— Что вы со мной делаете? — прошептала Кира.
ТТТтттттт. Вам это знать не обязательно.
Кира не сдержала короткий всхлип: теперь, когда огонь пронзил её, каждое прикосновение приносило чуть ли не экстаз.
Два пера принялись разукрашивать её грудь, обводя ареолы сосков, и Кира застонала так громко, что профессор, сидящий на кровати рядом с ней, удовлетворённо улыбнулся.
— Именно так, как мне хочется. Раздвиньте ножки шире. Я позволяю.
В доказательство его слов цепи зазвенели, разводя её ноги шире.
— Умница. А теперь лежите смирно и наслаждайтесь. Но сначала попросите меня об этом.
— О… о чём?
— О наслаждении, мисс Риаз. Об опасном и тайном наслаждении, которое ждёт женщину, ставшую моей. Вы уверены, что вы хотите его?
Золотые перья танцевали перед её глазами, ласкали плечи, грудь, живот тонкими магическими ворсинками, спускались к низу живота, где ныло всё сильнее, слаще.
— Нет, — сорвалось с её губ. — Я. не уверена.
Тихий смех.
— Поздно.
В доказательство его перья заскользили по блестящей от бисеринок пота коже быстрее. Кира дышала глубоко и тяжело. Она была возбуждена — от рун огня, от собственной беспомощности, от острых вспышек удовольствия, от перьев, гладящих её, — и ей хотелось ещё. Магия в свете свечей. Кожа, горящая от каждого касания. Узкое остриё пера на напряжённых сосках, ещё одно перо, чертящее рунную вязь между бёдер. Лёгкие и такие желанные прикосновения.
Кира сглотнула. Она едва могла пошевелиться — и была полностью в его власти.
Во власти сильных пальцев, которые легли на её лоно, утверждая себя, заявляя права на её тело.
— Ошейник, — прошептал он. — Вы наденете его для меня.
Профессор встал, и минуту спустя вернулся. Кира замерла.
В руке у него была бриллиантовая лента, сверкающая в свете свечей. Ошейник, сотканный из тысячи камней, сплетённых в узкие цепочки, — и двенадцать крупных, с ноготь, бриллиантов, которые эти цепочки соединяли.
Ничего красивее Кира не видела в жизни.
Золотые перья остановили свои холодные ласки, выстроившись в полукруг вокруг её бёдер, и живой бриллиантовый блеск обернулся вокруг её шеи.
— Никто даже не поймёт, в чём вы будете выходить замуж, — прошептал профессор ей на ухо. — Какое роскошное колье, моя дорогая…
Негромкий смех.
— Я хочу, чтобы вы стонали в нём для меня. В нём — и в вашей диадеме.
Огонь, всё ещё горящий на её коже. Ледяные бриллианты, обхватывающие её шею, и сверкающие цепи, на которых играли отсветы пламени свечей.
Его пальцы, лёгшие ей на живот, тоже были ледяными, словно профессор сковал собственные кисти чарами, запрещающими себе владеть ею этой ночью.
Но он мог к ней прикасаться. И доказал это, когда кончик его пальца точно и так безошибочно скользнул ей между ног к заветной цели.
Кира захлебнулась стонами мгновенно. Каждое прикосновение обнажало её тайную суть, ту, что разбудила огненными рунами магия. А ещё одна руна, горящая алым и чёрным, — та, что была видима лишь ему, — пылала сейчас, шепча ей, как он наслаждался этим моментом.
— Не желаю рассказывать вам сказки, — хрипло прошептал он. — Не желаю быть нежным. Я хочу, чтобы вы изнемогли, охрипли от стонов и навсегда запомнили, что это такое — блаженство.
Кира едва его слышала. Её тело звенело, плыло, таяло, как воск, поддаваясь холодным ласкам, и её крики могли разбудить и мёртвого. Она забыла о перьях, щекотавших её лёгким касанием; забыла о бриллиантах, обхватывающих шею. Оставались только пальцы её мужчины, только его ласки, только огонь, пылающий в ней, пожирающий её, заставляющий её выгибаться в цепях, распятую и доступную для него. Она желала его в эту минуту, как никогда не желала никого другого, и боялась лишь одного: что он остановится.
