохладным, но моя кожа пылала жаром. Пульс отбивал стаккато, и несмотря на то, что крошечная часть меня чувствовала себя глупышкой, положительно относясь к тому, что мы решили поиграть несколько часов в обычных людей, это была лучшая из всех ночей, что я могла вспомнить за долгое время — и у нас всё ещё было завтра. День осмотра достопримечательностей и просто… безделья. Я с таким воодушевлением ждала этого, что мне хотелось ускорить время, равно как и нажать на паузу, чтобы всецело насладиться ожиданием. Примерно также я ждала канун Рождества. Приготовление, воодушевление и предвкушение того, что грядёт.
Женщина прочистила горло, и я резко отвела взгляд от Зейна, посмотрев на источник звука. Официантка. Как её звали? Дейзи? Долли? Её распущенные светлые волосы казались чересчур блестящими и упругими — и довольно отличались от конского хвоста, в который они были убраны, когда мы вошли в заведение.
Зейн поднял глаза и улыбнулся.
— Мы злоупотребили вашим гостеприимством?
Обычным ответом было бы «да». Мы просидели здесь довольно долго и даже не заказали десерт. Мы даже не посмотрели меню десертов.
Только вот, само собой, ответ был иной.
— Конечно же, нет, милый, — женщина сложила вместе руки, выставив довольно впечатляющее декольте. — Ты можешь оставаться столько сколько пожелаешь. Я просто хотела убедиться, что тебе больше ничего не нужно.
— Всё хорошо, — Зейн посмотрел на меня. — Трин?
Я взглянула на полупустой стакан с «Колой» и покачала головой.
— Нам ничего не надо.
Зейн искоса посмотрел на телефон, лежавший на столе. Его экран так часто загорался, что мне было до жути любопытно, кто же слал ему сообщения. На одно сообщение он ответил.
— Вообще-то, нам уже пора, — он снова перевёл свой взгляд на меня. — Если только ты не хочешь десерт?
— Боже, — я рассмеялась. — Если я ещё и десерт съем, следующей остановкой будет Город Снов, с одним жителем в моём лице.
Он широко улыбнулся мне.
— Посчитайте нас, пожалуйста.
Официантка поспешила прочь. Я изогнула бровь, а Зейн уставился на меня, словно понятия не имел, почему я так смотрю на него. Разве можно было быть таким слепым?
— Который час?
— Почти девять, — ответил он.
— Сколько? — воскликнула я.
Мы пришлю сюда не прямиком из парка, мы сходили домой, потому что Зейну надо было найти управляющего или кого-то в этом роде, но мы пробыли здесь уже почти три часа.
Зейн откинулся на спинку кресла, пожав плечом.
— Время не существует, когда ты наслаждаешься жизнью.
Что верно, то верно.
Он сдержанно кивнул головой.
— Знаешь, а я соврал тебе.
Мои брови поползли вверх.
