- А… а что будет завтра? – Тихо спросил Юки, похолодев.
- А ты что, не видел объявления? Завтра я дерусь с Кано.
- Что?! – Юки вскочил. – Так «Широсан с Рюкю» - это ты?!
- Сядь! – Приказал Широ. – На нас и так все смотрят, хватит привлекать к себе внимание!
- Прости! – Юки неловко плюхнулся на четвереньки. – Йомэй-сама, но вы не можете!.. Это совершенно исключено! Этот зверь убьёт вас!
- Да, наверное.
- Наверное?! Вы же видели, как он сражается! И как только вас угораздило снова с ним встретиться!
- А помнишь, - прикрыл глаза Широ, - я говорил тебе, что чувствую, что мы с ним как-то повязаны? Теперь я понимаю, что предвидел свою судьбу. Мне предстоит сражаться и быть побеждённым.
- Нет, только не это! Послушайте меня, - Юки нагнулся ниже и зашептал, - вы должны бежать! Не беспокойтесь за свою честь, ведь никакого «Широсана с Рюкю» не существует! Он просто выдумка! Вы – урождённый даймё! Пожалуйста, будьте благоразумны! Умоляю вас!
- Нет, Юки, это исключено. Если ты внимательно читал объявления о поединке, ты видел, что Кано поступил на службу к Асакура Торио, который, оказывается, жив и наращивает силы. Теперь Мино не избежать войны. Даже если я сейчас сбегу, нам всё равно предстоит встретиться вновь, и тогда своё настоящее имя мне скрыть не удастся…
- Ну и что? Ну и что? Подумаешь, какой-то Кано будет считать вас трусом! Вам так важно его мнение?
- Даже важнее, чем твоё.
Юки осёкся, беспомощно хлопая ресницами. А Широ продолжил:
- Поскольку ты всё ещё мой слуга, Юки, то вот тебе приказ: завтра на время боя ты останешься в моей комнате в гостинице и носа оттуда не высунешь. Я запрещаю тебе появляться на пустыре и видеть наш поединок, ясно? Если ты заявишься туда и попытаешься как-то мне помешать, то клянусь, я возненавижу тебя на веки веков, я буду осыпать тебя проклятьями даже с того света. Ты меня понял?
Юки судорожно глотнул воздуха.
- Я спрашиваю: ты меня понял? – Светлые глаза Широ опасно заискрились.
Сердце мучительно, до боли сжалось, и Юки ответил:
- Да, Йомэй-сама.
Поединок
Ложась спать вечером, Широ был уверен, что не уснёт, но заснул, едва голова коснулась подушки. Юки спать не мог. Ночи всё ещё были тёмными, лицо Широ скрывалось во тьме, и Юки казалось, что друг не спит, а погружён в раздумья. И Юки молчал, чтоб ему не мешать.
Казалось невероятным, что завтрашний день наступит. Разве может всё закончиться… вот так? Неужели это последняя ночь в жизни Широ? Как жестоко с его стороны не разрешить Юки даже присутствовать на поединке! Разве Юки не понимает, что любое его вмешательство нанесёт урон чести господина? Он бы смог смотреть на происходящее, ничего не предпринимая. Заставил бы себя. Но Широ был непреклонен…
Широ проснулся, когда солнце стояло уже высоко. Посеревший после бессонной ночи Юки молча подал ему воду для умывания, помог переодеться в лёгкие одежды, не стесняющие движений, расчесал длинные волосы Широ и тщательно связал их на затылке, чтоб не падали на лицо. Дождавшись, когда все приготовления будут завершены, Широ взял в руки и внимательно осмотрел свою катану, убеждаясь, что она в безупречном состоянии. Я знаю, ты хочешь к Кано, мысленно сказал он мечу. Ну уж потерпи немного.
Потом он просто сидел на татами, закрыв глаза. Юки устроился чуть позади, уткнувшись лбом в пол – молился.
…Тем временем на пустыре за идзакая «Вишнёвый Холм» уже собралась толпа. О грядущем поединке говорил весь город, и все, кто мог отлучиться от повседневных дел, пришли поглазеть на схватку. Особых приготовлений, как когда-то в Мино, не проводилось: зрителей было так много, что противникам для боя остался лишь крошечный клочок пустого пространства, остальное место было занято сидящими людьми. Здесь были и мужчины, и женщины, и дети, и старики, и простой люд, и состоятельные владельцы лавок. Между рядами ходили писцы с длинными свитками – принимали ставки. Пока что пропорция составляла примерно двадцать к одному в пользу Кано. Никто особенно не верил, что Кано, зверя Кано, чудовище Кано, может победить какой-то чужак, молодой самурай, о котором почти ничего не известно.