Он не остановился. Его пальцы тронули её сильным аккордом, ещё, и Кира почувствовала, как её захватывают властные переливы незнакомой мелодии. Тугая серебристая спираль обвила её тело, бриллианты сияли в свете свечей, она сама была бриллиантом, вот-вот готовым рассыпаться, — и Кира застонала в последний раз, комкая пальцами простыни и чувствуя, как содрогаются в сладких спазмах её бёдра под его пальцами, не выпускающими её до самого конца.
— Кода, — прошептал он. — Конец одной мелодии. Но завтра утром начнётся другая.
Цепи, опутывающие её лодыжки, разжались. Помедлив, последняя пара цепей освободила и руки. Несколько жестов и рун, и магические перья рассыпались золотистыми искрами. По её телу прошла волна целительных чар — и огненная рунная вязь на коже исчезла бесследно.
Кира осталась лежать перед ним в поясе и чулках. Обольстительная, она знала. Почти обнажённая, беззащитная, трепещущая — и жаждущая его прикосновений.
— Останьтесь со своей невестой этой ночью, — прошептала она.
Профессор с насмешкой покачал головой.
— Я старомоден, мисс Риаз, и я чту традиции. Вы будете моей после церемонии, и никак иначе. Но обратно в комнату я вас не отправлю.
— Не отправите?
Он покачал головой.
— Вы переночуете здесь, как моя невеста и моя пленница. А утром…
Его лица вдруг коснулась незнакомая грусть.
— Моя мать написала мне. Городок, где мы жили с ней. я видел фотографии. Я узнал его. Если вы не возражаете, завтра мы обвенчаемся там. Я хочу показать его вам, пусть сейчас эти детские воспоминания ничего и не значат.
— Значат, — возразила Кира. — Всё, что связано с вами, безумно важно.
— Ошейники, кинжалы и плети? Что ж, поверю вам на слово, мисс Риаз.
Он наклонился к ней и поцеловал. В лоб, словно не имел ещё права целовать её в губы. Словно невидимая преграда, разделявшая их жизнь до супружества и после, всё же существовала.
Она и существовала. Просто они отмеривали её сами.
В конце концов, нужно чтить традиции.
— Может быть, мне нужно надеть длинную ночную рубашку, халат и пояс верности? — задумчиво спросила она. — Чтобы не смущать жениха перед свадьбой?
Профессор хмыкнул.
— Вашего жениха не смутят даже ваши танцы голой на столе. Разденьтесь совсем и спите. И да, это приказ.
Кира слезла с постели. Медленно расстегнула кружевной чёрный пояс.
— Вас так возбуждает, что в вашей постели будет спать ваша обнажённая невеста? — прошептала она.
— Ну что вы, мисс Риаз, как вы могли подумать так обо мне? Я Тёмный Лорд весьма строгих правил.
Они негромко засмеялись.
Затем профессор встал с кровати и откинул одеяло.
— Завтра у Академии вас будет ждать машина, которая отвезёт вас на самую важную встречу в вашей жизни, — заметил он, ложась в постель в лёгких домашних штанах.
Кира нерешительно шагнула к постели в чулках.
С вами?
— Со мной? Фи. С вашим свадебным платьем, разумеется.
Сердце Киры забилось быстрее.
— И… всё остальное?
— Чулки с подвязками, лучший стилист с противоположного конца света и пирожные, — кивнул профессор. — Снимайте и чулки тоже, мисс Риаз. Хочу видеть вас голенькой, как и подобает изголодавшемуся мужчине, годами не видевшему женских ножек.
Кира опустила голову, невольно смущаясь, и, поставив ногу на край кровати, медленно скатала чулок до лодыжки. Сняла его — и, вскинув голову, посмотрела профессору в глаза.
— Очень хорошо, — внезапно хриплым голосом сказал он. — Настолько, что если вы приметесь за вторую ножку таким же образом, то я раздену вас до конца сам и осуществлю свои супружеские права сразу же, не дожидаясь первой брачной ночи. Ложитесь под одеяло, иначе я за себя не отвечаю.
Кира стремглав скользнула под одеяло и выбросила второй чулок уже оттуда.
И глубоко вздохнула, когда её обняли мужские руки и такие знакомые губы запечатлели поцелуй на её голом плече.
— Моя утренняя звезда, — прошептал он. — Утро скоро наступит.
Глава 26
И утро наступило.
Кира вышла из машины, улыбнувшись водителю. И подняла голову, любуясь невысоким шпилем деревенской церкви.
