Но через пару минут Воронова вернулась. Откинулась на спинку и снова скрестила руки на груди.
— Я не буду менять номер, Игорь.
— Слав…
— Я не хочу давать ему понять, что он имеет какое-то влияние на мою жизнь, что может контролировать и управлять мной, — твердо и жестко, глядя перед собой в темноту за окном.
А я склонил голову к плечу, снова подавил тяжелый вздох. Не потому, что сложно с ней, потому что не пускает к себе.
— Я ничего не говорил про блокировку, Воронова. Анон не поймет, что ты поменяла номер.
— В смысле? Предлагаешь мне таскать второй телефон? В чем суть, брат? — повернулась девчонка ко мне.
— Не надо тебе будет ничего таскать. Просто скопируем симку ко мне, а у тебя будет новая, все твои контакты со старого номера удалим. Пусть придурок шлет свои сообщения, пусть видит, что они доходят до адресата, пусть продолжает беситься от твоего молчания, — пожал плечами. — И пока он бесится, мы все же попробуем его отследить.
Хотелось обнять ее, прижать, успокоить. Но все, что я мог себе сейчас позволить, просто сжать ладонь, лежащую теперь на коленях, и тут же убрать собственную руку.
Славка задумалась, передернула плечами, растирая тонкие пальцы.
— Ты дашь мне знать, о чем он пишет? Если… если там будет что-то важное? Что-то новое? — и взгляд серьезный и опять настороженный, как у дикого зверька.
— Да. Обещаю, — улыбнулся. — Набираю Черту?
Воронова только кивнула и подхватила со столика Зину, разблокировала свой смарт, приступая к синхронизации и переносу, а я набрал Серого.
— Я тебя понял, — прогудел Черт через пятнадцать минут разговора. — Станислава рядом?
— Да, — кивнул, покосившись на Славку.
— Поставь меня на громкую. Надо пару вопросов ей задать.
— Серый, — протянул, предупреждая. Я не изменил решения и не хотел поганить Вороновой отдых, обсуждая Нестерова, Сухорукова и все, что с этим связано, до конца отдыха.
— Я помню, — усмехнулся Лысый. — Речь не об этом, не рычи.
— Энджи, громкая связь, — отдал я приказ помощнице. И Славка оторвалась от Зины, снова откидываясь на диван. Она, само собой, слышала весь разговор. Мое рычание тоже.
— Добрый вечер, Станислава. Ответите на несколько вопросов? — прогудел Черт, и так это было сказано, что, если бы Серый стоял сейчас передо мной, я бы ему точно по роже съездил. Просто для профилактики.
— Скорее ночи, Сергей. Половина второго уже, — фыркнула Славка, дернув уголком губ. — Спрашивайте.
— Вы знаете что-то о своих соседях? Можете рассказать? Это поможет сэкономить время.
— Попробую. Но, боюсь, особенно не помогу. Я почти не вижусь с ними, графики… знаете ли, не совпадают.
Серый понятливо хмыкнул.
— Вы начните, а там посмотрим, — и снова эти бесящие интонации.
— Хорошо. — Воронова сильнее откинулась назад, прикрыла глаза. А я взгляда не мог оторвать от изящной шеи, от тонкой бьющейся жилки, от медленно вздымающейся груди.
Эта майка — гребаная жесть!
— На этаже еще две квартиры, — продолжала Славка, наверняка не догадываясь, что творит. — Одна справа — трехкомнатная, вторая по прямой от лифа — однокомнатная. В первой живет семья с ребенком. Оксана и вроде бы Алексей, как ребенка зовут не знаю, но он маленький. Въехали до меня. В однокомнатной — Екатерина Николаева Штольц, ей где-то под семьдесят, и, если правильно, помню, до середины сентября она будет за городом. Каждый год в начале лета уезжает, возвращается в пятнадцатых числах. С верхнего этажа кто соседи, не знаю. Кажется, что даже не видела их не разу. Зато слышала, они ссорятся постоянно. Квартира подо мной — пустая.
— Часто в доме жильцы меняются? — спросил Черт.
— Не уверена, — покачала Славка головой. — Но несколько квартир точно сдаются постоянно.
— А кто за квартирой бабули присматривает, знаете?
— Такая же бабуля из соседнего подъезда, — махнула Воронова рукой. — То ли Антонина Васильевна, то ли Антонина Витальевна. Раз в неделю примерно приходит, в субботу или воскресенье.
— Знаете, у кого какие помощники дома?