Свидетелей, видевших короткую схватку в идзакая, было совсем немного, и в их пересказе история получила неожиданное развитие и сюжет. Из уст в уста передавалась байка о том, что Кано напал на Широсана в то время, как последний обедал, и между ними завязалась драка. Якобы дерущиеся разнесли половину закусочной, но потом помирились, да ещё и попировали вместе. Видимо, впоследствии их отношения снова ухудшились, вот они и решили окончательно разобраться со своей скоропостижной дружбой.
Веря в непобедимость Кано, люди втайне надеялись, что этот неведомый Широсан прикончит его. Нелегко жить в одном городе с демоном, который готов оттяпать голову за косой взгляд в сторону своей особы. Если он умрёт, всем будет только спокойнее. С другой стороны, весьма вероятно, что умрёт всё-таки Широсан, а после этого Кано отведёт душу на ком-нибудь из зрителей, кто недостаточно бурно его поддерживал. Он – воплощённое зло, с него станется.
Чем выше поднималось к зениту солнце, тем оживленнее становились разговоры, тем сильнее закипало нетерпение. Кано появился первым: будто из-под земли вышел, одетый в то же кимоно, которое носил уже больше месяца, в старых деревянных гэта, с волосами, торчащими во все стороны, с кожаным шнуром на лбу. Как ни странно, неряшливость грязной одежды только подчёркивала его выдающуюся красоту: казалось, что меч растёт у него прямо из руки, и что пахнет от него не потом, а острым гвоздичным маслом. Глаза бывшего послушника были пустыми, как и всегда, лицо не выражало никаких эмоций. Только пальцы правой руки, поглаживающие рукоять, что-то говорили о лёгком внутреннем беспокойстве.
Кано пропустили сразу, Широ пришлось протискиваться сквозь толпу. Он был ещё бледнее, чем обычно, но казался спокойным. По правде говоря, он просто ещё не до конца осознавал, где находится и что с ним происходит.
Во сне Широ снилась восьмирукая богиня Бэнтен. В каждой руке она держала по мечу, узкие рубиновые глаза богини были обращены на Широ.
- Почему ты не нашёл мой амулет?
- Потому что я не знаю, где его искать.
- Я сказала бы тебе, но теперь это уже не важно. Время упущено! Время упущено!
Широ проснулся вялый и с больной головой. Ну что ж, подумал он, упущено так упущено. Не всем суждено жить долго. Он-то, дурак, думал, что его жизнь только начинается, а оказывается, всё это время она стремилась к завершению. Юки тогда сказал про Кано: «Этот человек – сама смерть», но Широ не понял, что Кано должен стать именно его смертью.
Глупо надеяться, что он сможет одолеть Кано. Широ – слишком посредственный воин, ему не превзойти в бою сколько-нибудь опытного самурая. А с Кано, пожалуй, не справился бы сам Мицуёри-сэнсей. Возможно, что и господин Райдон в лучшие свои годы не справился бы. Кано – гений, такие люди появляются раз в тысячелетие. Это ему, Кано, суждено стать великим. Широ – всего лишь мелкая помеха на пути к огромному могуществу. Настолько мелкая, что назавтра Кано о нём даже не вспомнит. Он пойдёт вперёд, сжимая в руке меч-кровопийцу, а всё, что останется от Широ, сгорит на погребальном костре. Какая незавидная участь! Сможет ли он в следующем перерождении стать человеком, или эта его маленькая глупая жизнь не стоит так дорого?
Широ не знал, и поэтому на душе у него было тяжело и мутно. Он видел отчаяние в глазах Юки, но не имел желания как-то утешать или ободрять его. Ему было не до милосердия. Дружба дружбой, но истории, где умирает только один, а другой продолжает жить, не годятся для театральных подмостков. Юки в любом случае счастливее его.
Впрочем, самураю полагается презирать смерть. Хотеть жить стыдно. Жизнь – падение листа с осеннего дерева. Ни для самого дерева – судьбы страны, ни для смены времён года – круга мироздания отдельная человеческая жизнь ничего не значит. Настанет весна, и на дереве вырастут новые листья. Кто же будет скорбеть о старых? Вот и ему, Широ, пришла пора покинуть свою ветку…
