Эта мысль развеселила, здорово подняв настроение. Пожалуй, воспринимать это существо как домашнее животное было гораздо приятнее и проще, чем пытаться принять наличие в собственной голове ещё какой-то разумной сущности.
Но через некоторое время симбионт вдруг очнулся, и от него пришло чувство стыда и вины, а следом — сообщение о том, что на крыше мы не одни, причём, кажется, давно. Правда, незваный слушатель не слишком-то скрывался, стоял в метре за моей спиной и опознать его не составило труда.
— Подслушиваешь? — мрачно поинтересовалась я, не оборачиваясь: всё равно же почти ничего не видно. Глаза к темноте, конечно, относительно привыкли, но толку от этого было немного — слишком плотная облачность.
— Да, — совершенно спокойно ответил Сур.
— И не стыдно тебе за девушками следить?
— Это моя работа, — точно так же невозмутимо ответил он, пару секунд помолчал и присел на край крыши в полуметре от меня. — Мне сообщили, что ты ночью покинула здание.
— Никто не говорил, что это запрещено, — огрызнулась я ворчливо.
— А я тебе разве запрещаю? — иронично хмыкнул мужчина. — Просто это неожиданное поведение, и я решил проверить.
— Чтобы не спрыгнула? — уточнила недовольно.
Похоже, невзирая на все предшествовавшие размышления и попытки самоубеждения, меня опять понесло по знакомому маршруту…
— Если человек всерьёз хочет умереть, к нему бесполезно приставлять охрану — он рано или поздно добьётся желаемого, — отмахнулся он. — И эту тему мы, кажется, уже закрыли. Я просто хотел проверить, всё ли в порядке и не нужна ли какая-то помощь. Не удержался, решил послушать. Если ты хотела побыть одна — извини, я уйду.
— Нет, это… ты извини, — с глубоким вздохом проговорила я. — Мне просто не спалось, захотелось на воздух. Скрипку вот случайно прихватила. Почему мазур так странно реагирует на её звуки?
— Не на её звуки, — со смешком возразил Сур. — У них нет отдельного понятия «звук», любые механические колебания они воспринимают одним и тем же органом. Гармоничные упорядоченные звуки для них… ну, как щекотка или лёгкий массаж.
Я на этих словах не удержалась и хихикнула. Точно, прибалдел симбионт что твой кот, расслабился совершенно.
— Извини, что так получилось, — тихо добавил Сургут через пару секунд. — У нас правда не было другого выбора, все остальные варианты были ещё хуже. Они были просчитаны на основании знакомых нам моделей поведения представителей вашей цивилизации и отвергнуты.
— И срочное объединение меня с симбионтом?
— Да, в том числе. Никто не ожидал встретить подобную восприимчивость, это… теоретический прогноз, на практике до сих пор с таким никто не сталкивался. Земляне обычно находятся вблизи нижней планки чувствительности. Специалисты решили, что рисковать не стоит.
— Специалисты? То есть, это ещё и не твоя инициатива была?
— Я уверен, что они были правы, и полностью согласен с этой точкой зрения, — уточнил он.
— Ладно, — вздохнула я чуть свободнее. — А почему утром ты не начал с этих слов?
— Потому что не люблю поднимать подобные темы при посторонних.
— Подобные темы — это извиняться? — переспросила я не возмущённо, а, скорее, озадаченно. Он немного помолчал, но потом всё-таки пояснил. Серьёзно и так же спокойно, как пояснял способ пользования душем или действие паразитов на организм.
Интересно, этот человек вообще умеет теряться, смущаться и… не знаю, мямлить, что ли? А то он настолько наглядно и развёрнуто формулирует мысли, что кажется: читает по учебнику.
— Извиняться стоит за реальный факт, когда ты объективно не прав, ошибся и поступил неправильно, и тогда нет разницы, слышит это кто-то или нет. Здесь же затронута исключительно эмоциональная сфера, то есть — личное, а все личные вопросы я предпочитаю решать без посторонних.
— Ты? Или это неотъемлемая черта культуры, что поднимать такие вопросы публично — неприлично?
— Нет, здесь каждый выбирает сам, — отмахнулся он.
— Ладно, мир, — в конце концов решила я.
Кажется, в самом деле больше не сердилась. Неприятный осадок ещё оставался, но жить и нормально общаться он не мешал. Учитывая, что долго копить обиду я обычно не умею, надо думать, и он когда-нибудь растает. Если, конечно, наша «ассимиляция» не закончится раньше.
Вспомнилась расхожая мысль, что «если женщина обижена — извинись, даже если ты прав», и я едва не захихикала. Похоже, сейчас я наблюдала применение на практике именно этого принципа, и извинялся Сур не потому, что чувствовал за собой какую-то вину, а только чтобы меня успокоить. И даже несмотря на понимание мной этого факта, было приятно. Если хочет успокоить, значит, ему не всё равно, так ведь?
Пока мысли не унесли меня в совсем уж дальние дали, я поспешила нарушить тишину и сменить тему:
— А здесь всегда облака?
— Всегда, — подтвердил он. — Это как-то связано со способом существования города; я не помню, но, если хочешь, могу уточнить подробности.
— Да ладно, ну их. Всегда так всегда, я же не возражаю. Просто без неба над головой всё как-то… не так.
— Ничто не мешает вылететь из этого облака.
— Мешает. Я не умею управлять местными транспортными средствами, не знаю где их взять и вообще пока не настолько освоилась, чтобы ещё и с ними контактировать.
— Хочешь, я тебя отвезу? — предложил он.
— Ну, во — первых, мне не хочется тебя напрягать, тебя и так из-за меня из постели вытащили. А, во — вторых… я же говорила, что… ну… — замялась я, стесняясь сказать прямо.
— Обещаю к тебе даже не прикасаться, — легко понял мои затруднения Сургут. — А постель… я всё равно пока не хочу спать.
— Тогда полетели, — я махнула рукой и начала осторожно, чтобы не кувырнуться вниз, подниматься на ноги.
Наверное, глупо было соглашаться, но уж очень заманчиво было вновь полюбоваться красотами ночного города, только на этот раз — добавив штрих, которого в прошлый раз недоставало.
Ещё глупее было верить Суру на слово, но я почему-то верила.
А самым глупым было то, что от этого обещания стало очень обидно и захотелось, чтобы мужчина его нарушил. Ну так, слегка. Приставать всерьёз не обязательно, но… я в глубине души была совсем не против оказаться в его объятьях. Да и целовался он так, что дух захватывало. А какая-то часть меня не возражала и против чего-то большего.
И хотелось бы свалить подобные мысли на постороннее воздействие и мазура, да только я прекрасно понимала: мысли и желания эти исключительно мои. Не буду отрицать очевидное, Сур нравился мне как мужчина, причём как бы не с перелёта, на том самом химическом, подсознательном уровне. Даже после всей этой истории с подселением симбионта. Да и обида моя отчасти была не обидой, а пресловутым страхом перед неизвестностью, в которое меня вдруг окунули целиком как кутёнка.