— У Екатерины Николаевны наша Лиз стоит, про остальных не знаю, — пожала Славка плечами, запуская пальцы в волосы и почему-то дернулась, взгляд заметался по комнате, участилось дыхание.
— Думаю, этого хватит пока. Еще что-то, что мне надо знать? — задал следующий вопрос Лысый.
— В общем-то, нет, но… У нас две консьержки. Валентина Романовна и Любовь Геннадьевна. Первая работает с понедельника по четверг, вторая с четверга по воскресенье. Обе давно, обе как… — голос Вороновой почти звенел.
— Цепные псы, видимо, — проворчал я, вклиниваясь в разговор. — Я с первой пересекался, Лысый, тот еще Троян.
— Отлично. На этом пока все, — Черт явно улыбался. — Дам знать, как только что-то выясню. Не волнуйтесь, Станислава, — так проникновенно, что желание почесать о наглую рожу Серого кулаки подскочило еще на несколько пунктов. — До скорой, надеюсь, встречи.
— Помечтай, — рыкнул я, сбрасывая звонок. Выдохнул, вдохнул. Посмотрел на Воронову, сумев справиться с собой. А Славка все еще была напряжена, побледнела и скукожилась.
— Что случилось? — спросил, заглядывая Вороновой в глаза. — Ты вдруг напряглась.
Слава осторожно положила планшет на кофейный столик. Опять потерла запястья.
— Я просто не думала… что он может быть так близко… — она растирала и растирала руки, говорила совсем тихо. — В моем же доме. Не подумала даже, когда ты с Сергеем говорил. А тут… Он ведь и правда может быть… — она посмотрела на меня. Полные страха глаза. Такая потерянная… как ребенок.
— Славка… — я все-таки сдался.
Притянул ее рывком к себе, обнял, ощущая под пальцами птичьи косточки.
Воронова даже не сопротивлялась, только пискнула тихонько и вцепилась в мою толстовку почти до побелевших костяшек. Лбом беспокойным уткнулась мне куда-то в ключицу.
Дышала тихо-тихо.
— Я тут, Славка, — прошептал в макушку, крепче прижимая к себе.
Воронова драно кивнула и ухватилась крепче.
Вот так. Держись, цепляйся за меня.
И я обнимал ее, гладил по спине, прислушивался к дыханию. Сейчас казалось, что Славка похудела. Совсем тонкая, как цыпленок. Острые лопатки и позвонки под пальцами, почти прозрачная кожа на запястьях. Нежная. Вся кукольная и маленькая очень вдруг.
— Извини. Я что-то расклеилась, — вздохнула Воронова, и пальцы сжались на темной ткани с такой силой, что послышался треск.
Я провел рукой по шелковым волосам, устроил подбородок на ее макушке. Погладил костяшки, пробуя расслабить ее руки.
— Я все понимаю, Слав. — кивнул собственным мыслям. — На тебя много свалилось в последнее время. Все хорош…
— Это не повод вести себя… так, — пробормотала она недовольно, перебивая. — Не повод грузить тебя, держать здесь. Там, — чуть повернула она подбородок, указывая им на окно, — наверняка, интереснее, чем здесь, со мной. Они еще не разошлись, ждут тебя.
— Кстати, об этом, — я снова провел рукой вдоль позвоночника, от шеи, по лопаткам, к тонкой талии, замечая мурашки и немного сбившееся дыхание, — ты напрасно ревнуешь, Слав.
— Опять ты… — забарахталась Воронова, но я только крепче ее прижал, не отпуская, перетягивая к себе на колени.
Вот так гораздо лучше. Удобнее. Ближе.
— Не перебивай, — проговорил нарочито строго. — Мы с Андреем поспорили, я должен был провести с новенькой этот вечер, и…
— Меня это не касается, — пробухтела Славка, но заметно расслабилась и перестала возиться, облегчая мне задачу. Еще немного такой возни, и я бы ее на этом диване разложил.
— Врушка, — хмыкнул. — В любом случае, я хочу, чтобы ты знала. Понятия не имею, что там у Алисы за обстоятельства, но к нам она не только за работой пришла.
— На охоту за мужиком? — спросила Слава, поднимая голову.
А я в глаза ее залип. Уже не такие испуганные, больше удивленные. Теплые такие, бархатные.
— Ага, — единственное, что смог выдавить, и снова пробежал пальцами по темным волосам, коснулся скулы. Едва-едва, но и этого хватило. — Ты перекинула контакты?
